Да, мы живем в христианском мире в культурном смысле. Часть наших сограждан исповедует религию под названием православие, а также другие виды христианства. А также другие виды религий. Как мы это совместим?

Кто мы — мост между Востоком и Западом? Но Востоку не нужен сейчас мост с Западом. Восток без всякого моста напрямую прекрасно с ним ведет диалог. Мы же все видим. Эта роль моста исчезла. И мы можем оказаться между Западом и Востоком только как между молотом и наковальней. Мы должны быть поглощены Востоком по принципу, что раз Запад — это ужас, то Восток — это хорошо? Но вряд ли кто-нибудь будет считать себя счастливым, если его оккупируют не Соединенные Штаты Америки и НАТО, а Китай. Небольшое счастье тоже.

Это вовсе не значит, что я считаю оккупацию НАТО счастьем. Я считаю, что это омерзительная пакость. Но это не значит, что можно шарахаться из огня в полымя.

Так где же нам есть место? Где? Практически! И не видят ли наши патриоты, как этот практический вопрос намертво состыковывается с определенными образами, концептуальными представлениями, заимствованными из прошлого? И не понимают ли они, что вся концепция как Тойнби, так и Хантингтона — это, в конечном итоге, и есть классические построения Британской империи, которая с помощью этих монад под названием «цивилизации» хотела управлять миром? Но в то время, когда Британская империя строила такие концепции для управления колониями (колониями, подчеркиваю: каждый, кто принимает эту концепцию, становится колонией!), «монады» в виде этих, не дошедших до Модерна, цивилизаций, еще не имели «окон» (как говорит Лейбниц, у монад не должно быть окон). А теперь эти «монады» имеют «окна».

Так о чем идет речь?

Цивилизаций нет. Что есть? Модерн есть, Контрмодерн есть, Постмодерн есть. Есть ли Сверхмодерн — нам предстоит обсуждать. И в какой степени он связан с Россией?

Все остальное, о чем говорят, оно, конечно, есть. Пассионарность есть. Только китайцы — один из самых старых народов мира. Он уже пять раз должен был пережить все эти надломы и все прочее. Почему этого не происходит? Потому что пассионарность есть, и геополитика есть, и национальные интересы есть. Все есть. Но над всем этим стоит история. Социокультурные проекты. Великий исторический дух. Дух исторической новизны. Он движет народами, их исторической судьбой. И если на пути своей исторической судьбы народы могут творить чудеса, то, уходя с пути, заданного им их исторической судьбой, они превращаются в слизь.

Я абсолютно разделяю идею, что мы будем наследниками рухнувшего классического Запада. И что Западу лучше бы нас в этой роли признать. Конечно, в том положении, в котором мы сейчас находимся, нам будет безумно трудно сыграть эту роль. Трудно, как никогда. Но, может быть, если мы ее не сыграем, мир погибнет. Весь мир.

Но только я хочу спросить об одном: наследниками чего мы являемся? Чего? Мы тоже будем, шарахаясь от Модерна, который несовместим с нашим духом и нашей душой, присягать Контрмодерну? И что из этого выйдет?

Ведь как именно на это все напоролась Британская империя? Она ведь и хотела бесконечно жить в мире, где она есть светоч прогресса, а все остальные есть эти самые цивилизации, то бишь колонии. Но возник капитализм. Неравномерность развития. Принцип издержек. И она оказалось перед необходимостью эти колонии развивать. Рядом с нею были конкуренты. И если бы она все время везла хлопок дальними путями к себе, перерабатывала его у себя, а потом вывозила ткань назад теми же судами в Индию, то она бы разорилась. А разорившись, стала бы жертвой западных конкурентов. Значит, она должна была развивать в Индии переработку хлопка, а также другие виды производства. И этим создавать своего могильщика — индийский рабочий класс, индийскую интеллигенцию. И этим выводить Индию из состояния индусской цивилизации, конфликтующей с исламской цивилизацией, и переводить ее в разряд хоть и несовершенного, но Модерна. И этим обрекать себя на национально-освободительную борьбу, национально-освободительную революцию. И за счет этого терять самое драгоценное для классической британской души — колониальную империю.

Каждый, кто видел любую египетскую набережную, по которой должны гулять дамы в кринолинах, или жил в любой египетской гостинице, в которой в свое время жили настоящие джентльмены, понимает, что джентльмены и дамы в кринолинах хотят там гулять всегда. И чтобы туземцы находились на том месте, где им полагается. А туземцы уже не хотят находиться на этом месте, потому что британцы их развили. А развили они их не потому, что они добрые или «несли бремя белых», а потому, что рядом были Германия, Франция и другие. Если бы британцы не стали развивать колонии, привнося туда капитализм, то они бы проиграли конкуренцию другим странам.

Теперь нужно сделать так, чтобы Контрмодерн никому не проиграл? А вы понимаете, как это можно сделать? Давайте договаривать до конца. Это же не такая сложная мысль, тут же все понятно. Это можно сделать только одним способом. Одним-единственным. Остановив развитие в мировом масштабе. В мировом! Превратив весь мир в Британскую империю. Раз и навсегда. Forever. Остановив развитие вообще.

Тогда возникнет следующая картина: есть один очаг, в котором нечто продолжается. Во всем остальном мире это (то есть развитие) остановлено. Там возникли цивилизации («монады»). Там все вернулось назад — в феодализм, рабовладение и дальше. Колесо истории повернули вспять. Олигархия — она же «Железная пята» — в мировом масштабе правит этой мировой колонией. Глобальный город правит глобальной мировой деревней. И эта деревня уже никогда не станет ничем другим. Там всегда будут рабовладельцы и рабы, феодалы и крепостные.

И тогда я хочу спросить наших господ-почвенников.

1. Согласны ли они на любую, самую почетную, роль в мире, где Россия окажется на этой периферии?

2. Понимают ли они, что Россия менее любой другой страны в мире пригодна на эту роль периферии?

3. Кем они себя видят в пределах этой модели?

Они-то себя видят помещиками. И кого они предлагают в виде крепостных? Кто есть те мужики, которых будут пороть на конюшне, и чьих дочерей эти баре будут портить, как портили в предшествующие эпохи? Куда это все должно вернуться? Мозг домысливает эту картину до конца? Он выводит ее из интеллигентской кухни — такой антисоветско-антилиберальной кухни — в большую политику? И понятно ли, что никакими православными и прочими цивилизациями там дело не кончится? Там все будут добивать до конца. Там совсем другие архетипы начнут работать — в этом беспредельном, окончательном и бесповоротном рабстве.