— Ты выглядишь испуганным, — сказала она, хватая ртом мочку его уха.

На этот раз они занимались любовью неторопливо, не спеша и не так исступленно. Когда все кончилось, они тихо лежали друг у друга в объятиях и спали. Где-то посреди ночи Кейн встал и разнуздал лошадь. Когда Хьюстон сквозь сон спросила, что он делает, он ответил: «Однажды став конюхом, им и останешься», — и лег обратно под брезент, который служил им кроватью.

Перед восходом они проснулись и заговорили. Кейн лежал на спине, а Хьюстон рядом с ним. Он рассказал, какую радость испытывал от вида детей, получивших от них игрушки.

— Почему некоторые мальчики выглядели, как еноты?

Хьюстон не сразу поняла, что он имел в виду.

— Они работают в шахтах и еще не научились, как вымывать угольную пыль из глаз.

— Но некоторые из них еще малыши ну или совсем чуть-чуть постарше. Они не могут…

— Могут, — ответила Хьюстон, и они на некоторое время замолчали. — Ты знаешь, я хочу кое-что сделать для всех шахт, а не только для одной.

— Что?

— Я хочу купить четыре фургона, примерно как у молочника, но внутри будут полки с книгами, и фургоны будут ездить из поселка в поселок и будут бесплатной библиотекой. Кучерами могут быть сами библиотекари или учителя, и они будут помогать детям, да и взрослым тоже, выбирать книги.

— Почему бы нам не нанять настоящих кучеров? — спросил Кейн, подмигнув.

— Так тебе нравится идея?

— Звучит неплохо, и несколько фургонов стоят все равно меньше, чем тот вагон, что я подарил твоей матери. Кстати, что же она с ним сделала?

Хьюстон улыбнулась ему при свете восходящего солнца.

— Она говорит, что это была твоя идея. Она приказала оттащить его на задний двор и теперь использует его в качестве места для уединения. Я слышала, что мистер Гейтс был так зол, что еле мог говорить.

Солнце осветило небо, и Кейн сказал, что им пора возвращаться домой, пока не началось утреннее движение на дорогах. Весь путь домой Хьюстон сидела, прижавшись к нему, и он несколько раз останавливался, чтобы поцеловать ее. Хьюстон сказала себе, что Фентон не играет никакой роли, и что она будет любить Кейна, что бы он там ни предпринял для осуществления своей мести.

Дома они плескались в большой с золотыми кранами ванне, залив весь пол. Но Кейн справился, застлав пол двадцатью одним пушистым турецким полотенцем. Потом он положил на них Хьюстон и занялся с ней любовью. Служанка Хьюстон, Сьюзен, чуть было не вошла в комнату, но Кейн успел захлопнуть перед ее носом дверь, и они вместе засмеялись, прислушиваясь к тому, как стучат по деревянному полу спальни Хьюстон башмаки девушки, улепетывавшей от них со всех ног.

Потом они спустились вниз и позавтракали с невиданным аппетитом. Миссис Мерчисон покинула кухню и лично прислуживала им, улыбаясь и открыто выражая свой восторг по поводу того, что Кейн и Хьюстон помирились.

— Дети, — сказала она, выходя из комнаты. — В этом доме должны появиться дети.

Кейн чуть не подавился своим кофе, с ужасом посмотрев на Хьюстон. Она сделала вид, что не заметила этого, и продолжала улыбаться в свою чашку.

Как раз в ту секунду, когда миссис Мерчисон вносила блюдо с жареным бифштексом, они услышали грохот. Казалось, что пол под ними пошатнулся, и по всему дому прошла дрожь, вызванная какой-то глубокой, дальней, темной силой. Рюмки на столе зазвенели, а сверху послышался звон разбитого стекла.

С криком миссис Мерчисон уронила блюдо.

— Что это, черт подери, было? — спросил Кейн. — Землетрясение?

Хьюстон ничего не ответила. Она только раз в жизни слышала подобный звук, но с тех пор его невозможно было забыть. Она не смотрела ни на Кейна, ни на слуг, которые уже прибежали в столовую, а направилась прямо к телефону и сняла трубку.

— Какая из них? — сказала она в трубку, не подумав даже назвать себя телефонистке.

— «Маленькая Памела», — услышала она, и холодная трубка выскользнула у нее из рук.

— Хьюстон! — заорал Кейн ей в лицо, хватая за плечи. — И не подумай здесь мне падать в обморок. Это была шахта?

Хьюстон не думала, что у нее хватит сил говорить. Ее горло сжимал ужас. Почему это произошло с моей шахтой, крутилось у нее в голове, и перед ней возникали лица детей. Кто из тех, что играли вчера в бейсбол, были уже мертвы?

Хьюстон взглянула на Кейна стеклянными глазами.

— Смена, — прошептала она. — Рейф был в последней смене.

Руки Кейна сжали ее плечи.

— Так это была «Маленькая Памела», — прошептал он. — Дело худо?

Хьюстон раскрыла рот, но не смогла произнести ни звука.

Один из лакеев выступил из группы примолкнувших слуг:

— Сэр, когда взрыв такой силы, что в городе вылетают стекла, то значит дело очень худо.

Кейн с минуту молча стоял, а потом с него вдруг как будто спало оцепенение.

— Хьюстон, ты должна достать все простыни, какие только найдешь в доме, и загрузить их в большой фургон, а потом отвезти к шахте. Ты меня поняла? Я одеваюсь и еду туда вперед тебя. Но ты должна приехать как можно скорее, понятно?