Сержант осторожно приблизился к Доморадову, его напарник продолжал держать беглеца на прицеле. Узкие глаза смотрели на инженера, как ему казалось, насмешливо.

Сержант двумя пальцами взял фляжку, поднес к лицу, понюхал и улыбнулся, после чего жестом показал Александру следовать за собой. Доморадову стало смертельно жаль себя, обида буквально душила его. Разве стоило столько пережить – первый раз прыгнуть с высоты в воду, плыть под водой, деля один загубник на двоих, рисковать, – чтобы потом, выйдя мокрым из воды, снова очутиться в лапах корейцев? Но инженер не успел сделать и шагу, хотя уже и покорился судьбе, вода за его спиной вздыбилась, распрямившийся, как стальная пружина, Боцман метнул нож и тут же вновь нырнул. Клинок тонко просвистел в воздухе возле самого уха Доморадова. Лезвие глубоко вошло в шею сержанту. Тот, выронив фляжку, инстинктивно рванулся рукой к рукоятке, качнулся и рухнул в воду. Его товарищ тут же нажал на спусковой крючок, но забыл передернуть затвор. Пока он исправлял ошибку, Александр рванул в сторону. Загрохотал автомат, звуки выстрелов эхом отражались от скал, множились, выстрелы поднимали фонтанчики воды. Но поскольку угол, по которому они шли к поверхности, был мал, пули рикошетили или, все же врезавшись, быстро теряли скорость.

Боцман, придерживаясь за дно, подобрался к мертвому сержанту под водой и, потянув за ремень автомата, завладел оружием. Кореец стрелял, пока не кончился рожок, еще несколько раз пытался давить на спуск и истерически-торопливо принялся присоединять новый. Саблин вновь выскочил из воды, нажал на курок. Короткая очередь прошила грудь корейцу.

Доморадова била дрожь, но уже не от холода – его он не ощущал, чувствовал только страх. Боцман вышел из воды, сбросил ласты и поднял фляжку:

– Держи свою игрушку. И быстрей уходим отсюда. Сейчас они рванут на наши поиски.

Александр принялся озираться:

– Куда идти? Туда? Сюда? – тыкал он рукой в разных направлениях.

– За мной иди. Самое сложное уже позади, с боевым крещением тебя.

– Я ни при чем. Ты все сделал.

– А кто с земснаряда в воду прыгнул, а?

Мужчины заспешили в бамбуковые заросли. Боцман покосился на то место, где они спрятали захваченный катер. Плавсредства не было – разрытый песок, разбросанные ветви. Саблин решил не давить на психику Александру. Не знал он, что в их распоряжении был катер; пусть не переживает, что его теперь нет. Хорошо, хоть снаряжение догадались спрятать в другом месте.

Саблин и Доморадов бежали, петляя возле стволов. Боцман раздраженно оборачивался каждый раз, когда Александр останавливался, цеплялся за бамбук и хрипел:

– Все, не могу больше. Сил нет. Брось меня, пристрели, я не выдержу…

– Выдержишь, – обрывал причитания Виталий и вновь бежал, сдерживая свою прыть.

За спиной слышалось неровное дыхание инженера.

– Все, теперь уже в самом деле «завод» кончился. Ничего с собой поделать не могу. Предел прочности наступил, – Доморадов опустился на траву и лег навзничь, глянул сквозь раскачивающийся бамбук в неприветливое небо.

– Хрен с тобой, чуток отдохни. Только после бега сразу ложиться нельзя, походить надо. Здоровье угробишь.

– Я его бегом уже угробил. – Александр даже не сделал попытки подняться. – Далеко мы ушли?

– Километра три-четыре пробежали. Три, если по прямой брать; четыре, если наши зигзаги учитывать.

– Етить ее растак, – прохрипел Доморадов. – Я в жизни больше километра не бегал.

– А в армии?

– Не служил я… – Александр еще что-то говорил, но Боцман уже не слушал его, он ловил слухом звуки леса.

Что-то тревожное ощущалось в воздухе. Вдалеке забеспокоились птицы, вспорхнули, пронеслись над зарослями, тревожно крича.

– Что случилось? – инженер почувствовал напряжение в Боцмане, сел на земле.

Вдалеке прозвучал короткий собачий лай.

– Это псы одичавшие, – пояснил Саблин. – Страшные создания без любви и жалости. Я их уже видал.

– Псы? – забеспокоился и часто заморгал Доморадов.

– Собачья стая.

– Я у себя на даче однажды зимой с такой стаей столкнулся, – проговорил Александр. – Маленькая сучечка впереди, а за ней пяток кобелей-волкодавов. Если бы сучка на меня им лапой показала, то разорвали бы на части, не задумываясь.

– Так это бывшие домашние псы были, они человека боятся, а эти без страха.

– Так чего мы стоим, – забеспокоился, поднимаясь с земли, Александр. – Спасаться надо. Собаки по деревьям лазать не умеют.

Лай приближался. Доморадов бросился к самому толстому бамбуку и стал на него карабкаться, обхватив руками и ногами. Несмотря на напряженность ситуации, Боцман улыбнулся. Инженер поднялся всего на пару метров от земли – гладкий, как полированный, ствол бамбука был скользким, Александр перебирал ногами и руками, а выше подняться не мог.

– И долго ты так провисишь? Они тебе всю задницу обгрызут, – предупредил Боцман.

Доморадов сполз на землю и стал затравленно озираться.

– Вокруг один только бамбук! – истерично резюмировал он.

– Значит, бежать надо.

Саблин побежал. Теперь уже Александр старался не отставать. Собачий лай подгонял его.

– Все равно собаки быстрей людей бегают, – тяжело дыша, проговорил Доморадов.

– Я с этим и не спорю. На крайний случай у нас автомат есть. Но не хочется еще раз себя выстрелами выдать.