— Ну когда же он приедет? — канючил Робби. — Он должен взять нас с Жюлем на рыбалку.

— Может быть, отец Жюля сможет сделать это? — предположила Николь.

— Нет, он должен работать. И потом, мне нужен дядя Филип. Он рассказывает мне всякие интересные истории о том, как проказничал, когда был маленьким.

— Я буду рассказывать тебе истории.

— Я уже все твои истории слышал.

У Николь возникло мрачное чувство, что ее постепенно вытесняют из жизни Робби. Филип мог дать ребенку все, что тому потребуется. Как только он поймет, что завоевал привязанность Робби, она станет ненужной.

Но Николь не собиралась жалеть себя. Робби во многом зависел от нее. Ребенку необходимы оба: и отец, и мать.

К тому же пора подумать и о своей собственной жизни. Надо больше работать над своими моделями. То одно мешало ей, то другое, и она сделала всего несколько набросков с тех пор, как они переехали за город. Раз ее брак зашатался, а признаки этого были на лицо, ей стоило подумать о своей карьере.

Филип вернулся к уикенду, чему очень порадовался Робби. Он и Николь сидели на веранде и играли в фишки, когда приехал Филип. Взрослые вежливо поздоровались друг с другом, в то время как мальчик бросился к дяде и с восторгом обнял его ноги.

— Ты привез мне что-нибудь? — нетерпеливо спросил он. — Мама и папа всегда привозили мне подарок, когда возвращались домой из поездки.

— Поль отнес мои вещи в дом. Попроси его дать тебе тот пакет, что я привез. — Филип ласково взъерошил волосы ребенку.

— Aгa!

Робби помчался в дом.

Николь встала и приготовилась последовать за мальчиком, не имея никакого желания оставаться наедине с Филипом.

— Не уходи, — сказал он. — У меня и для тебя есть подарок.

— Это совершенно ни к чему.

— Я не мог оставить без внимания то, что сегодня исполнился месяц со дня нашей свадьбы.

— Неужели только месяц? — воскликнула она.

— Я знаю, тебе кажется, что гораздо больше, — насмешливо произнес Филип.

Ей действительно так казалось, но совсем не по той причине, по которой он думал. Ей казалось, что ее прошлое осталось далеко позади с тех пор, как Филип вошел в ее жизнь, сделав ее яркой и интересной.

— Считай это утешительным призом, — проговорил он, доставая из нагрудного кармана синюю бархатную коробочку и протягивая ее Николь.

Внутри коробочки оказалась бриллиантовая с сапфирами брошь в виде птички. Глаза птички были сделаны из необработанных сапфиров, а крылья — из бриллиантов и сапфиров, но ограненных, поэтому они ослепительно сверкали в солнечном свете.

— Какое великолепие! — ахнула Николь. — Но зря ты… то есть я хочу сказать, что при сложившихся обстоятельствах…

Она замолчала.

— Из-за наших недавних разногласий? Ты просто напомнила мне причину, по которой вышла за меня замуж. Нас так сильно влечет друг к другу, что иногда я совершенно забываю о ней. Даже у тебя, железной леди, случаются провалы в памяти.

Его губы иронично скривились.

— Прошу тебя, Филип… — пробормотала Николь.

Ей тяжело было вспоминать о том рае, который все дальше ускользал от нее.

— Смею утверждать, что наше желание взаимно, — продолжал он, несмотря на ее возражения. — Так что я не могу понять твоего протеста. Я рад, что ты наконец честна со мной.

— Ты говоришь так, как будто я когда-то обманывала тебя. Ты женился на мне по той же причине, по которой я вышла замуж за тебя.

— Это правда. Ты гораздо более практична, чем я. Нельзя допускать, чтобы в деловых отношениях были замешаны чувства.

— Согласна, — натянуто сказала она.

— Теперь, когда мы все выяснили, ты можешь не бояться повторения подобных инцидентов в будущем. К сожалению, на публике мы должны продолжать вести себя как любящая пара, но нам это не должно составить труда, поскольку мы оба знаем, что это просто неизбежно.

Кажется, Николь еще никогда не чувствовала себя такой несчастной. Они даже перестали быть друзьями. Филип считал ее только деловым партнером, от которого он немедленно избавится, как только придет время.

Пытаясь сохранить самообладание, она протянула ему назад бархатную коробочку:

— Я не могу принять этот подарок.

— Ты заслужила его после всего, чем тебе пришлось пожертвовать.

— Я никогда не думала, что будет легко, — холодно ответила она.

— Тогда считай это реквизитом для нашего небольшого спектакля. Можешь надеть брошь на обед в воскресенье.

Николь была сбита с толку.

— Какой обед?

— Не могла же ты забыть, — сказал он с иронией. — Клермоны дают обед с шампанским в честь того, что нашему браку исполнился месяц. Мы должны идти. Мы — почетные гости.