Декабрь прошлого года.

Тот самый момент, когда я занёс ту девушку в чёрный список.

Кстати, а она ничего так. Нет, я серьёзно. Красивая девушка. И не глупая, судя по содержанию блога.

Честно.

С ней-то всё в порядке. Это просто я очень вредный.

Я ненавижу людей.

Выжидаю полчаса. Иду в её блог.

Читаю в нём запись:

«Нет, вы только представьте себе. Познакомилась я, значит, с одним парнем. Он написал мне первым. Сказал, какая я красивая, а потом предложил встретиться. Я сказала, что подумаю, а он начал предлагать мне секс без обязательств. Я его мягко отшила, а он начал меня обзывать. Обидно… Все мужики — козлы! Им только одно нужно!».

И ниже ссылка на мою страницу.

И постскриптум: «А ещё „Добром“ назвался».

Добро — это про меня. Моё имя в блоге.

А что, привлекательно. Эпатажно. Как вы считаете?

Кажется, я добился того, чего хотел.

Она съела мою провокацию.

Перемотаем вперёд.

Моя девушка, она говорит:

— Насколько я помню, ты всегда втаптывал людей в грязь. Особенно в этом своём блоге.

Я по-прежнему молчу.

Флешбэк.

Через час после публикации записи про меня.

Под её записью уже с десяток сочувствующе-поддерживающих комментариев. Эмансипированные тёлки, отстаивающие права, которые у них никто не отнимал. Права, которые в итоге свелись к носке брюк и вождению машины.

И несколько тёлок уже отписали мне, какой я козёл.

Они даже и не знают, что я сделал это специально.

Из вредности.

Они даже не знают, что, читая это, я сидел и ржал.

До слёз.

Перемотаем вперёд.

Моя девушка говорит:

— В конце концов, вспомни, насколько жесток к людям ты, — продолжает она. — Или хочешь сказать, что этого не было?

Вспоминается всё, что я только что описывал.

Я говорю:

— Нет, не было.

Она не располагает фактами.

— Брось, — говорит она, — не заливай. Я всё про тебя знаю.

Она говорит:

— Это одна из причин, по которым я тебя ненавижу. Из-за этого я хочу, чтобы ты сдох. Прямо сейчас.

Она говорит:

— Ты меня уже достал. Забудь обо мне. Скройся.

Говно в унитазе здесь совершенно не причём.

Перемотаем вперёд.

Настоящее время.

Она говорит:

— Так что, друг, у тебя нет выбора. Ты идёшь со мной.

Кажется, у меня действительно нет другого выбора.

Я собираюсь, и мы выходим из её квартиры.

Лезу в сумку и достаю паспорт. Открываю. Вижу фотографию девочки, лет пятнадцати, она красивая, но, кажется, ещё юная. И у меня создаётся ощущение, что она полноватая.

Или мне это просто кажется?

Стало быть, это я при получении паспорта. Смотрю на имя, фамилию и отчество: Потапова Виктория Владимировна. 28 апреля 1991 года.

Я точно помню, что на дворе 2009 год.

Смотрю в окно. Деревья зелёные. Люди полураздетые. Девочки в юбочках. Парни в футболках. Значит, сейчас лето. Или поздняя весна.

Значит, мне совсем недавно исполнилось восемнадцать. Хорошо, что не сорок.

Хорошо, что я не старая колода.

С опасением перелистываю до страницы, где вписывают детей. А кто знает, может, у меня уже целый выводок? Фух, можно вздохнуть с облегчением. Детей нет. И я не замужем. Тоже радует.

Дмитрий Валентинович по-прежнему что-то пишет.

Я сижу и смотрю на свой паспорт. На свою жизнь. Я узнала, кто я, но всё равно ничего не помню. Меня зовут Вика, но я не чувствую себя кем-либо. Как будто меня нет. Как будто я в другой реальности.

Стоит всё забыть, сразу чувствуешь себя никем. Получается, память — это самое ценное, что есть у человека. Способность идентифицировать себя и всё окружающее вокруг — вот наилучшая способность человека, его восприятия и мироощущения.

Но у меня ничего этого нет. Вроде, есть деньги, но я не знаю, зачем. Я даже не знаю, куда мне пойти. И не знаю, нужно ли мне куда-то идти. Ждёт ли меня кто-то дома, скажет ли мне кто-то хоть одно тёплое слово.

Да что там говорить, хоть какое-то слово.

Дмитрий Валентинович заканчивает писать и обращает на меня свой взор.

Он протягивает мне бумажку. Беру её. Он спрашивает:

— Ну что, вы выяснили, кто вы?

— Да. По паспорту я Виктория. Можно просто Вика.

— Хорошо, Вика. Теперь мы знакомы. По правде говоря, я и так знал, как вас зовут, ведь вы пришли сюда по предварительной записи, а на ресепшене предъявили паспорт, чтобы сюда попасть.

— А почему же вы мне не сказали?