Человек, не выявляющий закономерностей, — это безумец.

Человек, смирившийся с закономерностью, — дрожащая тварь.

Человек — тот самый, про которого было сказано: «…это звучит гордо», — это человек, который законы постигает — и не принимает. Он их преодолевает. И в этом его миссия.

Природа, закономерности, железные функции?! Плевал он на них! Он существует для того, чтобы их понять и преодолеть.

«Свобода есть познанная необходимость» — что это значит? Законы — это познанные законы, которые освобождают для того, чтобы их не стало в каком-то смысле. Открыть законы гравитации в этом смысле нужно для того, чтобы их преодолеть, взлетев сначала в высь поднебесную, а потом и в космос. Вот для этого нужно знать законы гравитации. А не для того, чтобы им подчиниться и ползать по земле.

Значит, если таким законом, например, для человека является смерть, то, как только он выявил ее в качестве закона и познал в качестве такового, он будет это преодолевать. И это тоже задача метафизики. Он уже по факту понимания начинает это преодолевать.

Именно поэтому он человек. Светский, религиозный — какой угодно. Все зависит от того, в каких формах он это делает. Но он перестает быть человеком, когда в нем нет воли к преодолению.

Итак, метафизика может искать предельные основания либо в абсурде — в «великом Ничто», которое рано или поздно и станет тьмою кромешной, это я показал в книге «Исав и Иаков». Есть экзистенциалисты, которые начинают молиться на это Ничто, как, я считаю, Хайдеггер и другие, — есть вот такая окологностическая школа. А есть левые хилиастические экзистенциалисты, которые говорят: «Мы шрам оставим».

Но они уже — и те, и другие — признали, что предельных оснований нет, а действуют так, как будто они есть. А человек остался. Ничего в нем нет, кроме вот этого «не примирюсь!» Знаю, что нет предельных оснований, а вести себя буду так, как будто они есть! Это экзистенциальная школа.

Есть религия, которая видит предельные основания в Боге. И дальше уже движется по ступеням восхождения, постигая Бога, потому что метафизика — это не катехизис. Это вещь гораздо более сложная и глубокая.

И есть светская метафизика, которая видит преодоление в человеке. Но в человеке она его может видеть только как в процессе. Значит, для нее актором преодоления (субъектом преодоления) является двигающийся, восходящий человек — человек, находящийся в движении развития.

В этом смысле диалектика вообще ищет предельные основания в этом самом движении. Она и только она — в этом величие Маркса. Потому что вот есть жизнь и есть смерть. Вы метафизически начинаете разбирать эту коллизию. И вы хотите понять, в чем смысл жизни? Где предельные основания? В чем цель? В чем смысл? Вот не можете вы жить, не задаваясь этим вопросом. Так или иначе вы им задаетесь. И существуют два подхода к решению этого вопроса.

Первый подход — найти эйдос. Платоновский эйдос. То есть найти некоторые константы в вечности, неподвижные, которые и есть предельные основания явления. Заявить о том, что смыслы пребывают в трансцендентном мире и весь реальный мир является просто оформлением этих смыслов в материи. Что есть источники, они понижают свое качество, излучая энергию в материю. Формируются сгустки этой энергии, и они и есть смыслы внутри той материальности, которая составляет жизнь. Это платоновский подход — подход через неподвижность.

Подход же диалектический состоит в том, что вы понимаете, что есть то, что еще нежизнь, и есть сверхжизнь.

И говорите: «Я хочу понять смысл жизни, потому что мы идем из неживого — того, что еще не есть жизнь (камни не живут), — в живое, а из живого — в сверхжизнь, то есть в разум. Для того чтобы мне понять смысл жизни, я должен рассмотреть единство камня, клетки (или растения) и человека. И вот тогда в этом единстве я пойму, в чем смысл жизни, а если я все время буду толочься на территории самой этой жизни и спрашивать, в чем ее смысл, я никогда ничего не пойму».

И диалектика в XIX–XX веке апеллировала именно к этому смыслу. Диалектика была последним прибежищем смысла. Но смысл она искала так.

А дальше формировался весь ряд. Есть жизнь, а что едино с этой жизнью в неживом? А ведь неживое тоже делится на кварки, атомы, молекулы, кристаллы, вот уже клетки пошли… А что до кварков? Когда материя была квантованной и когда не была, а была другой?

Дальше идет живое, и оно тоже делится на подразделы. Потом начался разум, а потом за ним должно идти что-то еще.

Вот эта ось устремлений — что она есть такое? Что есть дух развития или, как говорилось, исторический дух? Что есть этот дух? Но ведь мы понимаем, что он есть, что если он движется и восходит, то он восходит куда-то, зачем-то и как-то и что у этого восхождения есть источник. И что именно наличие источника и духа восхождения, или развития, и представляет собой предельное основание.

Значит, если, с одной стороны, существуют организованности и лестница этих организованностей, всеобщий организационный принцип, то существует и другой принцип, принцип врага — дезорганизационный. Значит, источник есть то, что порождает организацию, после того как побеждается дезорганизация.