По телу пробежала дрожь, вновь остужая голову.

Справившись с чувствами, она поднялась. Блуждающий взгляд коснулся собственного тела. На животе располагался огромный уродливый шрам. Девушка уныло коснулась его рукой. Больше оставаться здесь ей ужасно не хотелось. К тому же было холодно, а без одежды это не особо приятно. Она подняла простыню и обернулась нею. Простыня пахла тленом.

О, какой ужас...
– подумалось ей.

Пол был слишком холоден для ее ног, кои полностью вернули себе прежнее тепло и чувствительность. Она, пошатываясь, пошла к двери. Чуть дернула ручку. Дверь же почему-то едва не сорвалась с петель.

Выйдя в узкий и неприветливый коридор, где мигала старая бледная лампочка, она обернулась, так как подозревала, что и название у недавнего места пребывания не из приятных.

– И с чего я еще сомневалась?
– хрипло поинтересовалась она у самой себя.

"МОРГ"

Где-то вдали коридора послышались быстрые шаги. Оглянувшись, девушка увидела чем-то озабоченную санитарку. Блондинка поспешно направлялась к ней, ее каблуки звонко стучали по белой плитке. Заметив кого-то впереди себя, она, не отрываясь от бумаг, которые рассматривала все время, громко сказала:

– Мария Федоровна, позовите Михалыча, пусть вывезет молоденькую. Там родственники приш...

Она осеклась внезапно. В поле ее зрения оказалась вовсе не престарелая техничка в красном платочке и серой фуфайке, вооруженная, как обычно, старой шваброй. Санитарка увидела странную девушку.

Та все еще держалась за ручку расшатанной двери, ибо сама шаталась и не чувствовала привычного равновесия. Она выглядела не хуже взломщика, которого застали прямо на месте преступления. Однако это был явно не взломщик, но какая-то смутно знакомая девица, отчего-то завернутая в простыню. У нее были каштановые, плавно вьющиеся волосы с золотым отливом, длиной примерно до пояса. И необыкновенные зеленые глаза, настолько яркие и насыщенные своим чарующим цветом, что казалось, будто из-за черных ресниц на мир взирают два драгоценных камня - изумруда. В этих оживших кристаллах отражалась сама санитарка. Удивляло, впрочем, в этой внешности только одно: необъяснимая бледность. Эта девушка выглядела белой, как мел. Из-под простыни выглядывали ровные белые ноги. Однако спустя минуту оцепенения санитарки она вдруг начала набирать цвет кожи буквально на глазах. Синеватый оттенок под веками и на губах плавно исчез.

Блондинка качнулась, у нее закатились глаза, ноги стали ватными. Чуть простояв в качающемся положении, она, прислонившись к стене, сползла на пол уже в глубоком обмороке. По плитке прокатилась ее шариковая ручка.

В девушке она узнала умершую вот уже два дня назад Карину Акиллер.

Карина снова побледнела лицом, поняв, что ее вид напугал блондинку. Она сделала несколько неровных шагов и приникла к санитарке. Похлопав ее по щекам, убедилась, что без помощи не обойтись.

Она поднялась и уже увереннее зашагала по коридору.

В здании было пусто и довольно темно, несмотря на дневное время. Немногие слегка приоткрытые двери вели в какие-то кабинеты. Серый дом не слишком привлекал своими коридорами и старыми оббитыми стенами.

Пройдя еще немного, она услышала разговоры. Облегченно вздохнув и улыбнувшись, Карина дернула ручку в надежде обратиться к кому-нибудь за помощью. В палате стояли врачи. Когда открытая дверь привлекла их внимание, пришедшая бросила короткое и чуть виноватое "извините" и поспешно вышла. Все-таки не стоило отвлекать их от операции.

Девушка направилась дальше. Ей было страшно и тоскливо, хотелось с кем-нибудь заговорить. Почему она оказалась здесь? Почему совсем одна лежала среди трупов?.. Должен же быть хоть кто-нибудь, кто сможет объяснить ей все?! Почему она попала сюда, что с ней случилось?! С удивлением для себя она поняла, что воспоминания обо всем увиденном ускользают от нее. Единственное, что она помнила из последних событий - это чувство удушья, рассветную долину и чьи-то тихие слова: "Не теряй надежд".

Блуждающий взгляд уловил фигуру закрытых дверей. "Кабинет N32. А.В.Колосов. Главврач"

Она постучала. За дверью послышалось позволение, и девушка тихо вошла.

За столом сидел престарелый мужчина в очках. Он что-то быстро писал в большом журнале. Наконец, он поднял глаза. Увидев Карину, он, прежде всего, обратил внимание на ее вид: завернутая в простыню и босоногая, волосы распущенны, как после принятия ванны. Машинально он потянулся к очкам, снял их. С минуту царила тишина. Потом Карина кашлянула и тихо сказала:

– Мое имя Карина Акиллер.

Доктор прищурился, поморгал. Сначала он не нашел слов для ответа. Он пристально осматривал странную девушку, которая с таким же наивным детским интересом смотрела на него. Вскоре он открыл рот, хотел что-то сказать, но еще немного помолчал. А потом ответил:

– Невозможно. Карина Акиллер скончалась утром двадцать шестого апреля. Сегодня уже двадцать восьмое.

– Вы ошибаетесь...
– пораженно прошептала та.

– Ошибки быть не может, - ответил врач.
– А вот ее свидетельство о смерти.

Он порылся в ящике стола и достал лист.

Карина внимательно прочла. Это свидетельство было самой устрашающей новостью из всех, что можно когда-либо услышать о себе.

– К счастью, я жива, - теперь невозмутимо сказала она, бегло просмотрев бумагу во второй раз, - а это - не соответствует правде. И если вы не верите мне, - приблизилась к врачу, - спросите у той женщины, которая шла, по всей вероятности, навещать меня.