— Ты принимаешь? — спросила жидовка почти умоляющим голосом.

— Да! — отвечала Венера, в которой совершился внезапный переворот. — Да! Принимаю, если ты хочешь…

— Вот и прекрасно, милая Венера… Ты сначала огорчила меня, а теперь обрадовала… Очень обрадовала…

Люцифер подошла к постели, взяла из рук Деборы бриллианты и снова дала ей поцелуй Иуды.

— Представь себе, — сказала Дебора, обняв рукою шею Венеры и наклонившись, чтобы шепнуть ей на ухо, — представь себе, что сегодня утром, когда я проснулась, мне было страшно…

— Страшно? — повторила Венера.

— Да.

— Отчего?

— Я видела сон… В котором виновата была ты…

— Я? — вскричала Венера, задрожав.

— О! Милая сестрица, я говорю тебе не в упрек!..

— Какой же это сон?.. Какой?..

— О! Пустяки… Помнишь то страшное предсказание, которое ты мне сделала, изучив будущее по линиям моей руки?.. С тех пор мы не раз говорили о том.

Венера не отвечала, но движением головы показала, что помнит.

— Ну, милая сестрица, — продолжала Дебора, — в эту ночь мне снилось, что твое предсказание осуществляется…

— Как? — спросила Венера тихим голосом, едва слышным от замешательства.

— Я не вышла замуж за того, кого люблю…

— Какое же препятствие встало между вами?

— Смерть.

— Смерть! — повторила Венера.

— Я умирала, — продолжала Дебора. — О! Какой страшный сон… Я умирала именно так, как ты предсказывала… Умирала отравленной…

— Отравленной! — пролепетала Венера. — Кем? Знаешь ты, кем?

— Нет… Я не видала руки, наливавшей мне яд… Я только знала, что отравлена… Я чувствовала, что умираю… Но не обвиняла никого… Какой странный и страшный сон. Не правда ли?.. Проснувшись в холодном поту, я почувствовала какое-то болезненное ощущение… Голова моя была слаба… Очень слаба… И я смешала сон с действительностью… К счастью, это ощущение не долго продолжалось… Я увидала себя окруженной Раулем, батюшкой, тобой, словом, всеми, кто меня любит… Могла ли я бояться преступления или даже несчастья, когда меня берегли так хорошо?

Рука Деборы мало-помалу начала опускаться, так что Венера могла высвободиться и приподнять голову; но в эту минуту лицо ее было бледнее лица умирающей. Чтобы скрыть свое смущение, молодая девушка машинально собрала все вещи, разбросанные по постели, положила их в шкатулку и отнесла на то место, откуда взяла ее, исполняя приказание Деборы.

— Меня клонит в сон… — сказала вдруг умирающая. — Батюшка, Рауль, подойдите к моей постели; я бы хотела заснуть, держа вас за руки.

Отец и жених поспешили исполнить желание их милой Деборы. Молодой человек взял левую руку ее, а старик правую. Венера, сидя у окна, закрывала лицо занавесками.

Скоро Дебора заснула. Посреди глубокой ночной тишины слышалось только ее слабое и неправильное дыхание. Таким образом прошел час. Успокоенный этим тихим сном, Натан почувствовал, как надежда зарождалась в душе его. Рауль же не мог забыть рокового приговора, произнесенного старым Мозэ. Крупные слезы падали из глаз его на постель.

Вдруг отец и жених вскрикнули и переглянулись с испугом. Они заметили в одно и то же время, что маленькие ручки, которые они держали в своих руках, охладели и окоченели. Рауль первый понял ужасную истину.

— Она умерла! — вскричал он. — О, Боже мой!.. Боже мой!.. Она умерла!..

— Нет, — отвечал Натан тем странным голосом, каким говорят лунатики во время магнетического сна, — нет… она не умерла… Это невозможно… Бог моих отцов не допустит этого; Дебора не умерла… Нет… Нет… Нет… Говорю вам, что это неправда… Говорю вам, что она не умерла!

Бросившись с неистовством на постель, несчастный отец схватил на руки безжизненное тело своей дочери, говоря шепотом:

— Дебора… Моя возлюбленная дочь… Моя Дебора… Мое дитя… Отвечай мне… Говори с твоим отцом… Раскрой твои глаза… Твои прекрасные глаза… Заговори со мной… Ради Бога… Скажи мне, что ты жива… Скажи скорее… Скорее… Или я сам умру…

Увы! увы! Труп не отвечал… Натан продолжал:

— Ты спишь… Я это вижу… Но сон этот слишком глубок, и он меня беспокоит… Он меня мучит… Он меня убивает… Дебора, проснись… Дебора, раскрой глаза…

Лицо Деборы, уже застывшее, оставалось неподвижно, как восковая маска. Натан приложил к векам свои дрожащие пальцы и приподнял их. Веки остались открыты, и обнаружились те немые, тусклые глаза, в которых уже не сверкал божественный луч души и жизни. Тогда Натан понял все. Горе его дошло до безумия. Он страшно вскрикнул и, бросившись как сумасшедший на ковер, разодрал свою одежду и покрыл голову пылью.