Отходили всё дальше и дальше, с каждым шагом сердце билось спокойнее. Вот мы уже вне поля зрения. Я, ошарашенная, стояла за спиной Тумана, боясь вздохнуть. Он повернулся ко мне, взял моё лицо в ладони и посмотрел в глаза:

– Всё хорошо, мы ушли. Ты в безопасности.

Я боялась шелохнуться. В глазах стоял слёзы, но я не хочу больше плакать. Я только и делаю, что плачу всю свою жизнь. Любая мелочь - слёзы помогают спрятаться от боли. Но сейчас я не хочу от неё прятаться, не хочу прятаться от страха. Пора взглянуть ему в глаза и пропустить, наконец, через себя. Не дать ему покинуть мою душу вместе со слезами.

– Да, - прошептала я.

– Мы скоро выйдем, ты должна взять себя в руки, - Туман погладил меня по щеке.
– Он всё ещё поблизости, быстро выбираемся отсюда.

– Да.

Дэн взглянул мне в глаза и крепко обнял. Я уткнулась лицом в его грудь и вдохнула аромат свободы и имбирного печенья.

Я проснулась в его руках. Он такой милый: губки бантиком, руки под щёчкой, как ребёнок. Туман храпел во сне, тихо правда. Но всё равно разбудил. Не завидую его жене.

Осторожно выбралась из его объятий и пошла разводить костёр. Утренний лес прекрасен. Солнце лукаво пряталось между деревьев, скворцы затеяли свою песню. На Сахалине мы просыпались очень рано, чтобы увидеть рассвет. И шли в лес. Дяде нравится состояние покоя, ощущение, что ты подглядываешь за чем-то сокровенным. Эта девственная красота завораживала. Набираешь в лёгкие свежий утренний воздух, чувствуешь себя частью этого заветного мира.

Как там Артём? Наверное, ужасно волнуется. Я бы уже с ума сошла. А может дела затянулась, и его абонент всё ещё недоступен? Наверное, так и есть. Если он станет меня искать, то поймёт, что в туристическое агентство никакая Полина Тимохина не заходила, а водитель автобуса припомнит, что русая девушка сошла за три остановки до вокзала.

Всё-таки надеюсь, что пока он не пытался мне звонить.

Я подогрела на костре тушёнку и хотела разбудить Дэна. Но тот уже сидел на траве в позе лотоса и наблюдал за моими приготовлениями.

– Ты замечательно выглядишь в роли хозяйки.

– Спасибо, иди есть.

Ты снова проверяла сеть, - он посмотрел мне в глаза.
– Хотела позвонить Артёму?

– И да, и нет. По телефону мы могли бы вызвать помощь.

– Нас уже ищут.

– Я хотела позвонить ему.

Повисла пауза. Туман сделал вид, что прислушивается к пению скворцов, но я видела - его мои слова укололи. Глаза потускнели, мой вредитель не смог скрыть досаду, хотя очень старался.

– Туман, - начала я.
– Он мой парень.

– Прекрати называть меня Туманом, - спокойно сказал он, продолжая смотреть на ветки деревьев. Хотелось подсесть к нему и вместе разглядывать птиц, но его слова кирпичик за кирпичиком ложились между нами, создавая глухую стену.

– Дэн.

– Денис, - он осмотрелся.
– Ты поела?

– Нет ещё, я ждала...

– Когда появится сеть, - в том же тоне закончил он.

– Ревнуешь?

Он с вызовом посмотрел мне в глаза:

– Ревную, - он сделал паузу, - и злюсь на себя.

– За что?

– Сорок восемь часов ничего не изменили.

– Изменили, конечно! Они изменили меня, Тума... Дэн. Это были два самых лучших дня в моей жизни! Не помню, когда в последний раз мне было так весело.

– Не изменили главное...
– сказал он, будто что не слышал того, что я сказала.
– Идём.

Он быстро встал и уверенным шагом двинулся вперёд. Я еле успела снять с костра тушёнку и кое-как засыпать огонь землёй.

– Ты знаешь, куда идти?

– Теперь знаю.

Туман сказал выбросить тушёнку - её запах может привлечь диких зверей - но я надеялась употребить её быстрее, чем мы сами станем чьими-нибудь консервами.

Он уверенно сворачивал на развилках, шёл по тропинкам, будто делал это сотни раз. Тишина меня напрягала. Хотелось запрыгнуть к нему на шею, стиснуть в руках горло и трепать с криками "Ну скажи хоть слово! Ирод несчастный!". Не знаю, что он там себе понапридумывал... Но любви и верности в прейскуранте не было.