— Здесь шла борьба.

Он осторожно — видно, мешала больная грудь — опустился на корточки, посветил фонариком под разными углами, изучая тени, пятна и мусор на полу. Затем попросил у Симчека маркеры для улик и получил набор маленьких пластмассовых треугольных рамок. Джерри поставил четыре пронумерованных оранжевых маркера на пол и начал подниматься, но снова присел, прищурился и, хмыкнув, произнес:

— Ловко.

Мы с Симчеком переглянулись. Спенсер нахмурился и поставил пятый флажок между первым и вторым рядами шкафчиков. Вот тогда я тоже кое-что увидел, хотя и не стану утверждать, что справился бы и без своего старого друга. Я знал, за кем посылать. Симчек, надо отдать ему должное, отстал от меня всего на полшага.

— Это дверь? — спросил он.

— Ага, — сказал Джерри. — Я так понимаю, один из ваших парней здесь исчез во время внедрения на объект. Из этого помещения нет выходов, кроме коридора и двери, которую взорвали. Следы явно указывают на то, что он использовал первый ряд шкафов в качестве укрытия. Я решил, что только полный кретин сунулся бы сюда, не зная о третьей точке доступа. Иначе не снять вооруженного часового. Поэтому я стал искать другую дверь — и вуаля! Пусть ее сперва осмотрят саперы. Хотя, готов поспорить на десять центов, эта крошка откроется без шума и пыли.

Я позвонил, мы двинулись дальше, но почти сразу же остановились. Коридор был забит мертвыми телами. Воздух содрогался от жужжания мух. Трупы валялись поодиночке или попарно, словно исполняя чудовищный танец. Кровь и ошметки человеческой плоти, размазанные по стенам, оторванные руки, ноги, головы…

— Твою… — Голос Симчека оборвался, и он закрыл глаза.

Джерри обмяк и привалился к дверному косяку. Спустя несколько мгновений он вынул из кармана пузырек «Викс Вапораб», помазал под носом. Мы с Симчеком молча повторили нехитрую процедуру. Ментоловая дрянь забивала тошнотворный запах, но облегчения никто из нас не почувствовал. Испытание предстояло тяжелое. Нам буквально пришлось ползти по трупам, чтобы добраться до относительно свободного пространства. Этот опыт, я знаю, мне не суждено забыть никогда.

Наконец мы достигли того места, где взорвалась бомба, и я увидел, что большая часть улик — одежда и прочие предметы — исчезла, рассыпалась на атомы вместе с несколькими членами отряда «Альфа». Джерри долго стоял, глядя на обрывки тряпок и красные пятна, беззвучно насвистывая какую-то песенку.

Симчек наклонился ко мне и спросил шепотом:

— Что, у него никаких предположений нет?

Не оборачиваясь, Спенсер бросил:

— Поучи итальянскую мамашу суп варить!

Ведроголовый нахмурился, глядя на меня.

— Чего?

— Он хотел сказать, чтоб ты заткнулся, — перевел я, и Симчек погрузился в оскорбленное молчание.

Джерри двинулся в обратном направлении. Он не произнес ни слова, наверное, был подавлен. Очевидно, на него обрушилось понимание произошедшей катастрофы.

Наконец он заговорил:

— Мне потребуется время, Джо… дай мне поработать одному, ладно?

— Конечно, Джерри, — сказал я и оставил его.

Крисфилд, Мэриленд.

Среда, 1 июля, 11.54

Я сидел у складного стола напротив Олли Брауна и целых две минуты молча смотрел на него. Он выдержал мой взгляд. Я ожидал, что он будет потеть, ерзать, отводить глаза. Ничего такого не было.

Мы находились в маленькой комнатке в хвосте трейлера, принадлежавшего ОВН. Лицо Оливера посерело от усталости, под глазами залегли темные круги.

— Ты на меня так смотришь, капитан… — произнес он в итоге.

— Как смотрю?

— Будто у тебя со мной проблемы.

— Разве я это сказал?

— Ты хочешь, чтобы я признался в том, что оплошал? Хорошо. Я оплошал.

Я не ответил.

Он вздохнул.

— Я допустил, чтобы меня оглушили. Только не жди, что я стану извиняться или оправдываться. Если собираешься вытурить меня из отряда, валяй, говори.

— Думаешь, дело в этом?

— А разве нет? Ты вызвал меня сюда, сам явился через час и вот теперь сидишь и сверлишь меня взглядом. В чем вопрос? Или… ты намекаешь на то, что случилось во время боя? — Я ничего не сказал, и он скорчил рожу. — Твою мать. Слушай… капитан… может, тебя эти зомби не волнуют, но меня они пугают до усрачки. Мы начали проигрывать, и я запсиховал. Представил, как меня кусают. После детишек, которых мы видели вчера, я не могу выкинуть это из головы. Да, меня затрясло. До сих пор руки дрожат. Я заметил, что один из бродяг прибавил скорости, и выстрелил. Ты в этот момент дернулся, и пуля прошла совсем близко. Вот, признался. Теперь ты счастлив?

Нет, думал я, нет. Я не к тому вел наш разговор.

— Расскажи еще раз, как тебя схватили.

— Я два раза рассказывал тебе. Четыре раза — доктору Санчесу и пять — сержанту Дитриху. Вспоминать особо нечего. Почувствовал боль в шее сзади, очнулся, привязанный к стулу. И какой-то осел с полотенцем на башке едва не выбил из меня дух. Потом вошли ты, Старший и Банни, остальное знаешь сам.

Я выждал еще несколько секунд, но, судя по виду Олли, потеть он не собирался. Если это игра, то игра блистательная.