В ноябре Юрий Андреевич нанес сыну дружеский визит, предварительно позвонив, как того требовал этикет. Антон добривался в ванной, пока Аня занимала гостя. Пригласив его в комнату, она сноровисто накрывала на стол, проигнорировав его слова о том, что он не голоден, и заскочил просто так, на минутку. Расставляя приборы, несколько раз кинула на него сумрачные взгляды. Он насторожился. Неужто Анастасия Павловна сказала про него что-то нехорошее? Вроде не должна.

Но Аня неожиданно заговорила вовсе о другом.

– К нам тут недавно Екатерина Петровна приезжала…

Юрий Андреевич не сразу сообразил, кто это такая.

– А, мать Антона!..

Аня сухо добавила:

– И ваша первая жена, если еще не забыли.

Он несколько смутился, но постарался виду не подавать. Что такого про него могла наговорить Катерина?

– Да нет, не забыл. Нам с ней немало пришлось по гарнизонам мотаться.

– Да, она тоже про это говорила. И еще говорила, что вы жуткий педант. Вам практически невозможно угодить.

Он застенчиво кашлянул, не зная, к чему весь этот разговор.

– Ну, вы же угождаете.

Она резонно возразила:

– Ну, я ведь вам и не жена, с меня спросу меньше.

– Но с невесток спрос всегда больше, чем с жен. Поверьте, Анечка. Я знаю, что говорю. Моя мать никого из моих жен не любила. И, откровенно говоря, придиралась к ним почем зря.

Аня удивилась.

– А у вас еще мама жива?

Юрий Андреевич подтвердил:

– И мать жива, и отец. Дед совсем недавно умер. Ему под сто лет было. В моей родне вообще все долгожители. Наверное потому, что все военные и образ жизни ведем строгий.

Аня скривилась.

– Еще какой строгий! Я на месте Екатерины Павловны и года бы не продержалась, не то что десять лет. Но она, видимо, очень вас любила, если всё терпела.

Собеседник неловко поежился. Что она терпела? Он хорошо к ней относился. Капризы не поощрял, конечно, но и не обижал никогда.

Аня, как будто прочитав его мысли, суховато подтвердила:

– Нет, конечно, вы никого из своих жен не обижали. Просто не любили, и обращались с ними не как с женщинами, а как с младшими по званию.

Он недоуменно пожал плечами.

– Ну, не умею я себя вести по-другому. Они ведь знали, на что шли. Я и до регистрации был точно таким же, и нрав свой отнюдь не скрывал. Но я что-то не пойму, – тут он тяжело посмотрел в лицо девушке, – к чему ворошить сгоревшие угли? Тут что-то другое, не так ли?

Аня немного зарумянилась, но твердо продолжила, опасливо посмотрев в сторону ванной, откуда слышался шум воды.

– Антон считает, что это не наше дело, но меня смущает ваша дружба с мамой. – Перед словом «дружба» она замялась, но не смогла подобрать более подходящего слова. – Понимаете, вы с мамой такие разные. Она терпеть не может скрупулезности, распорядка, расписаний всяких. Считает, что это угнетает творческую натуру. А она действительно талантливый человек. Она стихи пишет, рассказы, повести. Некоторые из них наше книжное издательство напечатало. Гонорара, конечно, слезы, сплошное самоутверждение, как говорит мама. А вы – такой пунктуальный, педантичный даже. – И прямо добавила: – По-моему, вы просто несовместимы.

Юрий Андреевич откашлялся.

– А что любит ваша мама?

– Ну, к примеру, оперу и балет! А вы?

Ему пришлось смущенно признаться:

– Не люблю. Но все это, в принципе, ничего не значит.

Юрий Андреевич хотел привести пару-тройку примеров из своего личного опыта, когда разные с виду люди прожили длинную счастливую жизнь, но тут из ванной вышел Антон, и ничего больше о нравах и привычках Анастасии Павловны ему разузнать не удалось.

Через пару дней в кабинете Анастасии Павловны раздался настойчивый трезвон. Она скептически посмотрела на трубку, сердцем чуя, что отвечать не стоит. Но, подумав, что из городской библиотеки могут звонить ее начальники, вяло ответила:

– Библиотека!

Озабоченный голос Юрия Андреевича поинтересовался:

– Анастасия Павловна, вы что, заболели? Что-то гундосите вы несколько.

Она сразу взбодрилась. Захотелось бить копытом об асфальт, высекая искры.

– Да уж, умеете вы комплименты женщинам делать! Нет, я в полном порядке. Кстати, добрый день!

Он раздумчиво подтвердил, пропустив ее колкость мимо ушей:

– Добрый, добрый! Я тут билеты в театр купил. На балет. – Он пошелестел бумажками и прочел: – «Золушка». Прошу вас быть моей спутницей.

Анастасия Павловна призадумалась. Честно говоря, пойти очень хотелось. «Золушка» ей всегда нравилась. К тому же она была лучшей премьерой сезона, про которую много говорили. Все ее знакомые на ней уже побывали, и только она мило отшучивалась, когда ее спрашивали об этом. А причина была до банальности примитивна. Премьерные спектакли стоили дорого, а денег всегда не хватало.

Соблазн оказался сильнее здравого смысла, и она решилась:

– Спасибо, очень рада! Когда спектакль?

Юрий Андреевич несколько расслабился после напряженного ожидания, во время которого уверился, что в театр с ним она не пойдет, и торопливо произнес: