Слава Богу, пронесло. Босс зашелся смехом и погрозил Ире пухлым пальчиком.

– А тебе палец в рот не клади…

«Ни чего другого», - подумала Ира, но осмотрительно не стала произносить это вслух.

Она поставила стакан с недопитой выпивкой на столик красного дерева. И тут Борис Эдмундович пошел в атаку. Он решительно облапил Иру, тут же обслюнявил ей шею, пройдясь по увлажненным местам бархатной щетиной. Одной рукой он сжимал Иру за талию, другой - мял ее ягодицы.

Бедром Ира чувствовала его эрекцию.

– Я хочу, хочу, хочу тебя, - урчал Борис Эдмундович.
– Пиздецки хочу. Давай забудем обо всем. Завтра же мы поедем на Лазурный берег.

– Этого я и боялась, - сказала Ирина, мягко, но отстраняясь.
– Я могу облегчить ваши страдания, но обещайте мне, что больше ничего подобного никогда не повторится.

– Ирочка, Ирочка…

– Обещайте.

– Хорошо, обещаю… О, восхитительная…

Ира высвободилась из объятий босса, расстегнула ему брюки, обхватила ладонью влажный, возбужденный член и произвела несколько мягких и плавных движений вдоль ствола.

Борис Эдмундович застонал, изверг несколько капелек белесоватой жизни.

– Запомните, это было - в самый последний раз, - строго сказала Ира и, не спрашивая дозволения, направилась к выходу из кабинета.

– Эхх, хороша, - шептал ей вслед Борис Эдмундович.

Надо сказать, впоследствии он сдержал слово.

После этого почти победоносного вторжения в личную жизнь своей секретарши Борис Эдмундович в интимном секторе существования своей секретарши больше не фигурировал. Только в деловом.

К тому же, Ира любила другого. Лучшего мужчину на свете.

Ира чувствовала, что ее вымотали аэропорты и лайнеры, кресла и однообразно невкусная кормежка. Сначала был длиннейший перелет в Гавану, потом - в Боготу, и только оттуда - в Тегусигальпу.

В Боготе Ире, полумертвой уже от усталости, наконец-то досталось место у иллюминатора.

– Буэнас диас, сеньора!
– сказал ей мужчина в гавайской рубахе, располагаясь в кресле по соседству.

Ира уже давно клевала носом, но при звуках этого голоса вдруг встрепенулась, а усталость как рукой сняло.

– Костя?!
– шептала она, не веря своим глазам.
– Ты здесь? Господи! Я-то думала, ты меня в этом… Гусе Хрустальном будешь встречать.

– В Тегусигальпе, - поправил Костя.
– Сначала я так и хотел поступить, но потом вдруг вспомнил, что прилетаешь-то ты в аэропорт Танконтин. Он, чтобы ты знала, входит в десятку самых отвратительных аэропортов мира.

– А что там не так?
– Ира ощутила, как екнуло сердце.

– Очень короткие взлетно-посадочные полосы, - сообщил Костя.
– К тому же местность - горная. С одной стороны аэропорт подпирает горный хребет, с другой - жилые кварталы. Лайнерам приходится уже на самом подлете совершать крутой вираж. Не всем он удается…

– Костя, я тебя убью, - выдохнула Ира.
– Зачем ты меня туда потащил?

– Очень красивая страна, - пожал плечами Костя.
– К тому же, тебе там есть на что посмотреть.

– Именно мне?

– Да. Кстати, не переживай так сильно. Пилоты авиакомпании ТАСА, рейсом которой мы летим, настоящие профессионалы своего дела. Хотя в прошлом году лайнер именно этой компании не вписался в поворот и вписался в набережную, уничтожив несколько автомобилей.

– Слушай, Костя, ты меня в гроб сведешь своими шуточками…

– А это и не шутки вовсе. Так все и было.

– Я, конечно, по тебе соскучилась, - сказала Ира.
– Но иногда ты бываешь таким мудаком.

– Мудаком бы я был, если бы стал встречать тебя там. Представь, как бы я себя чувствовал, если бы с твоим самолетом что-то случилось? А так мы можем погибнуть вместе. В следующей жизни не потеряемся.

– Господи, Костя! Разве в этой, нашей с тобой жизни, мы не можем быть вместе?

– Увы. Пока еще нет.

– И что? Нам теперь до старости назначать свидания в Гондурасе раз в году?

– Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, - сказал Костя, глядя ей в глаза твердо и решительно.
– Ситуация может измениться уже очень скоро. Но это мы обсудим уже на месте.