Даламар Сын Ночи отвернулся от светлых полян, оленя, пения жаворонков и пошёл следом за тенью.

Даламар поднимался наверх по усыпанной осколками камней тропе, среди поваленных деревьев и огромных дубов, через валуны, которые неизвестным образом были втиснуты между гигантскими стволами. Его крепкие ботинки, которые прекрасно себя чувствовали в развалинах и руинах, теперь казались ему бархатными господскими шлепанцами. Его лодыжки были изранены осколками скалы; он оскальзывался на россыпях мелких камешков и скользил назад, проклиная потерянное время. Царапины кровоточили, всё тело болело от ушибов. Но каждый раз он вставал и снова шёл вперед.

У птиц, которые мелькали вокруг в этом северном лесу — главным образом у воронов и грачей — были хриплые голоса и они следовали за Даламаром как насмешливая толпа зевак. Он оглядывался, пытаясь ещё раз увидеть тень, ту быстро мелькающую полоску темноты. Ничего. Он смотрел прямо вперед, стараясь что-то заметить периферийным зрением. Ничего он не увидел, но отказывался даже думать о возвращении назад. Он никогда не шёл легкими путями и никогда не выбирал прямую дорогу только из-за того, что по ней идти легче. Не было никакого смысла так поступать теперь. Ветер утих, как будто не желая больше гулять этой частью леса. Даламар стал обливаться потом, ощущая зуд во всём теле.

Он продолжал идти, превозмогая боль в мышцах и стараясь не обращать внимания на колотящееся сердце и пульс, тяжело стучавший в висках. Какое-то время он шёл в ритме молитвы, которая началась с просьбы к Нуитари придать ему побольше сил. Скоро у него уже не было сил, чтобы выдавить хоть одно слово вслух и он позволил своему сердцу самостоятельно отстукивать ритм молитвы. Подъём, спуск, снова подъём… некоторое время спустя Даламар споткнулся и упал, продолжая лежать неподвижно, слушая, как его сердце вколачивает удары в землю. Его пот покрыл пятнами камни на дороге, смешиваясь с кровью из ноющих царапин.

Когда наконец он поднялся на ноги, то заметил, что совсем недалеко от этого места дорога выравнивается, отроги и склоны становятся уже не такими крутыми. Он смотрел на ровный отрезок пути, как человек, увидевший спасение. Даламар развернулся и пошёл наверх, стараясь как можно скорее достигнуть этого места. Там он остановился, тяжело дыша и потея перед белым мшистым валуном, на котором сидела тёмноволосая женщина, покачивая кинжал в руках.

Улыбнувшись, она сказала:

— Где ты, Даламар Сын Ночи?

Он не ответил. Он не мог. Горло пересохло от жажды, а колени вдруг подкосились.

— Ах, — сказала она, теребя локон чёрных, как вороново крыло волос. Затем она повернулась и достала из-за спины его заплечный мешок. Порывшись в нём, как в своём собственном, она вытащила кожаную флягу и вручила её Даламару:

— Мне кажется, что это тебе не помешает.

Он пил вино, впиваясь взглядом в женщину. Он пил и ароматная сладость сильванестийских лесов витала вокруг него, напоминая осенний сезон в осиновой чаще. Боль, которую он вдруг почувствовал, не была физической болью. То, что он почувствовал, походило на врезавшиеся в сердце осколки льда. Он закрыл глаза и слёзы тут навернулись на них, а комок подскочил к горлу. Нечеловеческим усилием он взял себя в руки, пытаясь контролировать себя и запретил себе показывать слабость и слёзы этой пересмешнице, женщине с сапфировыми глазами.

— Да, — сказала она. — Всё действительно под контролем, Даламар Сын Ночи.

— Что? — спросил он, устало открывая глаза.

— Ну, всё это, — она подтянула ноги к груди и обхватила колени руками, устраивая подбородок на коленях. — Под контролем твои эмоции. Ты преуспел в этом, не так ли? Контролировать свою жизнь — не так, как это понимают большинство эльфов. И, конечно, контролировать свою магию каждый раз, когда ты её используешь.

Магия, этот лес и тропа, которая ведёт в никуда. — Так это всё была иллюзия, — сказал он.

Её синие глаза внезапно вспыхнули. — Холм и дорога? Нисколько. Разве твои ноги чувствуют, что шли через иллюзию?

Они не чувствовали.

Она широко раскинула руки, охватывая всю местность, окружающую их, весь Вайретский Лес.

— Это всё реальность и в то же время всё это магия. Хозяин Башни управляет этой магией, но это не значит, что ты не можешь контролировать сам себя. Потеря контроля была бы проблемой.

Затем она исчезла и на мшистом валуне не осталось и следа от её присутствия. Исчезла и фляга из рук Даламара, и его мешок с земли.

По направлению на юг, через луга, где танцевали бабочки вокруг рубиново-красных колибри, кружащихся около сладкой жимолости, шёл Даламар. Он проходил мимо переливающихся в солнечном свете ручьев, в которых рыба блистала ярче серебра и летали стрекозы цвета вороненной стали. Когда он прошёл через все чудеса весенней поры, он снова пришёл к валуну и голубоглазой женщине. Он отвернулся от неё прежде, чем она успела произнести хоть слово и ушёл на запад, в бесконечные сумерки. Звезды, низко висящие над деревьями и три луны, украшающие темнеющее небо, были словно прикованы к своим местам, часами не двигаясь ни на сантиметр. Совы просыпались в дубах, и мелькали летучие мыши. Залаяла лиса, ей ответила вторая. Тень промелькнула на пути Даламара. Он обернулся и снова увидел её, обманщицу, голубоглазую женщину, которая, улыбаясь сидела на своём сером валуне.