Сюжета, как всегда у Рогожкина, нет, есть только объединяющая ситуация, но беда в том, что нет ни характеров, ни стиля, ни атмосферы.

И такое впечатление, что оборвана и ниточка связи режиссера с дыханием народа. Потому что по заказу можно снять историческое кино на патриотическую тему, это уж изначально такой жанр мертвецкий, в него, как в могилу, легко влезть. А комедий по заказу не бывает! И когда герои картины «Игра» мчат по газпромовской Москве в желтом кабриолете за полмиллиона долларов под кретинскую бездарную музыку (точнее будет назвать эти звуки «аудио-дизайн»), вспоминаешь другой, чудесный мир, который когда-то открыл нам режиссер. Где медведи ходили к людям в гости и пили водку на природе, русалки хохотали в камышах, и деньги не имели верховной власти, и русские познавали истину и умели смеяться сами над собой.

А теперь получилось неживое кино – чучело, а не кино. Жалко Рогожкина. Если теперь и угрюмого, твердокаменного Балабанова бесы соблазнят на глянцевое позитивное кино о светлом ближайшем будущем России (где каждый год полмиллиона мужчин умирает только от алкоголизма) – ну, беда! Прямо хоть уходи из критики! Мне же Первый канал еще не приплачивает, чтоб я умирала от счастья при виде его продукции.

Иначе, друзья читатели, вы без труда бы об этом догадались.

2008

Как известно, хороших писателей не бывает, а бывают хорошие книги. Тут я прочла одну такую хорошую книгу – поэтически бессвязное и патриотически насыщенное повествование Натальи Ключаревой «Россия: общий вагон».

С его обложки глядит на читателя потрет некой продвинутой, прогрессивной девахи с раскрашенным лицом и зелеными волосами. Ну, этим нас не проймешь. Мы в перестройку и не такое видали на девичьих и юношеских лицах. Юноши уж давно свинтили из этого света большими толпами, а модные перестроечные девахи и сейчас кое-где попадаются, спившись вчистую.

(Не знаю отчего, но модные девчонки всегда спиваются…)

«Россия: общий вагон» я изучала в пригородной электричке и констатировала про себя: со времен Некрасова, печалившегося, что русский народ своих героев не знает, не несет с базара Белинского и Гоголя сущеглупый холоп, – ничего принципиально не изменилось. Вокруг меня читали газеты с кроссвордами и даже не Маринину – Юлию Шилову. Грызли мороженое. С удовольствием, для порядка вначале глянув на коробейника с хорошо выделанной суровостью, покупали всякое мелкое дерьмецо. Люди были безвкусно и бездарно, но зажиточно и чисто одеты. За окном все сто километров, пока я ехала, расстилались мирные картины – поля, перелески, домишки. Виднелись кое-какие руины советской цивилизации, проржавевшие остовы неведомых зданий, но уверенно вздымал драконовы головы и дорогой новодел.

А между тем из книги «Россия: общий вагон» вставала душераздирающая картина умирающей страны. В брошенных шахтерских поселках выли собаки, голодные чахоточные вылезали из больниц на волю. Сытые злобные власти мучили несчастных погибающих стариков, которые в последнем приступе отчаяния шли маршем на столицу. Искренние и смелые юные революционеры и присоединившиеся к ним девушки с зелеными волосами пытались исправить картину мира. Продвинутые преподаватели читали своим ученикам Генри Миллера и Ги Дебора. Все это, обильно приправленное восклицательными знаками, воспринималось легко и с удовольствием, особенно когда я купила мороженое с названием, которое годилось бы для моего автопортрета, – «Бодрая корова» – и под его благодетельным влиянием перестала жалеть, что взяла в дорогу Ключареву, а не таинственную Шилову.

Цветистый, с явными пятнами одаренности текст начал меня дико раздражать своей очень уж бесхитростной идейной простотой. Юные герои ходят по России и сочувствуют, а толстые дяденьки ездят в машинах и гребут под себя. Нас ведь уже покупали на это в прошлом веке занятные бесы по имени «большевики», может, хватит?

Видимо, лживая официальная идеология порождает могучую, но тоже сомнительную реакцию. Разожравшиеся па-пики и мамики гудят, что все хорошо, – а злые дети, особенно после пьянки или приема в кровь разных химических смесей, вопят, что все плохо.

А все ни плохо, ни хорошо. Все сложно, потому что чертовски сложен этот мир, как бы это ни раздражало девушек с зелеными волосами. От папиков и мамиков тошнит, это факт. Но если судьбы мира возьмут в свои руки девушки с зелеными волосами, годы правления жирных папиков покажутся нам раем на земле. Жутко даже представить, что бы это было!

Наверное, для начала юные революционеры и девушки с зелеными волосами прикажут, чтоб всем старикам дали пенсию тысяч в двадцать рублей. Когда им начнут объяснять, что это невозможно, они прикажут казнить сук-экономистов. Впрочем, старики скоро будут забыты. Революционеры раздадут казну, опустошат запасы, потому что не надо ничего копить, а надо гулять по земляничным полянам, разрешат курить траву, отменят все экзамены в школах да и сами школы заодно, распустят армию и гадов из ФСБ, МВД и ГИБДД, после чего России придет не выдуманный в прогрессивных книжках, а самый настоящий конец.

Нет, нет. Начальник должен быть тихим, скучным, хитрым, жадным, здравомыслящим, лучше всего без всяких волос вообще. Такого еще можно как-то воспитать, устыдить, испугать, приручить. А этих, с зелеными волосами, – никогда. Они, по их мнению, всегда правы, и их дело святое. Вот такие вот красавцы, студенты из Сорбонны Пол Пот и Йенг Сари, в родной Камбодже треть населения съели!

Не, не хочу. Пускай сидят в своей резервации под названием «революционная проза» и получают литературные премии.