Во многом это был неудовлетворительный ответ, поскольку Ульдиссиан по-прежнему не знал пределов возможностей ангела. Насколько он мог видеть, даже если это была какая-то иллюзия, она была дьявольски впечатляющей.

И что было ещё хуже, она беспрерывно слепила глаза.

И всё-таки ему пришло на ум, что, раз это иллюзия, то он может как-то свести на нет уловку Инария — в прошлом Ульдиссиану удавалось такое не раз. Да, в самый первый раз этого удалось достичь благодаря манипуляциям Лилит, но давно уже прошло время, когда он нуждался в её грязной поддержке своих сил. Во всяком случае, попробовать стоило.

Ульдиссиан сконцентрировался на небе, остановив внимание на крошечных облачках, разбросанных здесь и там. Ему достаточно было одного.

Поднялся ветер — первое прохладное дуновение за многие недели. Сын Диомеда ощутил реакцию остальных. Они знали, что это его рук дело, и это воодушевило их.

С оттого ещё более возросшими надеждами, Ульдиссиан направил силы на заклинание. Возникло движение воздуха. Облако расширилось, увеличившись в десять, в сотню, в тысячу раз. Оно также уплотнилось и стало тёмно-серым.

Ульдиссиан не только взывал к своей силе, но продолжал давить ей и своей волей на всё вокруг. Он делал это раньше, хотя и не в таких масштабах. Он боялся так расходовать себя до встречи с Инарием, но Пророк, по сути, не оставил ему выбора, что навело на мысль, что того его противник и добивался.

Но Ульдиссиан не мог думать о таких вещах. Он должен был разбираться лишь с текущей ситуацией.

Облако уже поглотило все соседние и продолжало расширяться. Оно намеренно поползло к северу, съедая синеву небес.

Затем — наконец-то — оно достигла места, где упрямо стояло солнце. Тогда воля Ульдиссиана чуть не пошатнулась, ведь, конечно же, не так-то легко было победить замысел ангела. Однако края обширного серого облака вскоре протянулись туда, где сияло солнце.

И свет тогда стал менее слепящим. Вокруг Ульдиссиана поднялся шёпот, исполненный надежды. Его собственный пульс учащался по мере того, как солнце с правящего бал становилось частично видимым, затем тоненькой полоской и, наконец, едва различимым кружком, которого хватало как раз, чтобы луга не погрузились во тьму.

Осмелившись дышать, Ульдиссиан огляделся вокруг.

Эдиремы зашлись радостными криками.

Ульдиссиан посмотрел на Ратму, который в кои-то веки, пусть и ненадолго, улыбнулся. Древний наклонил голову.

— Ты только что вернул неуверенность в сердце моего отца, — сделала комплимент фигура в капюшоне.

Мендельн ухмыльнулся своему брату. Только Серентия не участвовала в общем излиянии уверенности в успехе, но боль, отражающаяся на её лице, немного сгладилась.

Это также немедленно напомнило Ульдиссиану, что, несмотря на его последнее достижение, ему всё ещё предстояло сойтись с легионом ужасных врагов.

Но он не мог дать другим увидеть его озабоченность. Сохраняя видимость триумфа на лице, Ульдиссиан повёл своих людей дальше. Во всяком случае, теперь они могли лучше сосредоточиться на пролегающем перед ними пути — и он надеялся, что это даст эдиремам некоторый шанс против того, что должно было ударить их следующим.

Трава становилась гуще по мере того, как они углублялись в регион. Ульдиссиан приказал всем быть начеку и был доволен внимательностью, с какой продвигался отряд. Самые многообещающие его последователи были поставлены впереди и по внешнему периметру, а тем, кто был наименее способен к самозащите, как обычно, была отведена позиция вместе с остальными, но в задних рядах. Ульдиссиан однажды думал оставить их, но никто не мог придумать безопасного места для них. Он не мог знать наверняка, что кланы магов не освободятся и не попытаются отомстить всех эдиремам, которых смогут отыскать. И неважно, что группа будет состоять главным образом из беззащитных детей и престарелых.

Нет, эдиремам лучше всего держаться вместе, особенно если им всем суждено умереть. Во всяком случае, есть какой-то шанс на борьбу.

— Вот и он, — внезапно и тихо объявил Мендельн.

Ульдиссиану не пришлось бы спрашивать брата о том, что он имеет в виду, даже если бы он не увидел это в то же самое время. Гигантский храм сверкал, несмотря на пелену облаков, сверкал, словно алмазный. Ульдиссиан не мог различить деталей, кроме остроконечных шпилей, возвышающихся над всем остальным.

На таком расстоянии, на котором эдиремы находились от него, его появление означало, что мало времени осталось до того, как Инарий устанет ждать. Последователи Ульдиссиана были почти на полпути между Собором и городом — отличное место для любого жуткого представления, которое мятежный ангел хотел устроить.

— Разве не должны были мы увидеть также Золотой Путь? — сказал брат Ульдиссиана и добавил. — Я думал, он должен быть очень близко.

Золотой Путь был дорогой, связывающей напрямую Кеджан и Собор Света, путём, которым паломники ходили к святыне и возвращались назад в столицу. Название несло духовный посыл и было никак не связано с внешним видом: Путь был всего лишь дорогой, прокошенной прислужниками Пророка. Теперь её уже истоптали тьмы каждодневных прихожан, которые вытаптывали любой росточек, достаточно глупый для того, чтобы попытаться вырасти на дороге.