В свете луны Стерлингу трудно было понять, отец просто смотрит на его реакцию или проверяет его. Поэтому он ответил так, как подсказывало ему сердце:

— Я бы хотел приобрести пансион Грэя для благотворительного фонда вдов Ла-Коруньи.

Отец рассмеялся от души и обнял Стерлинга и Изабель.

— Я горжусь тобой, Стерлинг. Теперь ты по праву носишь имя Синклер.

Он обернулся и посмотрел на остальных своих детей.

— Что касается вас, то помните: мой агент в Лондоне будет следить за вашими действиями. Время, которое я дал вам на то, чтобы исправиться, не бесконечно. Живите честно. От меня вы не получите ничего до тех пор, пока не докажете, что достойны называться Синклерами.

Когда разошлись последние гости, Стерлинг и Изабель еще долго стояли посреди сада.

Изабель склонила голову на плечо Стерлингу, который нежно целовал ее прекрасные волосы. Изабель не могла отвести взгляд от статуй.

— Они так прекрасны! — Ее глаза вдруг зажглись. — Вот досада, а скульптуры того склоненного мужчины среди них нет!

Она рассмеялась.

— Увы, она оказалась слишком большой и не прошла в ворота. Поэтому пришлось отвезти ее в музей.

Изабель вздохнула.

— Жаль, он мне так понравился.

Стерлинг хитро улыбнулся.

— Правда?

— Ну, если ты очень хочешь его увидеть, — Стерлинг потянулся к карману жилета, — у меня есть ключ.

Изабель рассмеялась, но даже в неверном свете луны он увидел, как ее щеки залились румянцем.

— Позволь мне только взять накидку.