— Ну и что! Она мне не нравится. Она плохо разговаривала с тетей Ники.

Филип пристально посмотрел на Николь..

— Ты ни словом не обмолвилась об этом. Почему ты ничего не сказала мне?

— Робби просто не так все понял, — проговорила она небрежно.

— Нет, так, — продолжал настаивать мальчик. — Она вся покраснела, а потом сказала, что дядя Филип не верит тебе. А потом сказала, что ты заманила мужчину в свою постель. Я не знаю, что это такое, но она говорила, как будто это плохо.

Николь напугало, что вся эта отвратительная ссора происходила на глазах у Робби. Может быть, не вся полностью, но в этом не было ничего хорошего.

Выражение лица Филипа стало жестким.

— Почему ты не сказала мне? Моя мать перешла все границы на этот раз! Мне остается только извиниться и заверить тебя, что такое больше никогдане повторится.

— Вот видишь! — с торжеством произнес Робби. — Дядя Филип говорит, что я прав!

— Он этого не говорил, — поспешно поправила его Николь. — Ты все неправильно ему рассказал. Мы просто спорили. — Прежде чем мальчик успел подтвердить свои слова, она сказала: — Иди наверх и подготовься к купанию. Я приду через минуту — помыть тебе уши.

Они подождали, пока он не вышел из комнаты. Потом Филип сказал:

— Как могла ты утаивать подобное от меня? Ты знала, что я не стану мириться с этим.

Николь пожала плечами.

— Какая польза будет, если мы раздуем большой семейный скандал? Твоя мать еще больше возненавидит меня тогда… если такое возможно, — добавила она мрачно.

— Она должна, черт возьми, прилично вести себя с тобой!

— Мадам Галантуа приехала сюда ненадолго, зачем же начинать третью мировую войну? Возможно, она скоро вернется в Париж.

— Меня это нисколько не удивит, особенно после того, как я с ней поговорю, — сказал он мрачно.

Николь встала.

— Робби ждет меня, так что я лучше пойду. Пообещай по крайней мере, что не выйдешь из себя.

— Постараюсь, — только и сказал он.

Николь была польщена тем, что Филип так обиделся за нее, но его мать сделает жизнь невыносимой для всех них, если он станет ей слишком грубить. Она вздохнула и пошла в комнату Робби.

Обычно Николь вешала одежду мальчика и убирала игрушки, пока он купался, перекликаясь при этом с ним из спальни и время от времени заглядывая к нему. Но в этот день она присела на стул и увлекла его разговором о Жюле и щенках, чтобы только стереть из его памяти воспоминание о сцене с Катрин.

Она беспокоилась напрасно. Из памяти четырехлетнего ребенка все быстро улетучивается. Робби гораздо интереснее рассказывать ей о том, что его пригласили на день рождения, и о том, как выпрыгивает на поверхность его резиновая уточка, когда он заталкивает ее под воду.

Когда купание закончилось, Николь порадовалась тому, что переоделась в джинсы и футболку. Она промокла до нитки. Пока Робби играл в своей комнате, она пошла к себе, чтобы сменить мокрую одежду

Только Николь собралась снять футболку, как в дверь постучали.

— Кто там? — осторожно спросила она, не желая быть втянутой в новый разговор с Катрин.

— Это я, Филип. Можно мне войти?

Она заколебалась.

— А ты не мог бы зайти минут через пять?.

— Я ненадолго. Хочу только уточнить кое-что перед разговором с матерью.

Николь отбросила мысли о своем непрезентабельном виде и пошла к двери. Не собирается ли Филип пренебречь ее советом?

Он не сразу заметил, что она переоделась. Нервно шагая из угла в угол, он сказал:

— У меня не выходят из головы слова Робби. Неужели мама и в самом деле сказала, что я не доверяю тебе?

— Не совсем так. Она сказала, что ты не веришь, что я смогу воспитать Робби так, как подобает воспитать Галантуа, — иронично улыбнулась Николь. — Ты не можешь упрекнуть ее в этом. Ты говорил то же самое при нашей первой встрече.

— И так же заблуждался. — Филип подошел к ней и взял ее за плечи. — Это было до того, как я узнал, какой ты хороший и добрый человек.

— Я неустанно говорила тебе об этом, но ты меня не слушал, — пошутила она.

— Мне надо было убедиться самому.

Он внимательно посмотрел на нее, и в его взгляде появилось что-то новое.

Николь вдруг осознала, что мокрая футболка прилипла к ее груди, и почувствовала себя обнаженной.

Филип взял за обыкновение неожиданно появляться, когда она выглядит непреднамеренно сексуально. Сейчас она предстала перед ним в том же виде, в каком он застал ее, когда они встретились впервые. И это продолжает вызывать у нее такую же неловкость!