– Ты, вроде как, выглядишь самым разумным… Не подскажешь чего?

Фем сделал такое задумчивое лицо, что Отто разочарованно отвернулся.

– Надо идти, - сказал Ахад, подталкивая ушедшего в себя Фема к выходу.

  ***

Во дворе стоял Лендровер со ржавыми дырами, через которые разве что не проглядывали цилиндры мотора. Усевшись в этот еле живой экипаж предвоенных времён, они поехали задними дворами прочь от кафе. Детектив всё время оглядывался в поисках слежки, но сзади было всё чисто. Или следили очень хорошо, или им действительно удалось оторваться.

– А откуда ты знаешь этого Энелиля?
– спросил он Ахада.

Он сам на меня вышел. Всё что я знаю, так это то, что он хранитель знаний. Звучит как в сказке, но оно так и есть. И не спрашивай, каких знаний. У них там каста жрецов, передающих из поколения в поколение какое-то «нечто». И часть хранимого ими вовсе не безопасно. Вот и всё, что я знаю.

– Что у них там, тайна кухонной сборки атомной бомбы?

– Хуже. В сто раз хуже, поверь.

Машина глохла почти на каждом повороте, пока наконец, задумчивый Фем не вмешался. Под восхищённый взгляд Ренаты, он что-то там поправил взмахом рук, и Лендровер понёсся как шёлковый. Через какое-то время Отто нарушил молчание:

– Твой приятель стёр снимки лодок и текстов с моей камеры!

– Как?
– на лице Ренаты было больше удовлетворения, чем удивления.

– Как, как… Откуда я знаю.
– он пожал плечами.
– Но стёрты только те снимки. Остальные на месте…

– Он же вроде даже не включал фотоаппарат, так ведь? Получается это покруче, чем у меня… - теперь и Фем выглядел озадаченным.

– Куда мы теперь?
– поменял тему разговора сыщик, обращаясь к Саиду.

– К Василию. Этот русский лучше всех делает паспорта. Причём, у него очень узкая специализация. Он подделывает только итальянские документы. Говорит, его мама очень любила оперу…

  ***

Василий оказался очень высоким блондином с голубыми глазами, почти великаном. Все на него смотрели снизу вверх, кроме Фема, отлучившемуся куда-то за деньгами. Василий презирал времена в английском языке и, кроме того, предпочитал произносить слова точно так, как они пишутся. Причём, для забавы, слова он подставлял из разных языков, так что винегрет был живописный.

– Я Василий делать пассопорте. Вы не стеснятся платить динэра. Бале?

– Бале это Окей по-испански, - пояснил Ахад.

– Проходить в этот вентана, садится стул, - он пригласил их жестом в маленькую комнатушку.

Снаружи раздался стук и Василий напрягся.

– Это Фем, - сказала Рената.
– он принёс динэра. Мани-мани.

– Мани — есть хорошо, - ответствовал обрадованный Василий.

Несмотря на необычный способ общения, Василий оказался виртуозом своего дела. Спустя час фотосессии и три часа корпения на компьютере, он приступил к колдовству ручной печати и прочим алхимическим манипуляциям.

К вечеру этого длинного дня всё было готово. Их новенькие итальянские «пассопорты» выглядели как настоящие.

Когда Отто его похвалил за это, Василий даже немного обиделся:

– Как настоящий? Посмеиваться над меня? Этто документо лучше! У них там в Италия не получаться такой печать.

– Хорошо-хорошо, - успокоил его Фем, расплачиваясь.

Грация, грация, достаточно. Василий не брать слишком много. Василий имеет хороший цена, но не больше. Бале?
– он вдруг стал серьёзным.
– Эти пассопортес надо использовать один раз, пер фаворе. Потом менять. Новый электронные чипс — плохо, очень плохо, капиш?

– Капиш-капиш, - Рената начала получать удовольствие от такого общения.
– Я выпишу им всем новые документы, когда вернёмся домой. Не поддельные.

Отто Макс очень выразительно на неё посмотрел и произнёс:

– Я, конечно, всего этого не одобряю, так как…

– …Это юридически неправомерно, - подхватил Фем.
– Но как ты это собираешься осуществить?

Ренате пришлось подробно рассказать историю рождения Фелисии Энелиль, чем она сорвала бурные овации аудитории.

– Маму жалко… - вдруг расчувствовался Василий.

– Так она же виртуальная мама. Такую можно и… - Ахад провёл указательным пальцем поперёк горла.

В этом жесте он был особенно выразителен.

Переночевав у Ахада, наутро они вылетели из Каира в Рим, где их ждала пересадка на лондонский рейс.

  ***

На закате солнца, вдали от медленно растворяющейся толпы, на вершине Великой Пирамиды находились два силуэта. Один был маленький, и он как бы сидел повыше. Другой был большой и неподвижный. Снизу их никто не видел, а и увидел — не обратил бы внимания.