Человек разумный, само собой, просто пропустил бы этот шум мимо слуха. Однако болван, каким являлся ваш покорный слуга, ухватив свой посох, тут же ставший видимым, выскочил из конюшни. Я пересек внутренний двор и выскочил в проулок, где и нарвался на пару хорошо одетых головорезов. Один, пониже ростом, оттолкнул к стене жалкую, оборванную женщину.

Другой, повыше, выхватил было меч, но, завидев мой посох, неожиданно рассмеялся:

– А, парень, ты и так покойник! – и, обращаясь к своему сотоварищу, бросил:

– Валим отсюда, Билдал.

Не удостоив больше взглядом ни меня, ни съежившуюся на брусчатке кучу тряпья, они нарочито небрежно удалились. Вокруг же меня все – и окна, и двери – оставалось наглухо закрытым.

Куча тряпья тем временем преобразилась в черноглазую, сгорбленную и заплаканную женщину с сильно ободранной левой щекой. Она придерживала разорванную, покрывавшую грудь блузу и закусывала губы от сильной боли.

– Делай со мной что хочешь, Черный дьявол, – пролепетала она. – Все равно ты теперь покойник.

У меня отвисла челюсть. Человек избавил ее от грабителей и насильников, а его за это обозвали «Черным дьяволом»!

– Виконт покарает тебя.

Я пожал плечами, словно мне дела нет до этого виконта, и коснулся посохом ее поврежденных запястий.

– Оооох!

Что именно я сделал, сказать было трудно. Работа с овцами и чтение книги не прошли для меня даром. Мои мысли и чувства коснулись костей и нервов, линий хаоса и гармонии, составлявших причудливую картину живого человеческого организма.

– Ооох! – простонала женщина уже тише и изумленно уставилась на свои руки.

– Ты еще не исцелилась полностью, и когда это произойдет – сказать трудно, – промолвил я, – так что будь поосторожней.

В ответ на мои слова – причиной было, скорее, внезапное очищение организма от хаоса – бедняжка лишилась чувств. Повесив таким образом на меня еще одну проблему. Интересно, как объясню я наличие у себя на руках избитой, бесчувственной женщины, случись мне столкнуться с патрулем?

Дела явно оборачивались не лучшим образом. Правда, исцеленная мною особа после выздоровления будет выглядеть моложе и привлекательнее, чем раньше, но исцелил-то я ее незаконно!

Но бросить пребывающую в беспамятстве женщину в переулке я не мог. А стало быть, мне оставалось тащить ее назад к трактиру, в весьма слабой надежде остаться незамеченным. Впрочем, этой надежде не суждено было сбыться.

– Что это ты приволок? – полюбопытствовал пузатый старший конюх, невесть откуда объявившийся на внутреннем дворе.

– Потаскушку, да еще с утра пораньше! – загоготал один из давешних кавалеристов. – Ну ты и шустряк! Может, поделишься добычей?

– Она малость не в себе, – неопределенно откликнулся я, направляясь к дверям конюшни, где был встречен ошарашенным взглядом Джастина. Впрочем, стоило Серому магу приметить разорванную одежду и исцарапанное лицо несчастной, как он спросил:

– Ей нужен целитель?

– Только отдых, – отозвался я.

– Неси ее сюда.

– Эй, мне в моей конюшне только потаскух не хватало, – встрял толстяк. Однако спустя мгновение он уже прятал в кошель полученную от Джастина монету и весело ухмылялся:

– Ладно, взгляну-ка я лучше, как у меня дела с кормом…

Кавалерист тоже усмехнулся, но, когда я поволок свою добычу в конюшню, вмешиваться не стал.

– Что ты с ней сделал? – шепотом спросил Джастин, помогая уложить женщину на охапку соломы.

– Ничего… особенного… – я задыхался. Теперь я чувствовал себя так, словно пробежал целый кай по песку.

– Идиот! Ты исцелил ее! Много ли народу видело твой посох?

– Хуже того… я им воспользовался… Эти головорезы… и она тоже… она обозвала меня, но я все равно ее исцелил, – говоря все это, я накладывал попону на Гэрлока.

Джастин обернулся к конюшенному мальчишке, стоявшему разинув рот, и, хотя не сделал ни жеста, паренек повалился на солому.

– Что ты с ним сотворил? – удивился я.

– Просто погрузил в сон. Но теперь тебе надо убираться отсюда, да побыстрее.

– Прежде чем сцапают за незаконное чародейство?

– Чем болтать попусту, скажи лучше, как ты собираешься выбраться из города?

– А кто может задержать невидимку?

Покачав головой, Джастин направился к своим седельным сумам. Покуда я седлал своего пони, Серый маг достал и вручил мне битком набитую торбу из выцветшей мешковины. Содержавшую, по моей догадке, большую часть Джастиновых припасов. В тот же миг мешок пропал, оказавшись невидимым.