«Вы наверняка читали или слышали о такой книге четырехтомной, „Проект Россия“ называется. „Проект Россия“.

Тиражи знаете? Сотни тысяч экземпляров.

Можете посчитать, сколько это стоило? Миллионы долларов.

Вот мы в Центре имеем издательство, выпускаем книги и знаем, что почем. Почем она, копеечка… И как издать лишний экземпляр, и как его потом распространить. Так вот, эта книга, которая написана о самых болевых точках нашей жизни, о том, о чем мы говорим, но написана с очень некоей поганой целью… Это была как раз технология — увидеть, насколько русский и российский народ созрел для сопротивления этой либеральной космополитической модели издевательства над страной и им самим, каков потенциал сопротивления, чего ожидать. Автор этого провокационного издания вычисляется. И тоже есть технология, весьма профессиональная — сейчас этот умный, выдающийся умный автор на телевидении блещет в баталиях со своим визави». [23]

Поскольку в баталиях с визави «блещу» только я (блещу не блещу, но просто выступаю), то ясно, к кому это относится.

А теперь — в чем уровень метафизического распада, превращающийся в распад деятельности?

Он заключается в том, что я узнал о существовании «Проекта Россия» совсем недавно. То есть я в аналитических сводках читал, что есть такой проект, но я не читал это четырехтомное сочинение. Узнав же о нем, я через 15 минут понял, кто является автором. Тем более что по какому-то странному стечению обстоятельств этот автор начал выходить на меня с предложением о сотрудничестве ровно тогда, когда господин Сулакшин начал метать громы и молнии.

И я понял, что автор-то этот находится гораздо ближе к господину Сулакшину (или, точнее, к тем элитам, позицию которых озвучивает господин Сулакшин), чем я. Что в тот момент, когда господин Сулакшин все это залудил, он, во-первых, оскорбил не меня, а друзей своих друзей, однозначно. Во-вторых, продемонстрировал свою полную некомпетентность. Ибо вся Москва знает, кто автор «Проекта Россия». Сулакшин же мог просто выбросить этот кусочек из своего выступления и сказать: «Есть у нас тут такой, знаете ли, провокационный товарищ, который блещет в баталиях со своим визави, а на самом деле… Мы знаем…». Была бы провокация. Но он уже распался, ровно по той схеме со ступеньками, до состояния абсолютной некомпетентности. И марает-то он те субъекты, от лица которых выступает в этом некомпетентном состоянии.

А вместе с Сулакшиным сидит Сергей Кара-Мурза, который, когда я спросил его на «Русском клубе»: «Как мы будем работать?»… Мы же с ним коллеги по «Русскому клубу», мы же братья… У нас братство! На этом «братстве» сначала Кара-Мурза сказал, что не надо обращаться к народу, а надо искать элиты, которые смогут принять заказ. Потом он нашел элиты. Сидит рядом с элитами в состоянии соответствующего падения и слышит: про его коллегу из «Русского клуба» говорится бред и низость. И слушает. Потому что уже нет норм: нет норм приличия, нет регулятивных оснований — нет ничего. Все распалось. Есть услужение и полная растерянность, полная дезориентация и неготовность быть даже компетентным.

Так что же делать-то нужно? Делать-то что? Нужно изгонять этого беса из общественных групп, которые еще готовы к какому-то действительному моральному, экзистенциальному подвигу, которые еще не заразились смрадом безнормия, низости, некомпетентности, неприличия.

Все всегда понимают, что если ты сам пишешь какие-то книги, то неприлично так, походя, полоскать других авторов. Это разговор не по существу, не по предмету, а с позиций Чубайса. Нет разницы между Сулакшиным и Чубайсом. Ее не было, когда они шли вместе вначале, ее и сейчас нет. И по причинам именно этого, как ни странно, метафизического характера.

И обсуждаю я все это не потому, что мне нужны какие-то голосования: я и так знаю, что на нашей стороне большинство, — мне сейчас важно, в каком качестве будет находиться большинство, как вытащить его из этого метафизического падения. И не потому, что мне важно, кто обо мне что говорит. Мне давно это неважно. Мне важно, чтобы те, кто меня слушает, поняли, при чем тут метафизика. Поняли, что когда ты говоришь «А», то ты в конце скажешь «Я». И что если первая передача из этой программы была посвящена метафизическому падению, то есть продаже первородства за чечевичную похлебку, то и последняя передача посвящена тому же самому. Тому же самому, потому что именно с этим нам придется бороться. Причем бороться придется детально, по всем компонентам. Это не простая борьба, но эту борьбу нельзя начать, если ты из себя не изгнал все то же самое.

«Метафизика — чушь. Метафизика — ахинея. Метафизика вторична». А присяга? Присяга! Вы присягать можете, если нет символов? Вы представляете себе, как были организованы присяги в разных странах мира?

Давайте я разберу это конкретно.

Нет присяги, если нет метафизики. Потому что оружие должно быть названо священным. Потому что суд, который будет в случае, если вы измените этой присяге, должен быть судом метафизическим, абсолютным. А в противном случае присяги нет. Приезжать вы должны вместе с молодыми воинами на места, где их предки проливали кровь. А для этого должна быть история, для этого эти места должны быть не осквернены.

Так как быть с присягой? Вот так с ней и было: люди, которые присягали Советскому Союзу и клялись за него умереть, эту присягу нарушили. И уж, по крайней мере, в 1993 году они ее нарушили абсолютно.

И мы показали в этой серии передач, как они ее нарушили. Потому что в 1993 году у Ельцина, в силу грубейшего нарушения Конституции, по закону был автоимпичмент и Верховным главнокомандующим автоматически становился Руцкой. И приказы Руцкого не были выполнены. А почему они не были выполнены? Почему люди, которые прекрасно знают, что если у них есть присяга, то они сейчас существуют в особом периоде, почему эти люди ведут себя совсем по-другому? Откуда это желание вкушать радости жизни в момент, когда присяга нарушена? И когда это нарушение надо искупать. И все тоже знают, как оно искупается.