Хорошо, что рядом сидят посторонние. Тамара имела полное право влепить ему сейчас пощечину. Он рассеянно сунул радиограмму в карман и встал из-за стола. Есть ему не хотелось. Оказавшись в комнате, он громко, с чувством выругал себя. Ну что еще он может требовать от Тамары? Она отдала ему все!

Через коридор слышались сдержанные голоса, разговаривали его помощники тихо. Возможно, они о чем-то догадывались. Или просто осуждали Тамару Константиновну. Да, он предвидел, что появление женщины разрушит ту добрую атмосферу товарищества, которая отличает общество мужчин от общества смешанного или женского. И все это происходит на его глазах, по его вине…

Он переждал, пока стихли голоса, и направился на рацию.

Открывая дверь, приостановился. В столовой почти шепотом разговаривали Галанин и Каракозов:

Г а л а н и н. Никогда бы не подумал…

К а р а к о з о в. И не думай! Со стариком-то! Вот если бы с ней остался ты или Милованов, я бы еще боялся…

Г а л а н и н (погромче, с надеждой в голосе). Ты уверен?

К а р а к о з о в. (с чувством превосходства). Ну я-то их знаю… Вот в прошлом году во время конференции в Ташкенте… (и перешел на шепоток).

Чердынцев тихо прикрыл за собой дверь. Тамара оказалась права. Как это она вчера сказала?.. Ах, да! Никогда не подумают! Потому что в их представлении — он старик. Они побоятся унизить себя в собственных глазах ревностью к человеку вдвое старше себя. И будут по-прежнему соперничать между собой в надежде завоевать ее расположение. Молодость самонадеянна и не признает поражений…

А кто их признает, поражения? И не является ли его победа именно поражением? Об этом еще стоит подумать…

Он сделал вид, что углублен в работу, и когда Галанин вернулся, начальник дочитывал вахтенный журнал. Вел себя Галанин опять предупредительно, должно быть, разговор с Сашей Каракозовым окончательно рассеял его подозрения, если они были.

Из окна Чердынцев видел своих помощников: они переносили причал повыше, его залило. Он поискал сводку Коржова: горняцкий городок затопило весь, вода подпирает защитную стенку. Но закладывать вход в шахту инженер не спешит, работает предпраздничная смена. Он так и пишет: «Горняки встали на первомайскую вахту…» О, господи, а они забыл, что завтра Первое мая!

— Сережа, приготовьте красные флаги, гирлянды с лампочками, вечером мы их повесим на фронтоне…

— Но… почему?

— Милый мой, завтра Первое мая…

— Первое… — Галанин вскочил. — Почему же никто не принес ни одной радиограммы? Неужели все забыли? Я сейчас… — он выскочил за дверь.

Чердынцев слышал, как он стучал в двери. «Тамара Константиновна, готовьте поздравительные телеграммы, я их передам немедленно… Как почему? Да Первое же мая!» Потом выбежал на улицу, крикнул: «Ребята, где ваши телеграммы? Вечером я не смогу передать!» И опять ликующее, насмешливое: «А вы и позабыли, что завтра Первое мая?» Потом поднялся наверх, к гостям с рудника, поговорил с женщинами и вернулся смеющийся, веселый:

— Как они у меня забегали! Я предупредил, что могу передать только до взрыва, до пятнадцати ноль-ноль, потом пойдут официальные материалы. А вы что же, Александр Николаевич? Ах да, я и забыл… — И извиняющимся тоном: — Я дам только одну, маме…

— Пожалуйста, пожалуйста! И в вахтенный журнал можете не записывать. Дирекция не щадит затрат…

Конечно, ему хотелось, чтобы несколько телеграмм Галанин записал. Те, что пошлет Волошина… И он узнает, кому они адресованы…

Он долго возился с вахтенным журналом, увидел, как пришли повеселевшие «мальчики».

Но Тамара в радиорубке не появилась.

Обед подали рано: все торопились на места. Адылов предупредил, что к взрыву все готово.

Итак, Малышев пока занят. А завтра, если взрыв пройдет удачно, он приедет сюда. Прилетит. Приплывет. Как-нибудь да доберется!

Тамара Константиновна к обеду не вышла. Салим торжественно сообщил:

— Работает. Пишет. Попросила только кофе. Сама варит.

И все заговорили тихо.

Чердынцев проводил «мальчиков» на посты и вернулся к Галанину. Там шел оживленный разговор. Коржов спрашивал, не произойдут ли обвалы от такого мощного взрыва. Его люди не желают выходить из шахты.

Адылов требовал вывести всех «на-гора».

Уразов спрашивал Чердынцева, может ли взрыв увеличить подвижку ледника.

Чердынцев сообщил, что передаст данные только в шестнадцать часов: посты расположены на разном расстоянии. Ледник в напряженном состоянии, но обрывов и расколов нет.