— Худшее дерево — терновник, худшая птица — сорока, — сказал на это Лаллыкхан. — Болтуна и упрямый ишак не терпит. Давай поедем, прочистим ему мозги.

Вернувшись от начфина в состоянии душевной умиротворенности и равновесия, он сначала недооценил позицию начальника мастерских, но уже в следующую минуту отнесся к рассказу Якова с неожиданной подозрительностью.

— Не нравится мне такой разговор, Яков Григорьевич, — заявил Лаллыкхан. — Что-то там, в мастерских, не зря не хотят про Нурмамеда говорить. Давай скорей заводи машину.

Когда они подъехали к мастерским, Кайманов и Лаллыкхан не сразу попали к разговаривавшему с ними начальнику.

На площадке перед проходной авторемзавода внимание Кайманова привлекла какая-то потасовка среди шоферов. Затеял драку самый маленький забияка, который вдруг ни с того ни с сего ткнул головой в живот здоровенного верзилу так, что тот, сморщившись от боли, согнулся вдвое.

«Вот это по-нашему», — только и подумал Яков.

Выйдя из машины, он тут же разнял дерущихся.

Вмешательство старшего лейтенанта атлетического сложения охладило пыл драчунов, Яков с удивлением узнал в забияке того самого «маленького армянина» Сетрака Астояна, который еще сегодня утром в таможне морочил голову начальнику КПП Дзюбе своей пилоткой, испускавшей аромат духов «Лориган-Коти».

— Ну, чего не поделили? — спросил строго Яков. — Марш по машинам!

Солдаты, мгновенно оценив, что дешево отделались, тут же исчезли из поля зрения Кайманова. Но «маленького армянина» Яков все-таки задержал.

— Вот что, Сетрак, — подходя к дверце машины и облокачиваясь на приопущенное стекло, сказал Яков. — Вижу я, парень ты боевой, наверное, на Ирано-Советской дороге не первый год работаешь. Есть у меня к тебе разговор. Я попрошу твоего командира, чтобы разрешил тебе заехать ко мне в комендатуру на Дауган, а ты найди время — надо потолковать... Фамилия моя Кайманов...

Реакция Астояна на такое приветливое предложение несколько удивила и даже огорчила Кайманова.

Нажав на стартер, Астоян коротко бросил: «Слушаюсь, товарищ старший лейтенант!», добавил: «Извините, надо ехать!» — и так рванул с места, что его полуторка прыгнула чуть ли не на полметра, поднимая пыль, в мгновение ока скрылась за углом.

— Все какие-то... совсем сумасшедшие, — с неодобрением заметил Лаллыкхан. — Бегут, спешат... Ни один человек еще от спешки не выиграл...

— Кажется, наш Астоян все-таки выиграл, — возразил Кайманов и указал на приближавшийся патруль, спешивший на выручку пострадавшему шоферу-здоровяку.

Яков и Лаллыкхан, предъявив удостоверения, прошли в контору, где их ждал предупрежденный о приезде заместитель начальника мастерских.

Встретил их пожилой туркмен с бельмом на правом глазу, придававшим ему растерянный вид. Поражала бледность его лица, бесцельные движения рук, как будто он не знал, куда их девать, что делать.

— Салом, Лаллыкхан-ага, салом, товарищ Кайманов, — безучастным тоном приветствовал он вошедших и вдруг, отвернувшись, прижался лбом к косяку окна, вздрагивая от сдерживаемых рыданий.

Кайманов и Лаллыкхан переглянулись, дожидаясь объяснений, что это значит.

Человек с бельмом на глазу повернулся к ним, достал платок, вытер лицо, громко высморкался.

— Прости, дорогой, — обращаясь к Якову, сказал он. — Ты спрашивал, где Нурмамед Апас... Утром он выехал с машиной колхоза «XX лет Октября», повез с представителем колхоза отремонтированный дизель... Час назад сообщили из госпиталя, что он находится там. Нурмамед почему-то оказался в кузове. Шофер резко затормозил перед переездом. Дизель был не закреплен... Раздавил Нурмамеда Апаса. Сейчас его оперируют... Говорят, едва ли выживет...

— В каком он госпитале?

— В новом, что месяц назад прибыл. Развернули его в парке Махтума-Кули...

— Поехали в госпиталь...

Яков и Лаллыкхан вышли из проходной мастерских, сели в машину.

Кайманов отлично знал этот парк. Сейчас там не было ни отдыхающих, ни влюбленных. Раненых поступало так много, что их размещали прямо под открытым небом, укрывая от москитов и мошек марлевыми и тюлевыми пологами.

Созваниваться с администрацией госпиталя было бессмысленно: о Нурмамеде Апасе надо говорить или с оперировавшим его хирургом, или с главным врачом. Говорить с самим Нурмамедом сразу после операции вряд ли разрешат... Почему он оказался в кузове? Как выглядел шофер, который его вез? В состоянии ли Нурмамед хоть что-нибудь сказать после такой травмы? Да и тот ли это госпиталь, с которым приехала Светлана?.. Скорей всего, тот... О том, что она здесь уже с месяц, сказал и Павловский в таможне. Сроки совпадали.

Кайманов и ждал встречи с нею и вместе с тем не рассчитывал, что встреча состоится сейчас, сегодня, когда одно за другим происходят такие серьезные и такие трагические события, не зря выстраивающиеся в единую цепь.

Яков усматривал непосредственную связь между убийством Айгуль в Карахаре и несчастным случаем с Нурмамедом Апасом. Оба они, Айгуль и Нурмамед, знали что-то, что заставило врагов пойти на двойное преступление.

Войдя на территорию госпиталя, Кайманов спросил у встретившихся санитаров с носилками, где можно видеть начальника, и зашагал вместе с Лаллыкханом в указанном направлении.