Капканщик неловко обнял ее за плечи.

— Видишь тот длинный каменистый мыс? Что бы ни случилось, но однажды — я думаю, ночью или в сумерках, это ведь наше с тобой любимое время! — из-за него выйдет под всеми парусами очень красивый, но главное — очень быстрый бриг; а я буду стоять на палубе, держась за ванты, и вглядываться в городские огни…

Девочка внезапно всхлипнула и изо всех сил прижалась к нему. Капканщик осторожно погладил ее по волосам.

— Ну что ты, милая, перестань… Ты помнишь, что обещала мне?

— Помню… — сквозь слезы прошептала Кларисса.

— Береги себя! Слушайся дядю Эрла и — заклинаю — держись подальше от черных карет и людей с глазами как оловянные пуговицы! Впрочем, надеюсь, тебе не придется встретиться ни с теми, ни с другими… А теперь беги…

Кларисса, закусив губу, выпорхнула из задубевших складок мокрой ткани. В этот момент сквозь разрыв облаков брызнули лучи солнца, почти по-зимнему низкого и бледного. Маленькая фигурка девочки засияла вдруг мягким жемчужным светом, а над городом проступила акварельным мазком чуть заметная арка радуги. Но лишь на миг — косматые тучи тотчас затянули прореху, и все вокруг словно выцвело, кутаясь в разнообразные оттенки серого.

Экипаж, раскачиваясь и немилосердно скрипя рессорами на каждой выбоине, катился прочь от порта. Девочка забилась в угол и прикрыла глаза, погрузившись в свои мысли. Очередной толчок вывел ее из забытья. Сидевший рядом пробурчал нечто грубое в адрес кучера. Кларисса, не решаясь взглянуть на своего провожатого прямо, чуть скосила глаза. «Не бойся, он простой дворецкий», — шепнул ей Эрл Птицелов, передавая с рук на руки высоченному и худому как жердь господину; но внешность нового спутника отнюдь не располагала к симпатии! Такое количество разнообразных лицевых костей, по мнению девочки, могло быть только у морского окуня. Представить этого типа без лоснящегося сюртука с длинными фалдами и черного, словно печная труба, цилиндра было попросту невозможно; да он и сам, похоже, не мыслил себя в другом одеянии. Названные предметы одежды сидели на его долговязой фигуре, будто он в них родился — а скорее, был собран из частей, подобно манекену, на некой зловещей фабрике. Впрочем, Клариссу радовало уже то, что он вовсе не замечает свою спутницу.

Тряска вскоре почти прекратилась: лошадь свернула с грунтовой дороги на брусчатку. Цоканье копыт сразу стало громче; звуки метались по узкому пространству, порождая причудливое эхо. За окнами кареты, на расстоянии вытянутой руки, проплывали облезлые стены домов. Мало-помалу улицы сделались шире. Вдоль зданий появились тротуары, навстречу стали попадаться другие экипажи и повозки — и вот настал миг, когда поездка завершилась. Клариссин провожатый впервые соблаговолил обратить на спутницу внимание:

— Выходи, приехали!

Девочка, очнувшись от своих мыслей, испуганно глянула наружу. Дом, возле которого остановилась карета, был огромным и мрачным, как и все здания вокруг — казалось, они соперничают друг с другом высотой потемневших, изъеденных непогодой кирпичных стен. Впрочем, толком рассмотреть что-нибудь не представилось возможности: в очередной раз брызнул дождь, и дворецкий сердитым голосом велел поторапливаться. К узлу с вещами Клариссы он даже и не подумал притронуться.

Чугунный дверной молоток, отлитый в форме толстощекой физиономии, глухо брякнул в дверь. В тот же самый миг тяжелые створки распахнулись, и на порог выступила, подбоченясь, совершенно квадратная особа — коротконогая, широкоплечая, словно небольшой комод, со столь же выразительным лицом в обрамлении целого облака жестких, будто стружки, кудряшек.

— Почему так долго, Виттиго?! — Голос женщины был резким и взвизгивающим на окончании фраз, точь-в-точь как у вгрызающейся в дерево пилы; при его звуках невольно возникало желание заткнуть уши. — Разве вы забыли, что слугам сегодня полагается заняться чисткой столового серебра? Неужели я все должна делать сама?

— Они чертовски долго копались! — пробурчал дворецкий. — Я битый час ждал на пристани!

Кларисса могла бы поклясться, что прощание с отцом длилось не дольше пяти минут. Девочка обиженно вскинула глаза — но провожатый уже исчез где-то в недрах дома.

— Ну же, не стой столбом! Заходи! — Экономка сердито фыркнула. — Или ты намерена торчать на улице весь день?!

Кларисса робко переступила порог и очутилась в полутемном холле. Окон здесь не было; единственным источником света являлся бледный газовый рожок в глубине помещения.

— Значит, ты и есть новая квартирантка… — с непонятным выражением обронила экономка, бесцеремонно оглядывая гостью с ног до головы. — Ну что же, ступай за мной.

Отведенные девочке покои представляли собой тесную, с низким потолком каморку. Продавленная софа прижималась к стене. Узор дешевеньких бумажных обоев в этом месте был вытерт до основы и изрядно засален. У изголовья сиротливо ютился гнутый стул с треснувшей спинкой. Больше в комнате ничего не было, если не считать прибитых рядом с дверью крючков для одежды. Рассохшиеся половицы тут же заскрипели — так громко, что заставили ее вздрогнуть.