— О, но это не подозрения, мадам, это твердая уверенность! — горячо возразил спутник молодой женщины. — И уж коли Бог привел меня именно в эту обитель, возможно, именно мне Он судил спасти ее от бесчинств того, кого никто здесь не может ни остановить, ни увидеть.

— Вы несказанно правы, брат Гавриил, — ласково остановила его Гермиона тоном, дающим право подозревать всю полноту холодного сарказма, — именно в этом проблема. Кроме вас, его никто не в состоянии увидеть — даже другие волшебники. А убийства тем временем продолжаются.

— Но ведь сегодня никто не следил за могилой?

— Перед убийством Уткиных — следили. Вы же не станете убеждать меня, что этот случай не имел к графу никакого отношения и был простым совпадением? Позвольте не поверить в то, что в этой мирной деревеньке на пятнадцать домов возможны подобные случайности. Иначе это уже не призрак графа, а Содом и Гоморра, Перст Божий.

— Кто знает, миледи, почему земля всколыхнулась, чтобы освободить этот призрак. Господь всесилен — и он посылает нам испытания.

— Так почему же вы не сразились с графом, раз вам послано испытание? — с легкой тенью насмешливости спросила Гермиона.

— Миссис Саузвильт, я монах — пред лицом смерти я вознесу свою мольбу Богу, но не прибегну к колдовству во спасение своего бренного тела. Однако я и не безумец. Когда на моих глазах призрак разит неповинных…

— Так ли они неповинны, если это Перст Божий? — пожала плечами Гермиона. Они шли по усыпанной листвой аллее; уже совсем рассвело. — Вы немного запутались в своих убеждениях, брат Гавриил. Я не стала бы смущать вас этим разговором, хотя мне и интересно понять вашу психологию, однако должна спрашивать в интересах дела, ради которого вы же позвали меня сюда. Я не полицейский, то есть, простите, не милиционер, — скривилась женщина, — чтобы искать маньяка, и не психиатр для местного люда. Я прибыла сюда помочь магглам в борьбе с кровожадным призраком — но призрака нет, а кровь тем не менее продолжает литься.

— Вы усомняетесь в моих словах? — остановился брат Гавриил. На аллее было ветрено, раннее утро после дождя выдалось очень холодным. Гермиона поежилась.

— Я просто не нахожу им подтверждения, — тихо ответила женщина.

— Но, дочь моя, вы не видите света, который бьет вам в глаза! — горячо возразил ее спутник. — Сегодняшнее несчастье! Посмотрите, с какой яростью и ненавистью растерзана эта молодая девушка! Над ее честью надругались, а потом изуродовали ее тело. Нужно было ненавидеть, чтобы так убить! Вы же читали историю графа Сержа, которую я вам передал — его дочь была примерно того же возраста, и она тоже была вовлечена в противоприродную связь! А за свою смерть он должен был ее возненавидеть!

— Вы дали мне книгу, вы видели призрак, — медленно и задумчиво, как будто сама себе, сказала Гермиона, глядя монаху прямо в глаза, — вы написали в Министерство…

— Но, миссис Саузвильт, я не понимаю ваших сомнений, — развел руками монах, и легкая улыбка промелькнула на его тонких губах. — Вы подозреваете меня в этих ужасных убийствах? Но зачем мне, волшебнику, писать о них в Министерство магии и взывать о помощи? Магглам никогда не уличить меня, будь я виновен и возжелай сокрыть это. Или вы полагаете, что я ввожу вас в заблуждение неосознанно? Но кто же, простите, в таком случае совершает все эти ужасы? К нам многие годы не приезжало никаких новых лиц, здесь не было никаких событий, кроме землетрясения и обнаружения останков графа Сержа. Кроме меня, здесь нет ни одного волшебника.

— Да, но ведь во всех случаях, кроме сегодняшнего, преступления явно совершены местными жителями. Вероятнее всего, мы обнаружим и того, чьими руками были убиты сегодняшние жертвы. Но только ли руками?

— Помилуй Господь, вы что же, верите в такой страшный ряд совпадений? И что же это, бурное помешательство? Всё равно это магическая проблема, даже если предположить, что мне трижды померещилось привидение!

— Успокойтесь, брат Гавриил. Я же не хочу вас обидеть, — примирительно сказала Гермиона. — Я пытаюсь понять. Вы сказали: трижды? Значит, сегодня ночью вы его не видели?

— Сегодня ночью я был на Всенощной, миссис Саузвильт, — холодно сказал старик. — Мне жаль, что и брат Алексий не провел ночи со мной и Господом. Всевышний покарал его за блудливость!

— В таком случае ваш главный подозреваемый — не граф, а сам Бог. И мне следовало бы заняться им.

— Миссис Саузвильт! — гневно крикнул старец. — Я помогаю вам, я сам обратился к вам за помощью! И я не требую от вас веры, я не веду перед вами проповедей! Но извольте не богохульствовать во Святой Обители и не хулить имя Господне в моем присутствии! Иначе между нами будут окончены всякие сношения. Возможно, вы правы — Господь не просто так освободил этот дух возмездия, и карает тот не просто так. Прелюбодеяние, алкоголизм… Мы не знаем всего о жизнях других жертв, грехи есть у каждого. Мне, возможно, не стоило вмешиваться.

— Если грехи есть у каждого — значит, можно убивать всех? Еще три года назад за подобные воззрения Магическое сообщество преследовало людей — вероятно, небезызвестных и вам, — которым подобное мнение присуждалось. И будет преследовать вновь, коль скоро опять повторятся подобные события. Неужели вы, монах, сетуете за террор и массовые убийства — коль скоро грехи имеются у каждого?!

— Прекратим этот спор, дочь моя. Он не приведет нас к добру. Я отвечу на ваши вопросы по делу, если они имеются, но я не намерен вступать с вами в теологические дискуссии.