Шрифт:
Такое вольное изложение древнего мифа согрело мне сердце.
И тут то ли алкоголь, то ли сильное волнение ударило мне в мозг. Дальнейшую беседу помню смутно. То ли она говорила о том, что я хотел слышать. То ли я слышал то, что хотел...
— Я живу поблизости, а вам далеко до дома? — Ее вопрос подразумевал «пойдем ко мне», а алкоголь и присущее Новому году ожидание чуда доделали свое дело. К тому же идти домой совсем не хотелось... Какой-то человек понял меня, и, возможно, эта новогодняя ночь действительно подарит мне чудо? Глаза от косметики у меня слезились, но краем глаза я заметил падающую непривычно близко к земле звезду. «Хочу, чтобы у меня жизнь наладилась», — подумал я, и мы пошли к незнакомке домой.
Только утром я узнал, что зовут ее Ирина.
По вызову
— Дед Мороз, выходи! — кричали дети, пританцовывая
около туалета.
...Я еще раз глянул на дату и на адрес, где проходила та самая вечеринка, и какие-то смутные воспоминания шевельнулись во мне. Райончик-то знакомый, и по каким-то причинам у меня он тоже ассоциируется именно с Новым годом.
А впрочем, известно, почему!
Во время своих новогодних заработков мы с женой заходили в эти же дворы и примерно в то же время. Просто мы столько отработали в костюмах Деда Мороза и Снегурочки, что сразу и не вспомнишь все дома, которые обошли. А в ту новогоднюю ночь мы решили, что скучно просто так идти в квартиру веселить пьяный народ, и придумали, как повеселиться самим. Жена отправилась в квартиру с сообщением, что дедушка Мороз где-то потерялся, пойдемте его искать. А я ходил по двору с фальшвеерами, зажигал их, крича при этом: «Снегурочка-а-а, ты где? Сне-гу-ро-о-очка!»
Вскоре весь двор наполнился голосами. Из всех окон мне кричали: «Дедушка Мороз, иди к нам, мы тебя ждем!»
Идти я никуда не спешил, мне нравилось этакое театрализовано-пиротехническое действо. В то время фейерверк воспринимался как чудо, ведь их тогда не продавали открыто, и пришлось спереть несколько этих чудесных штучек у организаторов уличного праздника. Их легко можно было спрятать под большой шубой, и мы радовались огням, как дети. Одну ракетницу мы даже припрятали до будущих времен, но потом оказалось, что у нее вышел срок годности. Использовать ее стало опасно, и помню, что я засунул эту кругляшку глубоко в мусорный бак, чтобы никто не нашел. В общем, когда ты молод и беден, можешь найти себе развлечение по душе.
А в тот вечер я мог видеть Хельгу в женском костюме на одном из балконов, и, будучи слегка нетрезвым и очень близоруким, обязательно бы бросился знакомиться с такой «очаровательной и яркой дамой». Еще бы и серенаду пропел под балконом... Вот был бы смех...
Но мы разминулись. Почти.
Хельга продолжила ходить по своему замкнутому кругу, мечтая о женском счастье; а я тогда бродил по своему, мечтая о славе и подрабатывая то Дедом Морозом, то мягкой живой игрушкой... Помню, как в новогоднюю ночь мы с женой и еще целой компанией сокурсников должны были работать большими куклами в парке: нас ждали заношенные костюмы каких-то белочек, зайчиков, женоподобных гномиков и прочей лесной нечисти. Рабочая смена начиналась в час ночи, но перед этим мы еще собирались встретить Новый год с зверушками-рецидивистами. Перекусив для начала дома в одиннадцать с бабушкой и дедушкой, мы собрались на работу, прихватив со стола шампанское и салатики. Без пяти двенадцать приехали на станцию «Парк победы»; парк нам еще предстояло преодолеть по спринтерски, и — побежали. Через три минуты поняли, что все равно не успеваем, и разбили пикник под вечнозеленой елкой. Пить решили из горлышка, салаты есть прямо руками. Мимо гапопом проскакал паренюга с высунутым язычищем, интересуясь на ходу: «А можно и я с вами встречу?»
— Нет!— хором ответили мы, — Нам и вдвоем хорошо.
И он потрусил дальше, а мы выпили из горла, поздравили друг друга и, уже не торопясь, врастопырочку, побрели к месту заработка. А чего спешить, на пьянку все равно опоздали.
...И так год за годом, калейдоскоп лиц, квартир, елок. Как-то мою Снегурочку пытались перекупить армяне, у которых мы работали.
— Э-э, ты иди. А Снэгурочку нам оставь.
— Вы что, с ума сошли?! Это моя жена, — препирался я.
— Да ладно, жэна не жэна. Сколько ты за нее хочешь?
— Она не продается!
...Кстати, то мое прошлое не исчезло, не ушло ведь по улицам продолжают ходить ряженые, с которыми бродил и я, они по-прежнему нужны людям. Иногда из прошлого раздаются звонки.
Так, года четыре назад я снимаю трубку.
— Роман, а можно вас заказать в садик Дедом Морозом?
— Можно, — несколько удивился я, но решил не отказывать. — Только должен предупредить, что стоит это пять тысяч долларов (на тот момент цена была такой).
— Как?! — воскликнула женщина. — А почему так дорого?!
— На данный момент я так стою.
— Что вы мне рассказываете? Обычная цена пятьсот-тысяча рублей.
— Да, но у меня другая.
— Но вы же у нас проводили за пятьсот у меня все записано.
— Да.
— А с кем я разговариваю? С Романом?
— Да. С Трахтенбергом.
— Ой, да? — В трубке зависла пауза. — Ой, извините. Я, наверное, не туда попала.