— Фашистское командование полагает, что Померанский вал является непреодолимым препятствием для советских войск, — пояснил командующий армией генерал Н. П. Симоняк, когда 20 февраля я зашел к нему за получением указаний по плану партийно-политической работы. — Нам полезно пока делать вид, что мы тоже придерживаемся такого мнения. Пусть фашистские генералы тешат себя иллюзией, будто наши войска, перейдя здесь к обороне, намерены бесконечно долго стоять перед Померанским валом.

Далее, ставя конкретные задачи перед политорганами, командарм особо подчеркнул необходимость одновременно с мобилизацией личного состава на готовность к жесткой обороне, прежде всего противотанковой, продолжать развивать и всячески поддерживать у него наступательный порыв. Но делать это так, чтобы противник не догадывался о действительном намерении советского командования. Иначе говоря, стараться усыпить бдительность фашистской разведки, убедить ее в том, что главная наша забота — оборона.

В дальнейшем войскам армии предстояло наступать уже по германской территории (Померания в давние времена была отторгнута немцами от Польши и до войны входила в состав Германии), поэтому командующий рекомендовал всемерно усилить разъяснительную работу по вопросу об освободительной миссии Красной Армии, чтобы каждый боец и командир, воюя на немецкой земле, берег честь и достоинство советского гражданина.

Пока мы беседовали, Николай Павлович все время держал в руке слегка надорванный конверт, склеенный из тетрадного листа. Номер полевой почты и фамилия командарма были выведены на нем крупным ученическим почерком. Вероятно, командующий собрался прочесть письмо перед моим приходом, но не успел.

— Из дома послание, товарищ генерал? — поинтересовался я, когда официальный разговор был закончен.

— Да. От дочурок Раи и Зои, из Ленинграда. Я ведь до войны там служил, а вместе со мной, естественно, жила и вся семья. Правда, теперь вот от нее только Рая и Зоя и остались, — не скрывая печали, сказал Николай Павлович.

— Простите, а жена?..

— Погибла вместе с пятилетним сыном Виктором. Два года тому назад. Летели из Куйбышева в Ленинград на пассажирском самолете, а фашистские истребители сбили его. Дочурки теперь одни живут.

— Уже взрослые?

— Какое там взрослые! Зое десятый, а Рая на два года постарше. Она — за хозяйку.

— Трудно им без матери.

— Теперь-то несколько легче. Недавно получили по аттестату мое денежное довольствие за весь блокадный период, послал я им кое-что и из продуктов. А вообще-то, все равно трудно. На деньги много сейчас не купишь. Впрочем, пишут, что живут хорошо, но душа за них болит — дети еще…

Командование армии, безусловно, не рассчитывало на длительное стояние своих частей и соединений перед Померанским валом — заранее подготовленным, сильно укрепленным, хорошо оборудованным в инженерном отношении оборонительным рубежом противника. Обстоятельства торопили. Требовалось упредить врага, сорвать замысел фашистского командования, стремившегося задержать здесь дальнейшее продвижение советских войск в глубь Германии.

Уже 22 февраля штаб фронта официально ориентировал как 3-ю ударную армию, так и ее соседей на предстоящее наступление в Восточной Померании. 25 февраля был подписан боевой приказ. В нем нам ставилась следующая задача: «3-я ударная армия переходит в наступление, наносит главный удар своим левым флангом в общем направлении Якобсхаген, Фрайенвальде (Хоцивел), Шенвальде с задачей прорвать оборону на участке Кройт, Реетц и к исходу первого дня операции овладеть рубежом Габберт, Бутов, южный берег озера Затцигер-Зее».

Указывался и срок готовности к наступлению — 24.00 28 февраля. Ставились задачи на последующие дни. Справа от нас согласно приказу должна была наступать 1-я армия Войска Польского под командованием генерала С. Г. Поплавского, слева — 61-я армия генерала П. А. Белова. В прорыв намечалось ввести 1-ю гвардейскую танковую армию генерала М. Е. Катукова (в полосе нашей армии) и 2-ю гвардейскую танковую армию генерала С. И. Богданова (в полосе 61-й).

Подготовительный период ограничивался всего лишь несколькими днями, и политотдел армии потребовал от полит-органов соединений главное внимание сосредоточить на двух решающих вопросах: разъяснении личному составу, каким должно быть наше отношение к немецкому гражданскому населению, и воспитательной работе с пополнением.

Правда, такая работа велась еще и до приказа о наступлении. Теперь же задача заключалась в том, чтобы усилить ее, активизировать.

Во всех частях и подразделениях с личным составом проводились беседы, в которых настоятельно подчеркивалось, что Красная Армия воюет отнюдь не с немецким народом, а с вооруженным врагом — немецко-фашистской армией и что возмездие гитлеровским разбойникам за все их злодеяния ни в какой мере не должно распространяться на мирное гражданское население Германии. Главная задача — быстрее разгромить вооруженные силы гитлеровского рейха, навсегда покончить с ненавистным народам Европы фашистским «новым порядком».

Важную роль в воспитании у воинов гуманного отношения к гражданскому населению Германии сыграла передовая статья в «Красной звезде» под заголовком «Наше мщение», в которой подробно, с партийных позиций объяснялось, как следовало понимать девиз «Воюя на немецкой земле, свято блюсти честь и достоинство советского гражданина». Эту передовую мы перепечатали в армейской газете «Фронтовик». По указанию поарма в отделениях, расчетах, экипажах и взводах проводились коллективные читки статьи, обсуждения на партийных, комсомольских и красноармейских собраниях.