– Раз уж ты мудр не по годам, то, может быть, скажешь мне, почему наше агентство так странно называется? Причем тут какие-то добрые дела?

– Потому что всякое дело – доброе, когда за его выполнение платят обалденные деньжищи, – с важным видом объяснил Лори.

– А если серьезно? – продолжал допытываться я.

– А если серьезно… – Лори задумался. – Не знаю. Но подозреваю, что единственная причина – для заманивания боязливых посетителей. Сам посуди, слухи об агентстве, имеющие хождение в народе, отпугнут всех потенциальных клиентов, а так есть надежда, что их привлечет хотя бы наше благовидное название.

– А может, все было затеяно просто ради шутки? – полюбопытствовал я.

– Не исключено, – немного подумав, согласился Лори.

Так я познакомился со своим будущим коллегой. Он, как выяснилось, тоже не слишком долго здесь работал, всего-то около месяца, успев, правда, за это время принять участие в паре дел. Мы мигом нашли общий язык, тут же поделили дежурства в нашем кабинете (которые заключались в ожидании потенциального клиента), договорившись два дня из трех дежурить по очереди, а третий – вдвоем, так веселее.

Скучать в первые дни мне не пришлось, все свободное время я тратил на приятные беседы с напарником и остальными коллегами да на обдумывание моего нового положения (даже непонятно, откуда взялось столько мыслей). Людям, воспитывавшимся в городском приюте, к числу которых относился я, в нашем мире было несладко – как и всякому без имени и связей. Хоть как-то себя обеспечить было можно всего несколькими путями: завербоваться в армию и геройски погибнуть при каком-нибудь очередном тактическом отступлении, податься в преступники, начав с воровства кошельков на рынках и закончив свою карьеру на виселице, или же всю жизнь быть на побегушках в захудалых лавчонках, где завидной участью считалось добиться места помощника бакалейщика и покинуть бренный мир нищим стариком. И тут у меня появилась возможность уйти с накатанной дорожки, круто изменить свою жизнь. Такой шанс выпадает не каждому и далеко не всегда. К лучшему это или нет, потом будет видно, терять все равно особо нечего.

И опять же магия, такая притягательная, волнующая воображение. Еще с детства, подобно всем простым горожанам, я привык с уважением относиться к выступлениям заезжих "волшебников", с серьезным видом демонстрирующих "чудеса магии": извержение изо рта разноцветных языков пламени, передвижение предметов с помощью "заклинаний", знание прошлого и будущего зрителей. Только сейчас я узнал, что это были всего лишь балаганные фокусы, а тогда все мои сверстники, и я в том числе, смертельно завидовали "волшебникам". Лори, как мог, растолковал мне, что настоящая магия мало похожа на фокусы, она является инструментом воздействия на реальность того, кто способен "поймать" определенное настроение, почувствовать саму возможность изменения действительности, причем это изменение всегда сопровождается побочным эффектом. Предугадать же, каким он будет и где именно отразится, не удается никогда, да и само магическое действие не всегда приводит к желаемому результату, опять-таки по неясным причинам. Магия после его слов стала казаться весьма пугающей штукой, но все равно, мысль, что когда-нибудь я смогу ею заняться, здорово грела душу.

Нескольких дней мне хватило, чтобы разложить все по полочкам, и теперь я изнывал от бездействия. Толстые книги на стеллаже стали выглядеть уже достаточно соблазнительно, чтобы решиться потратить свободное время на их перелистывание. Я оторвался от кресла и снял с верхней полки самую объемную книгу в потрепанном синем переплете с золотым тиснением по краям. Название внушало почтительный трепет: "История достославных магических деяний с древнейших времен и до нынешних дней". Своей толщиной и устрашающим названием книга сулила изничтожить скуку на корню. Я торопливо положил добычу на стол. Книга гулко бухнулась, в тяжелом и с виду крепком столе что-то хрустнуло. Я малодушно решил погодить с приобщением к великой истории магии и поскорее отошел от стола к окну. Там, за стеклом, порывистый ветер сгонял вместе ленивые, неповоротливые черные тучи. Все это грозило вылиться в проливной дождь. Я вспомнил, как раньше в подобную погоду разносил письма и поежился. Весело начинается утро!

Дождь, собравшись с силами, ринулся в атаку. Тяжелые капли требовательно застучали в оконное стекло. Я приоткрыл окно, и в комнату ворвался свежий воздух, насыщенный шумом дождя и мелкими брызгами. Не дав дождю похозяйничать как следует, я захлопнул окно и вернулся за стол. Меня ожидала история.

Только я успел устроиться поудобнее и бросить скорбный взгляд на внушительный том, лежащий передо мной, как стоявшая на левом углу стола бронзовая статуэтка спящей совы вдруг зашевелилась, сова распахнула широкие крылья и уставилась на меня немигающими круглыми глазами. Меня ранее предупредили, что это означает: таким замысловатым способом сотрудники предупреждались о скором приходе клиента.

Я вздохнул (с облегчением) и, всем своим видом изображая сожаление, отодвинул на край пухлую книгу, которая так и не успела поведать мне исторические тайны. Дело осталось за малым: достать лист бумаги и соорудить на лице строгое и серьезное выражение. Мне было слегка не по себе. Я пока не знал как вести себя с клиентами, но одно было понятно: с какой бы просьбой ни шел этот неизвестный еще клиент, следует согласиться на ее выполнение: раз уж его пропустили, то дело нам по силам. Я откинулся на спинку кресла и стал ждать.