— Попробуем сварить. Да какого барабана это чудовище под окнами ревет!

— Так мотор с новыми вкладышами и фильтрами на развал гоняем, — ответил Духов, — ждем, когда застучит. Уже двести часов на оборотах две трети максимальной мощности отпахал. Сейчас вышли на завышенные. Пока рычит…

— Издеваетесь! — прокомментировал Троянов. — А для моих малышей когда будет?

— Так вкладыши одинаковые, просто материал новый. Да и фильтры тоже, просто на твоих один, а на моих два. Пойдут одновременно. Да и на старые моторы в процессе ремонта надо тоже ставить. — Николай Леонидович подошел к окну. — Хм, пока работает… может, попробовать масло недоливать?..

— Александр Александрович, вас Лев Львович и Евгений Николаевич просят срочно прибыть на Комендантский аэродром. Просили передать, что рояли принудили автобус. Кажется, так, правда, я не поняла, что это значит.

— Спасибо, Людмила Николаевна, я понял. Я отлучусь на Комендантский. Машину не надо — я на мотоцикле слетаю.

Ника

— Садись.

Кто сказал, что в ногах нет правды? В ногах нет ничего. Даже сил, чтобы стоять, и то нет. В кабинете весеннее солнце крутит поднятой пылью, прорываясь сквозь полуприкрытые занавеси. Ясный день. Хороший. В такой день хочется сделать что-нибудь радостное, легкое. Например, улыбнуться… не получается. Судоплатов молчит и ждет, когда я отодвину стул и сяду.

— Что-то случилось?

Он поднимает глаза, как побитая собака.

— Говори! — приказываю. Прошу. Чуйка рвется на британский крест. — Леша?

Кивает.

— Но еще не ясно… пожалуйста, без истерик, Ника Алексеевна… это моя инициатива — вам сказать. Никто не знает… Вы же понимаете?

Что тут понимать?! Сжала руки, зубами в костяшки — это война, это нормально… ты знала с самого начала. Это судьбы миллионов, не твоя одна такая…

— Расскажите, пожалуйста.

— Это секретно… но вам…

Я киваю. Секретность тут на каждом вздохе. Пора бы привыкнуть.

— Да, конечно, понимаю. Что с ним?

— Неделю назад было получено сообщение от партизанского отряда Черного о появившихся в их лесах необычных людях. Информация была предоставлена так, что мы подумали о еще одной группе „будущенцев“. „Попаданцев“, как вы говорите. На проверку этой информации и налаживание контакта с возможными новыми попаданцами был отправлен Алексей Владимирович. Как вы понимаете, его кандидатура даже не обсуждалась. С его опытом общения с вами он смог бы сразу определить, что это за новая группа…

— Это попаданцы? — перебила я, не в силах удержать удивление.

— Нет. Немцы каким-то образом узнали о вас и разработали план захвата. Они рассчитывали, что „знакомиться“ приедет кто-то из вас… а оказался Ярошенко. Радист партизанской группы работал на немцев и передавал их сообщения. У Алексея не было никаких шансов. По сути, он знал, что идет в ловушку. Но он успел завладеть рацией и передать сведения о предателях. А сам…

— Где он?

— Последние его слова были о том, что он окружен, но сдаваться не собирается… Для него же лучше, если он погиб.

— Ну уж нет! — покачала я головой. — Не дождетесь! Чтобы Леша сдох на радость фрицам? Хрен вам! Можете сразу выписывать ордер на мой арест — я полечу туда. Да, самовольно покину часть, похерю все задания — но я его найду!

— Сядь! Успокойся! — скомандовал Судоплатов. И сразу захотелось подчиниться. Этот человек просто так не командует. У него наверняка уже сложился план… хороший пакистанский план.

— Смотри сюда! Западная Украина, район Ровно… это будет твоим основным заданием, а если ты случайно сместишься на пару километров вот сюда… ты поняла, да?

— Так точно!

— Все. Иди собирайся. Вылет через четыре часа. Группа восемь человек.

— Слушаюсь! Разрешите идти?

— И, Ника…

— Что? — я развернулась возле двери.

— …Не сильно там… береги себя.

Саня

— Здрасьте вам, товарищи полковники!

— И тебе не болеть.

— Львович, кого там твои рояли поймали?

— Уж поймали, так поймали, мне пришлось полосу освобождать — больше некуда сажать было… — усмехнулся Преображенский.

— Ты ФВ-двести „Кондор“ видел когда-нибудь? — начал издалека Шестаков.

— Да откуда? Я даже 111-е только один вблизи раз видел, и то когда по хвостам катался…

— Ну вон стоит — гляди…

— Ничего себе! Громадина.

— Морской высотный дозорный и еще какой-то… — Шестаков светился как начищенный пятак. — Один мотор у него сдох, а мы тут как тут, взяли в коробочку, знаками показали, что если не будет слушаться — собьем и парашюты расстреляем. Привели, посадили. Целый оберст-командир. Так что не ты один такой везучий.