— Он не настучит на нас полиции, если ты об этом — себе дороже. Такие ребята обычно имеют свою долю в контрабандном бизнесе.

— И то хлеб… — Капканщик мрачно уставился в стол.

Куяница вновь наполнил опустевшие стаканы. Ароматы пряностей приятно щекотали ноздри.

— Послушай, парень, мы познакомились не самым удачным образом, но с тех пор немало воды утекло. Кроме того, нам через многое пришлось пройти вместе… Скажи — что тебя гложет? Это, конечно, не мое дело; да только я заметил — с каждой милей, приближающей нас к Уфотаффо, ты становишься все мрачнее.

— Уезжая, я оставил здесь дочь… — после долгого молчания отозвался Атаназиус. — Оставил на попечение человека, который то ли умер, то ли пустился в бега… Одному только дьяволу известно, какова судьба моей малышки.

— Вон оно что! — присвистнул шкипер. — Теперь понимаю…

В эту ночь капканных дел мастер долго не мог заснуть, беспокойно ворочаясь с боку на бок. Лишь под утро удалось забыться глубоким, тяжелым сном — он словно провалился неожиданно в тесную яму…

Проснулся капканщик поздно. Куяницы нигде не было. Приведя себя в порядок, Атаназиус спустился вниз. Шкипер в одиночестве поглощал обильный завтрак — пожалуй, тот стоил доброго обеда; стол перед ним был уставлен разнообразной снедью. При виде компаньона он приглашающе махнул рукой. За время блужданий по чащобам северной Фортуганы оба изрядно отощали и теперь при любой возможности наверстывали упущенное.

— Никак ты обчистил здешнюю кухню!

— Ну почему же обчистил, за все заплачено звонкой монетой… Присоединяйся, твоя св… То есть я хотел сказать — старина!

Капканщик не заставил себя ждать — и с хрустом впился зубами в холодную куриную ногу.

— Я тут расспросил между делом нашего любезного хозяина, — поведал Куяница. — Похоже, ты прав насчет войны… Никто, конечно, не понимает, каким манером правительство надеется ее выиграть, и тем не менее… Ох, не попасть бы нам с тобой в самое пекло! Сезон навигации на Сильферре закончен, сейчас ни один моряк в здравом уме не согласится пойти в рейс. Вот незадача! Да и Грифоника, наверное, со дня на день заледенеет — если уже не встала…

— Это ты о чем? — непонимающе поднял бровь Атаназиус.

— Да о моей скорлупке, о чем же еще! Дураку понятно, что наши горе-адмиралы вынашивают очередной «гениальный» план, боюсь — как бы не начали реквизировать суда в пользу Республики. Эх, если б мы добрались до Уфотаффо хоть на пару недель раньше — я бы отправил люгер с несколькими верными людьми в Санбризанну. Лидиана наверняка будет хранить нейтралитет…

— До весны в любом случае можешь не беспокоиться, — пожал плечами капканщик. — А там видно будет; дожить бы… Нам с тобой предстоят здесь большие дела, Алоис.

— Этого-то я и опасаюсь! — хохотнул Куяница. — Так что ты надумал?

— Для начала сведешь меня с нужными людьми. Мне потребны те, кто влюблен в золото и делает дело, не задавая лишних вопросов.

— О, это можно. Правда, качество услуг сильно зависит от размеров вознаграждения…

— Ты вроде уже мог убедиться — мы не скупимся…

— Это верно, черт возьми! Вот что: если тебе нужна такого рода публика — лучше сначала разыскать моего помощника, Драггу. У него всегда найдется парочка надежных знакомцев.

— Как же, помню я этого головореза… — Атаназиус мрачно усмехнулся. — Ладно. Ты хоть имеешь представление, где он ошивается?

— Надобно поспрошать в доках… А по пути можно будет завернуть к цирюльнику, да и лавку готового платья не стоит обходить стороной — в этих нарядах мы с тобой выглядим слишком живописно для благопорядочных граждан… Раз на то пошло, и городские бани посетить не грех!

— Пожалуй…

Атаназиус, несмотря на предостережение харчевенщика, не пожелал расстаться с гранпистолью, прикрепив ее к подкладке пальто прочной петлей. Остальное свое имущество капканщик запечатал в ящик и отправил почтой, как особо ценный груз, в одно из отделений Торгового банка Уфотаффо — до востребования. Приведя свою внешность в относительно благопристойный вид и еще раз плотно перекусив, они направились в порт. Народу на улицах было немного. Лица встречных не отличались озабоченностью или суровостью; какими бы ни были политические коллизии, жизнь в столице шла своим чередом — пока. Куяница чуть приотстал от своего спутника; и едва не налетел на него, когда тот вдруг резко остановился. Капканщик молча, со странным выражением лица созерцал вывеску аптекарской лавки. Под титанскими буквами тянулась изломанная вязь кулгушти; очевидно, здесь торговали снадобьями восточной медицины.

— Что это с тобой? — удивленно поинтересовался шкипер. Атаназиус, не отвечая, вошел внутрь. Куяница последовал за своим спутником, с любопытством посматривая по сторонам. Фармацевт ютился в маленьком, тесном и темном помещении; воздух тут пропах камфарой и лекарственными травами. Уставленные бесчисленными пузырьками и склянками стеллажи занимали все стены; с потолка свешивалось на толстой дратве непременное чучело крокодила. Заведовал здешним хозяйством невысокий сухонький господин. Чертами лица он мало походил на уроженца Регистрата, однако носил традиционный итанский халат — очевидно, ради соответствия обстановке. Длинный острый нос аптекаря увенчивали большущие очки с сильно выпуклыми стеклами, отчего глаза казались в несколько раз больше нормального размера, придавая ему сходство с неким экзотическим насекомым.