Губернатор дружелюбно предложил:

– Так давайте обвенчаем вас, и все дела! Я дружкой буду. Мы с Юрием Андреевичем старые приятели.

Анастасия Павловна, приглядевшая стоящий в фойе уютный диванчик, быстро согласилась, надеясь, что после этого ее оставят в покое:

– Конечно-конечно, давайте! И поскорее!

Юрий Андреевич, крепко удерживая ее за талию и не давая прорваться к заветному дивану, пообещал:

– Я позвоню вам, Игорь Васильевич, в четверг, и обо всем договоримся.

Тот ушел, а генерал, напялив на спутницу пальто, вывел на улицу. На крепком морозце та повела себя еще более странно. Приникнув к спутнику, обняла его за талию и томно прошептала:

– Ты – мой герой!

Ушлый Юрий Андреевич, не упуская столь многообещающий момент, велел водителю такси ехать к своему дому. Как он и рассчитывал, Анастасия Павловна даже не поняла, куда ее привезли. Более того, едва они зашли в квартиру, она сама повернулась к нему и пылко прильнула к его губам. Генерал, как и положено настоящему военному, в сложной ситуации не растерялся.

Утром, открыв глаза, она ничего не поняла. В голове слегка шумело, но это не объясняло высокого потолка, незнакомых обоев и слишком жесткого матраса. Повернув голову, она скукожилась от негодования. Рядом с ней спала чья-то голая спина. Что это такое? Что она вчера натворила? И кто это такой?

Рассуждая логически, что ей далось с большим трудом, пришла к выводу, что это может быть только Юрий Андреевич. Но как так получилось? И что было у них ночью? Она совершенно ничего не помнила. Никогда в жизни она так не напивалась, чтобы память потерять.

Согласившись с мудрыми словами главного героя из народного фильма «Ирония судьбы» и повторяя сакраментальную фразу «надо меньше пить», попыталась преодолеть препятствие на пути к свободе. В процессе преодоления выяснила, что на ней ничего нет. Совершенно ничего. Если не считать растрепавшейся прически. Нырнув обратно и стыдливо прикрывшись одеялом, стала обдумывать неприятную ситуацию.

Думать долго не пришлось. Разбуженный ее трепыханьем Юрий Андреевич повернулся, зевнул и приветливо сказал, будто они тысячу раз просыпались в одной постели:

– Доброе утро, дорогая!

Анастасия Павловна, решив, что нападение всегда лучше защиты, без промедления бросилась в бой:

– Что это значит? Я ничего не помню!

– И даже не помнишь, как усиленно меня обольщала?

Анастасия Павловна не поверила.

– Я? Обольщала? Тебя?

– Ну не наоборот же!

Анастасия Павловна уверилась в своей догадке.

– Ты меня чем-то опоил!

Юрий Андреевич решительно отверг столь неприличный поклеп.

– И не думал!

Услышав в его голосе твердую решимость, Анастасия Павловна сбавила обороты.

– А с чего я тогда превратилась в круглую идиотку?

Он задумчиво протянул:

– Ну, я бы не сказал, что идиотку. Мне понравилось, если честно.

Анастасия Павловна запыхтела, как небольшой паровоз.

– Ты это меня специально провоцируешь?

Юрий Андреевич быстро отказался. Он опасался огнедыщащих женщин.

– И не думал. – И озарено добавил: – А ты никаких таблеток не принимаешь? А то иногда смесь лекарства и алкоголя дает потрясающий эффект.

Анастасия Павловна гордо заявила:

– Ничего я не принимала! – и вдруг осеклась, что-то припомнив.

Юрий Андреевич довольно констатировал:

– Ага, выпила что-то!

Она попыталась слабо опровергнуть его догадку.

– Да никогда заурядная таблетка от головной боли не даст такого эффекта!

Он коварно предложил:

– Может, повторим? Для чистоты эксперимента, так сказать?

Анастасия Павловна отрицательно затрясла головой.

– И не подумаю! А теперь выпусти меня отсюда!

Он повторил ее слова с ее же интонацией:

– И не подумаю! Должна же у меня быть компенсация за перенесенные мной моральные страдания!

В негодовании привставшая было Анастасия Павловна, заметив, что одеяло неприлично сползло с груди, шлепнулась обратно на подушку и прошипела:

– Как это понимать?

Он недоуменно пожал плечами и спросил:

– Показать наглядно? – и, не дожидаясь ответа, припал к ее губам.

Она растерялась. Природные инстинкты говорили, чтобы он продолжал, но приличное воспитание требовало, чтобы он немедленно прекратил. Не зная, чему отдать предпочтение, она неуверенно замерла, и очнулась только тогда, когда что-либо предпринимать было решительно поздно.