— Мы не заболтались? — отставив бокал, спросила Беллатриса. — Завтра у Кадмины тяжелый день, а спать вы всё равно сейчас не будете. Так что… Я вас покидаю.

— О чем это ты?! — не выдержала Гермиона.

— Ну… Оставлю тебе простор для фантазии. Как говорят французы, l`a ou il y a de la g^ene, il n'y a pas de plaisir [46] .

Она встала и, попрощавшись, ушла в сторону лестницы. Гермиона перевела на Люциуса мрачный взгляд.

— Что это значит?

— А ты не знаешь?

— Знаю, — она опустила глаза и стала крутить в руках полупустой бокал. — Но это как-то… Неправильно.

— Отчего же? — он встал, подходя к ней. — Твои желания и прихоти — закон.

— О чем ты?! — отпрянула молодая гриффиндорка.

— Забудь, Кадмина, — он взял ее за плечи, отталкивая на спинку дивана.

Люциус оперся одним коленом о сидение и склонился над ней, жадно впиваясь в губы. Девушка невольно ответила на поцелуй, хотя его слова обеспокоили ее.

Но он целовал ее так, что все мысли норовили испариться.

— Пойдем наверх? — отрываясь, спросила она.

— Как тебе будет угодно.

— Люциус, — она опять отстранилась и внимательно посмотрела в его глаза. Серые камни, в которых пляшут отблески горящего позади пламени. — Люциус… Что ты хочешь мне сказать? Ты что-то?..

— Кадмина Беллатриса, забудь обо всем, что я говорил. — Он наклонился и поднял ее на руки. — Просто забудь.

Они трансгрессировали в темную спальню.

И она забыла. Очень быстро забыла обо всем, отдаваясь ему телом и душой. Растворяясь и забывая все мысли. Для мыслей есть день, а ночь — время чувств. И действий.

* * *

Проснувшись, Гермиона обнаружила, что пребывает в полнейшем одиночестве. Комнату Люциуса заливал солнечный свет, на полу валялась ее одежда, но хозяин пропал.

Девушка потянулась и села. Здесь было просторно: двуспальная кровать, шкафы, туалетный столик…

Гермиона поежилась. Только сейчас она поняла, что находится в спальне Люциуса и Нарциссы. Ей стало как-то не по себе.

«Бери то, что понравится? Правильно ли жить по этому принципу? — невольно подумала ведьма. — Даже обладая властью… Что Люциус говорил вчера? Неужели… Неужели ему просто приказали?! Нет, быть такого не может! Он лю… он сам хочет меня! Это просто… Просто секс. У него есть жена, у меня… У меня все перспективы на блестящее будущее. Проклятье! Неужели ему правда приказали?! О чем они говорили с Maman?! Вот дьявол».

Она поморщилась, сидя на этой роскошной постели. Подтянула ноги к подбородку и уставилась в пол.

Почему-то стало противно. Просто противно от того, что происходило. Темный Лорд просто дал ей ту игрушку, которую она пожелала?! Не спросив у игрушки ее мнения? Взрослая дочь и взрослые развлечения… Нет, не может быть!

Возможно, имеет смысл просто спросить об этом?

Девушка опять поморщилась. Нужно было уходить отсюда. Она слезла с кровати, поднимая с пола разбросанное белье, и почувствовала себя заправской сучкой. А кем чувствовал себя Люциус, если ее предположения верны?

Гермиона надела трусики и покосилась на Черную Метку на своем плече.

В кого же ты превратилась, Гермиона Грэйнджер?..

* * *

Муки совести и разговор с Волдемортом пришлось отложить. Гермиону ждали совершенно вылетевшие из головы занятия легилименцией со Снейпом. А предшествовала им приятная в данных обстоятельствах процедура избавления от воспоминаний.

Так легко и свободно. Теперь она готова к великим свершениям!

— Итак, с окклюменцией у вас всё довольно уравновешенно, Кадмина. В самом конце каникул мы уделим немного времени сокрытию беглых мыслей, но это потом.

— Скучаешь по профессорской деятельности?

— Не отвлекайтесь. Сегодня мы начнем очень сложную практику. Практику легилименции. Летом мы с вами проникли только в основы: чтение поверхностных эмоций, мимолетных желаний… Но понимать мысли, заглядывать в прошлое, выуживать из сознания и памяти человека то, что он и сам не чает там найти… Всё это глубины, на которые способен опуститься не каждый.

— Но мы попробуем?

— Попробуем. Генетически ваш организм предрасположен… к глубинам легилименции.