Из комнаты молодой госпожи донеслось:

– Кто там?

– Миледи, Вас призывает Его Светлость хозяин! – пропищал маленький слуга в закрытую дверь, потирая голову. Совсем недавно он получил увесистый подзатыльник от сенешаля за то, что отлынивал работы, играя в ножички.

– Я не слышу! Входите! – донеслось из комнаты.

Эльфенок приоткрыл дверь и просунул в нее голову.

Юная тейрина занималась тем, что в очередной раз поправляла узел на затылке. Она начала носить такую прическу недавно, и огненно-рыжие пряди все время выбивались из узла.

– Миледи, Вас призывает Его Светлость хозяин! – маленький посыльный повторил эти слова куда более уверенно, увидев, что кроме нее в комнате никого нет.

Слуги знали, что Элайн относится к эльфам спокойно и не шпыняет их по поводу и без.

– Я поняла. Передай моему отцу, что я сейчас спущусь, – ответила она, даже не повернув головы.

Дверь осторожно закрылась. Знали бы эти эльфы, чего ей стоит это спокойствие!

«Ну вот, дождалась! Должно быть, отец хочет объявить о своем отъезде».

Элайн тихо вздохнула.

Она уже говорила об этом с отцом. Завтра он с братом уезжает на войну с Мором. Войско тейрна уходит далеко на юг, под самый Остагар, где король Кайлан собирает войска для битвы с Порождениями Тьмы.

А ей будет доверено управлять замком.

«Ты стала совсем взрослая, дочь моя», – сказал отец. – «Тебе пора научиться быть тейриной не только на словах, но и на деле. Владеть людьми – искусство куда более сложное, чем владеть мечом. Но я в тебя верю, волчонок!»

Может быть, все это было и замечательно, но пока она так и не смогла поговорить с Роландом. Ее неосторожность в свое время уже привела к тому, что Роланда выслали куда подальше.

Кроме того, наверняка и за ним, и за ней следят – вряд ли родители окончательно забыли ту историю. И все эти дни она обдумывала, как поговорить с ним без свидетелей.

А тут еще в придачу ко всему эта курица Ландра со своим «кстати, еще не женатым» сыночком. Самое противное – что он всячески пытался ухаживать за Элайн. Как бы случайно оказывался рядом с ней за столом, как бы случайно их оставляли наедине.

Элайн все это очень раздражало, потому что ее мысли были заняты Роландом. Она еле сдерживалась, чтобы не нахамить Деррену и его матери. Хотя, если быть честной, Деррен был ничуть не хуже многих других молодых дворян. Но мысли о Роланде делали ухаживания Деррена отвратительными.

Только здравая мысль о том, что громкий скандал привлечет к ней лишнее внимание, удерживала ее от открытых грубостей в адрес Лоренов.

К демонам Лоренов!

Наконец Элайн справилась с прической и привычно одернула платье. Что-то надо делать. Было ясно, что Роланд пойдет в поход вместе со всеми. Так что осторожность осторожностью, но ей надо срочно с ним встретиться.

Ладно, сначала она еще раз выслушает отца, а потом… Потом будет видно.

* * *

Когда она вошла в парадный зал, Брайс Кусланд разговаривал с Рендоном Хоу и повернулся к ней не сразу.

– Волчонок, прости, я тебя не заметил. Хоу, помнишь мою дочь?

– Я вижу, она превратилась в прекрасную девушку! – с восхищением произнес Рендон. – Рад тебя видеть, красавица.

Этот человек совсем не нравился Элайн, и когда он приезжал, она старалась не попадаться лишний раз ему на глаза – даром что он считался другом отца.

Элайн кивнула в ответ на приветствие Хоу и вежливо спросила:

– Вы приехали с семьей, эрл Хоу?

– Нет. Я оставил их в Амарантайне, подальше от этой войны на юге. Они все передавали вам привет. Кстати, мой сын Томас тоже спрашивал о тебе.

Она и так достаточно понервничала по поводу Роланда, леди Ландры и Деррена, поэтому вспыхнула моментально:

– Для чего? – она едва сдерживала свой гнев.

Хоу растерялся:

– Для чего, говоришь? – переспросил он. – Бойкая девица! – он повернулся к Брайсу, – Когда она так говорит, становится точно вылитая мать!

– Видишь, Рендон, с кем мне приходится иметь дело! – улыбнулся Брайс. – Моя дочь, благослови ее Создатель, теперь все решает сама.

– Бойкая девица! – повторил Хоу. – И, конечно, весьма одарена. За ней нужен глаз да глаз.

То, что подумала Элайн при этих словах, не смог бы вслух повторить даже капитан стражи, слывший отъявленным грубияном.

– Впрочем, волчонок, я позвал тебя не для этого, – обратился Брайс к дочери. – Завтра мы с твоим братом уезжаем. Я оставляю замок на твое попечение.