Это было после встречи со связником, офицером ЦРУ, настращавшим агента о соблюдении крайней осторожности в свете последней информации о казненных в застенках КГБ шпионах…

Тогда, летя вниз головой к земле с широко открытыми глазами, слезящимися от напора встречного воздуха, Дима, глядя на вымощенную бетонными плитами, проросшими на стыках травой, площадку, приближающуюся к его лицу, подумал: «Ну и долбанусь… Ну и под расчет!»

– И… под расчет! – выкрикнул он, поглощаемый городом, укрытый им, растворенный, ушедший…

А после вспыхнул свет. Теплый, несказанно ласковый, несший любовь и надежду.

И был в нем шелест молодой чистой листвы, и плеск живых прозрачных вод, и благое отдохновение…

Усталость истерзанных земными грехами и заботами душ… Она ощутилась внезапным тяжким грузом, и смехотворной нелепицей показалась суета далекой, глупой повседневности…

И все они, не колеблясь, шагнули в свет.

В нем исчез Градов, сжав на прощание руку Ракитина, а Александр, продвигаясь вперед, за ним, почувствовал вдруг мягкую, но настойчиво отталкивающую его преграду.

Он продолжал упорное свое движение, но свет отступал, а затем в сознании Ракитина как бы услышались увещевающие голоса тех, кто обитал за искрящейся волшебной пеленой, кануть в которую он жаждал истово, истомленный страстным желанием приобщения к этому родному, любимому миру, таившемуся в глубинах света, миру, внезапно и интуитивно им узнанному, будто дом из полузабытого прекрасного детства, возвращение в который было единственно необходимым, спасительным и отрадным.

Но вдруг свет исчез.

Последние тени исчезающих миров переплелись в вензеле странной печати, утвердившейся на миг и тут же истаявшей в полумраке каменного мешка, и Ракитин понял, что этот вход в миры заперт… Навсегда.

Он потерянно оглянулся. Рядом с ним стояли Астатти и Власов.

– Нас не взяли, – с потерянной усмешкой произнес Николай, тяжело и неуклюже опускаясь на землю.

– Мы еще не сдали до конца свой земной экзамен, – откликнулся Пол.

– Но зато теперь точно знаем, насколько он важен, – произнес Ракитин.

– И как дальше жить?.. – рассеянно, ни к кому не обращаясь, промолвил Власов. Встал, вытащил пистолет, со снисходительной улыбкой взглянув на оружие, сунул его обратно в заплечную кобуру. – Ну, братцы, пойдем… – сказал устало. – Крутиться дальше.

– И все-таки… как же дальше жить? – повторил за ним Ракитин.

– Тебя тактический аспект интересует?

– Хотя бы…

– Ну, придется мне отдуваться перед начальством, – хмыкнул Николай. – Чего-то сочинять. Тебя выгораживать, его… – кивнул на Астатти. – Но я придумаю историю, не беспокойся. Скажем, по случайности или же по злому умыслу умыкнул ты носители информации с каких-нибудь американских спутников, зондирующих недра… А касалась информация залежей редких металлов, кимберлитовых трубок… Проконсультируюсь, в общем. Для достоверности деталей. Вот и заварилась кутерьма, вот и попёрся ты на Памир к золотым жилам… Да только ни хрена не нашел. Ну, а тех двоих спишем… Горы, стихия, бандиты… Такая вот версия. Так что садитесь, пожалуй, в самолет и дуйте в Ташкент. А оттуда – хотя бы и в Америку…

– Я готов брать тебя с собой, Алекс, – произнес Астатти.

– Может, позже, – ответил Ракитин. – Но сначала мне надо в Москву. Надо!

– Ну и дурак, – сказал Власов. – Найдешь еще себе приключений на жопу…

– С вашей гэбэшной помощью?

– Я за свое начальство ручаться не могу, Саша. У нас там люди определенные, в начальстве этом. С бетонными мозгами. Рассчитанными на точное и неукоснительное передвижение мысленной массы по руслам извилин. Масса небольшая, извилины глубокие, из берегов ничего не выходит. Так, бывают отдельные брызги… Но – редко. Да ты и сам знаешь…

– Вот и итог твоей охоты, – невпопад произнес Ракитин. – За нами, путниками-странниками…

– Да все мы… блуждаем! – неопределенно откликнулся сквозь стиснутые зубы Николай.

Они спустились вниз, на уступ, тут же услышав знакомый шум двигателей вертолета, вновь взмывшего над плато.

Шум приблизился, «вертушка» зависла над ними, Ракитин ухватил волочащуюся по подножию скалы лестницу и начал взбираться вверх. Ухватившись за поручень, подтянулся и кулем повалился на вибрирующий пол кабины.

– Ну и как понимать эти шуточки, мать твою?! – донесся с хриплой яростью в голосе справедливый вопрос пилота.

– Прости, брат… – Александр, не вставая с пола, привалился спиной к стенке. – Так было надо. Очень надо. Но объяснить ничего не могу.

– Где остальные? – вопросил летчик злобно, не поворачивая головы.

– Двух уже не будет, – сказал Ракитин.

– И вообще… их не было, понял?! – выдохнул поднявшийся в кабину Власов, протянувший руку взбиравшемуся следом за ним Астатти.