Вот только сейчас я не хотела его видеть. Я никого не хотела видеть и слышать. На ужин не пойду, не хочу даже слышать щебет Ливир с другого конца стола. Не могу видеть ее довольную физиономию. Как же она меня бесит! Хотелось кричать и крушить все вокруг! Но я лишь глубоко вздохнула и крепче сжала в объятиях подушку. Вечером идти к Экзору, мне надо успокоиться!

***

Ко времени отработки я опоздала и уже не плакала. Хотя злость все еще душила. Если Экзор хочет со мной подружиться, то пусть учитывает и некоторые обидные для меня вещи.

Двери в класс открыла ногой, сумку швырнула на парту и зубром прошла мимо ошарашенного Экзора в подсобку. Там я еще погремела швабрами, уронила ведро. Раз. Второй. Третий. Потом решила, что хватит, и наполнила его водой несложным пасом волшебной палочки. Еще один протест. Воду наказанным полагалось наполнять из крана и таскать из одного угла класса в другой руками, а не так, как я. Два ведра на швабру и все это отлевитировала к центру комнаты. Все так же безмолвно и быстро прошла мимо Экзора, застывшего с пером в руке. На каменный пол ведра опустились с оглушительным грохотом, а вода вылилась за края, щедро обливая пол. Профессор вздрогнул и наконец-то отмер. Пергамент выпал из его руки и медленно опустился на стол. Сверху уже аккуратно легло перо. Все это я видела мельком, из-под челки, потому как неистово терла пол. Точнее размазывала по нему пыль и грязь. Недавно начались дожди, похолодало, и дорога до замка превратилась в лужи с болотом. Курсы постарше уже умеют через все это безобразие переносить себя, а вот мы... разве что только чистую обувь перед собой перенести и на пороге переобуться. Но вот запасной обуви у многих не было, и теперь я убирала плоды «бережливости» ректора, которому не хватило денег на дорожки от студенческих домиков.

– Ливир по пути встретила?
– осторожно поинтересовался Экзор.

– Нет, а должна была?
– тут же огрызнулась я, дальше размазывая грязь по полу.
– Она тоже напрашивалась на отработку?

– Нет, я подозреваю, что шваброй ее в детстве пугали, как меня злым хозяином леса, - осторожно ответил алхимик.

– И вы его боялись?
– не успела я остановить свое любопытство.

– Нет, сбежал туда в пятнадцать, - однако! Смелый все же он мужчина. Но отчего тогда боится сказать Ливир, какая она дура?!

– Ясно, - буркнула я.

– Так отчего ты в ярости?
– так же осторожно поинтересовался профессор.

– Я не в ярости, - проницательный какой! И чего же не думал, когда меня из-за Ливир наказывал?

– Пол дымится, - будто его это не волнует, отметил Экзор.

– Что?

– Пол, говорю, дымится. Ты так яростно елозишь по нему тряпкой, что я боюсь за свою башню. Все же люблю эти стены, и устраивать в них пожары это моя прерогатива, и, я бы даже сказал, эксклюзивное право.

– Может, тогда и пол здесь сами мыть будете?!
– тут же прошипела я в ответ и бросила швабру о пол. Смотреть в глаза профессору было немного неловко и даже страшно. Но моя злость была сильнее.

– Да что с тобой?!
– не утерпел Экзор и тоже перешел на повышенный тон.

– Ливир!
– буркнула я и снова схватила швабру. Снова размазывать грязь лучше, чем смотреть в зеленые глаза профессора.

– Все-таки она... Что эта девица опять ляпнула?
– устало спросил Экзор.

– Вы отлично слышали, что она сказала и ...
– язык нехотя ворочался. Злиться у себя в домике и в тишине и темноте было куда проще, чем высказывать все профессору в лицо.

– Что?

– Вы ничего не сказали ей в ответ, - более смело и четко сказала я. Более зло.
– Ни одного замечания, хотя вещи, которые она говорит громким шепотом, не менее оскорбительны, чем мои ей ответы.

– Она аристократка, - будто это слово все объясняло, ответил Экзор.

– И что с того?! Она заносчивая, наглая, пользуется своим положением и теми крохами мозгов и знаний, что в нее вбили богатенькие родители. Но в основном она просто пользуется своей красотой и именем! Она просто...
– прорвало меня.

– Такая, какой могла быть и ты, - спокойно отметил Экзор.

Я лишь ошарашено запнулась на очередной характеристике Ливир. Что он сказал???

– Не смотри на меня так, Элли. Я ведь сказал правду. По красоте вы не слишком катастрофически разные, но ты привыкла ее оставлять естественной, лишь чуть ухаживая, Ливир же возвела это в искусство. Волосы. Прости, но отрасти ты свои, были бы не хуже, хотя на экспериментах пришлось бы ставить крест. Ум? Она получила хорошее образование, чем и пользуется. Как и ты. Имя... Элли, признайся сама себе, будь у тебя чуть меньше ума и воспитания, чуть больше красоты и имя, ты бы была такой же. Гордость у вас одинаковых размеров. Я бы даже сказал, гордыня.

– Я не такая...
– хрипло вырвалось из горла. Говорить было сложно. Снова давили слезы.

– Не такая. Но вполне могла такой стать. Подумай, пожалуйста, об этом и признайся сама себе, - чуть смягчился Экзор.

– Я не смотрю на людей, как на отбросы, только потому, что они не родились в замке, - торопливо возразила я.

– Неужели? Ты ведь морщишься от каждого «шо» и «га» от одноклассников, - напомнил мне профессор. Наблюдательный.

– Ну и что? Это просто любовь к правильной речи, - опять горячо возразила я.
– От этого я не считаю их вторым сортом!