Нашли два тела – мужчины, в сбрасывании которого с балкона я принимала непосредственное участие, и женщины.

Женщина была в восточных одеждах с закрытым лицом.

– Ты вчера ее видел? Ты понял, что это она? – очень тихо спросила я у Кости.

– Помолчи, – ответил он, протискиваясь в первые ряды.

Вскоре на месте уже работала полиция, появился Владимир Станиславович с сопровождающими, а также Карасев (в одиночестве) и Иваницкий с супругой. Мы с Костей присоединились к владельцам курорта.

– Две бабы шейха живы и здоровы, – сообщил Сирый. – Но они безвылазно сидят в номере. Ни разу не выходили. Третьей, американки, как не было, так и нет. Но она должна была ходить без чаршафа. Хотя кто ее знает.

– Вы ее узнаете, если увидите? – уточнил Костя.

Владимир Станиславович кивнул. Ему доводилось видеть Рейчел и в европейской одежде. Я сказала, что была еще Гюльчатай, – и рассказала про нее тем, кто еще не слышал. Про то, что Гюльчатай может быть еще и Леной, промолчала. Костя об этом знал, другим знать было необязательно.

Костя отправился к комиссару и рассказал про Рейчел и про Гюльчатай. Оказалось, что про Гюльчатай полицейский уже слышал, причем неоднократно, и толпа считала, что это она. Все почему-то думали, что на курорте только одна женщина ходит в восточной одежде, и эта женщина – русская. Она появлялась в разных местах, со многими общалась, рассказывала про выстрелы по микроавтобусу, напоминала про убийство администратора, в общем – нагнетала напряжение. Но наш народ так просто не испугаешь. Все добрались нормально, а администратор… Ну мало ли причин, по которым его могли убить. Правда, никто не видел лица Гюльчатай. Некоторые утверждали, что узнают голос, но ведь мертвая-то ничего не скажет!

Судмедэксперт открыл лицо мертвой женщины.

Все собравшиеся испытали шок. Это был мужчина, скрывавшийся под восточными женскими одеждами. Кто-то сломал ему шейные позвонки. Причем этот «кто-то» точно знал, куда бить и как бить. При мужчине в восточных женских одеждах был обнаружен маленький дамский пистолет.

Что подумает полиция, когда выяснит, что второго убили как раз из этого пистолета?! Я лично в этом не сомневалась. Костя тем временем спросил про вчерашнюю утопленницу. По мнению врача, проводившего вскрытие, девушке вначале вкололи большую дозу снотворного, потом утопили. Она не осознавала, что с ней делают, и никакого сопротивления не оказала. Шейные позвонки ей не ломали, вообще никакого насилия не применяли. Незадолго до смерти она занималась сексом, но выяснять с кем (а современные возможности позволяют это сделать по сперме) местные правоохранительные органы не собирались. Это ж сколько денег налогоплательщиков нужно потратить, чтобы взять анализ у всех мужчин, в настоящее время отдыхающих на курорте!

Мужчину в восточной женской одежде в толпе не опознал никто. Все, слышавшие голос Гюльчатай, были уверены, что она – женщина. Не мог мужчина говорить таким голосом, ну и вообще… Та была женщина – и точка. Хотя на этом курорте и без паранджи не всегда определишь, мужик перед тобой или баба. Погибшего в номере Аллы мужчину узнали. Еще не протрезвевшие товарищи клялись отомстить, только пока не знали кому. Они вообще не понимали, как он мог замерзнуть под кустом. Пока они еще не знали истинной причины смерти. Но вскоре она была объявлена собравшимся.

Одна часть толпы принялась строить версии случившегося, другая демонстрировала панические настроения.

– Интересно, кто ему шею-то так профессионально сломал? – пробурчал себе под нос Костя, когда от нас отошел комиссар.

Я прикидывала, когда все произошло.

Бизнесмена убили, пока Алла была в душе. Убил явно этот мужик, переодетый в восточную женщину. Но его кто-то поджидал внизу – и прикончил до того, как успели подъехать мы с Костей. Кого убивали? Гюльчатай? Или тут несколько человек ходит в таком наряде, а все думают, что на курорте находится только одна восточная женщина. Ведь по двое дамы в чаршафе не ходили. И жены Абдуллы из номера не выходили.

Комиссар отправился в гостиницу выяснять про Гюльчатай (я сказала, что она селилась сюда), Костя отправился вслед за ним, а мне велел держаться в компании владельцев курорта. Мне не следовало лишний раз мелькать перед портье, раз вместо меня теперь живет Алла.

Владельцам курорта я сказала, что камень с подъездной дорожки Василия исчез.

– У вас устаревшие сведения, – заметила супруга Иваницкого. – Там уже новый лежит. С вопросом «Налево пойдешь?». И мы тут слух запустили про бордель. – Женщина усмехнулась. – Народ обязательно наведается – хотя бы посмотреть. Выживем мы Ваську отсюда. Ишь, гад, на наш курорт замахнулся.

Эта женщина мне понравилась. По-моему, камни были ее идеей. Ей хотелось поразвлечься – и она развлекалась.

Костя отсутствовал гораздо дольше, чем я ожидала. Я пока вела светские беседы с Сирым, Карасевым и четой Иваницких. Они обсуждали, как убийства повлияют на посещаемость курорта – привлекут народ или оттолкнут. Пришли к выводу, что однозначно его прославят. О нем будут говорить, случившееся станут обсуждать. А это реклама. Название останется в памяти, а об убийствах к следующему году забудут.