Для Альфреда Ухаря «Монополия», бесспорно, была больше, чем игра. Это был его мир, в котором он имел возможность принимать решения и действовать согласно своим желаниям, а не только по воле своих возможностей, определенных в реальном мире для него социалистическим строем.

Покупая участки и строя фабрики и гостиницы, обходя конкурентов, за которых он играл сам, Альфред радовался, как дитя.

Когда социализм был списан на свалку истории, необходимость развлекаться с «Монополией» отпала сама собой – теперь сама жизнь стала игровым полем и надо было уже проявлять свои таланты игрока в более суровых условиях.

Сферой своей деятельности после перестройки Альфред Зигмундович избрал банковское дело. Закончив наскоро какие-то курсы и выучив несколько экзотических терминов, он посчитал предварительный этап завершенным и приступил к практике.

Поскольку он никому не доверял, то решил стать банкиром-одиночкой, что, безусловно, осложняло его работу, но увеличивало чистую прибыль.

В городской администрации покачали головами, но документы на занятие индивидуальной трудовой деятельностью оформили. И теперь господин Ухарь был владельцем одновременно и самого маленького и самого мобильного банка в мире. Весь его управленческий аппарат состоял из него самого, а регламентирующие документы, основной и оборотный капиталы, бланки договоров, ведомости и бухгалтерские журналы – все это умещалось в его объемном черном портфеле.

Характер, закаленный за годы борьбы за картонные деньги, позволил Альфреду медленно, но верно двигать дело в гору. Природное красноречие помогало убеждать потенциальных клиентов. Хотя, говоря честно, все же банкиру-одиночке больше нравилась внешняя мишура своего положения. Ему было приятней заказать витиеватую визитку, чем прочитать очередной номер какого-нибудь финансового издания. Он с большей охотой шел на телевидение оплачивать броскую рекламу, чем на курсы повышения квалификации. Его больше радовал фуршет в честь очередной удачной сделки, чем кропотливая работа над годовым отчетом.

Нередко он бывал по своим делам и в столице.

И вот как-то осенью банкир-одиночка поздним вечером въехал в Москву на своем подержанном «BMW». Ругая столичные пробки и нечистоту улиц, он слушал радио и барабанил пальцами по рулю. В тот момент, когда он остановился на светофоре из ближайших кустов вышли двое молодых людей и открыв двери его автомобиля, вежливо спросили:

– Не подвезешь нас, дядя, до метро Академическая, Очень надо.

– Я… я… не совсем в ту сторону.

– Я вас умоляю! Тут везде в ту сторону. Садись, Славик!

Банкир-одиночка находился на рабочем месте все 24 часа в сутки, поскольку его банк-портфель и желание заработать всегда были при нем. Ехать было не близко и чтобы скоротать время, он завел разговор о вкладах. Коля и Славик заинтересовались. Подбадриваемый их вниманием, он вошел в раж.

– Я вам 200 % годовых дам! Да, что там 200, 300 дам!

– Слушай, дядя, а ты не шутишь? А то ведь я уже повелся, – неуверенно проговорил Коля.

– Какие угодно гарантии дам! Деньги возьму только на месяц. Я сейчас остро нуждаюсь в наличности, поэтому вам повезло – можете выставлять любые условия.

Друзья посовещались и решили рискнуть – уж слишком заманчивым было предложение. Когда они подъехали к дому, Славик поднялся наверх и сказал Виктору Степановичу, что Коля попал под машину и ему нужна срочная операция. Нужны деньги, много денег. Виктор Степанович выпучил глаза, выпил валерьянки, но деньги дал.

– Славик, это последние, – жалобно простонал он.

Славик спустился вниз и отдал наличность Ухарю. Тот выдал кучу чеков и расписок.

– Ну, смотри! Если что не так пойдет, голову откручу! – на прощанье сказал Николай.

Когда Виктор Степанович увидел входящего в квартиру Николая, он чуть не лишился дара речи.

– Уже вылечили? – еле выдавил он из себя.

– Вот что деньги делают! Мертвого на ноги поставят, – резюмировал Вячеслав.

Коля и Славик скептически относились к насилию. И к насилию, вообще, и к отдельным его разновидностям, в частности.

Николай не раз говорил:

– Лишь в исключительных случаях борцы за место под солнцем имеют право на некоторые вольности в противостоянии с прочими гражданами. Не стоит перегружать нервную систему ближнего – это может выйти нам же боком.

Однако прибегнуть к крайним мерам друзей принудила невозможность получить долг общепринятым путем с банкира-одиночки Альфреда Ухаря, обещавшего золотые горы, но не заплатившего ни копейки. Определенный им месячный срок давно прошел.

– Полагаться на случай мы не будем. Доверимся профессионалам, – заключил Николай, прогуливаясь по набережной Москвы-реки и показывая свою улыбку проходившим мимо домашний хозяйкам и прочим людям, не обремененным дневными занятиями.

Обратиться решили к бандитам.