— Ты не торопись, Медведушка. Не части. Давай, сначала… — остудил разволновавшегося харцыза Островид.

— Тот, который выдавал себя за тебя, при разговоре переводил взгляд. Значит, не слепой. А мы и внимания не обратили. Да кто ж мог подумать?..

Видя, что у есаула все равно получается не слишком связно, провидец усадил его обратно и заговорил сам.

— Я понял так: в Кара-Кермен, на торжество по случаю провозглашения нового Хана и первого Ханджара, явился некто, в моем обличии? Верно?

— Угу.

— И он же увел Владивоя?

— Увел, батька! Увел! — опять вскочил на ноги Медведь. — Что ж нам теперь делать?

— Ничего, — пожал плечами Островид.

— То есть как? — опешил есаул. — Ты предлагаешь мне сидеть, сложа руки, когда с Ханджаром невесть что приключиться может?

— Именно, — кивнул старец. — Да ты не горячись, Медведушка. Рассуди сам. Во-первых, не нам тягаться с тем, кто людские личины, как одежду менять может. Поверь на слово: такое и не всякому магу дано. Тем более — рядом с Барьером, впитывающим всю силу, до которой только дотянется. Кто-то очень могущественный в Кара-Кермен приходил. А во-вторых, ничего непоправимого с Владивоем не случится, пока он свою миссию не исполнит. Иначе — я бы другое будущее узрел. И, вообще, откуда тебе знать: может он сейчас именно там — где и должен быть? Уразумел?

Медведь неопределенно пожал плечами.

— Вот и ладно, — как всегда слепой верно истолковал и его сопение, и это движение. — Лучше поведай, есаул: как тебе куренных атаманов остудить удалось? Это даже для меня непростая задача. Особенно, когда они вином хорошенько разогретые…

— Это как раз сущая безделица, — довольный похвалой самого Али Джагара, степенно ответил тот. — Любого воина можно отвлечь от чего угодно, если в поход позвать…

— О как?! — пришла очередь удивляться Островиду. — И куда ж вы решили коней поворотить?

— На Дубров…

Теперь провидец умолк надолго. Есаул даже заерзал от нетерпения, получить взбучку или одобрение своему решению.

— Что ж, это не так глупо, как кажется на первый взгляд. Дать возможность воинам размяться перед решающей битвой с мертвяками, а заодно и убедиться, что Хан по какой-то неведомой причине не сбежал обратно в Зелен-Лог. Ну, а если — паче чаянья, Владивой все же их предал, то достойно покарать предателя. Но, тогда, меня тоже следует казнить… Ведь это я увел Ханджара.

— Как ты можешь, батька? — возмутился есаул. — О тебе худого слова никто не сказал. Наибольшее: предполагали, что Владивой сбежал после вашего разговора, потому что испугался чего-то.

— Спасибо и на том… — усмехнулся Островид, хотя полностью скрыть, что ему приятны такие слова, все ж не сумел. — И когда в поход?

— Так уже… Круг куренных назначил наказным Секирника, а я с полдороги к тебе завернул. Думаю, завтра к вечеру уже замок и обложат. Вообще-то меня атаманы еще кое-что спросить просили… Теперь и не знаю, как быть. Ведь о грядущей войне с северянами тот, который не ты, сказывал. Верно аль нет?

— Не знаю… — чуть растеряно произнес провидец. — Мне такого видения не было.

— Обманул, значит… — насупился есаул. — Тогда поспешать надо. Своих предупредить! Ведь хлопцы думают, что в замке только малая часть дружины осталась, а они все там засели.

— Можешь не торопиться, — махнул рукой Островид. — О войне с Княжеством мне ничего не ведомо, но о том, что третьего дня часть Дубровской дружины и еще две сотни ополчения вместе с обозом в Бобруйск отправилась — знаю. Так что не ждут вас там. Кстати, крови не вижу… Похоже, легкая победа достанется. А если так, удержи хлопцев от ненужного насилия.

— Добро, батька. Обещать не буду, но попытаюсь.

Таинственное ущелье Снов не впечатляло ни шириной, ни бездной. Обрыв, с которого мне не так давно довелось сигать в воды реки Веселой, у замка Вепрей, и тот был на несколько ударов сердца круче. И огнем не пыхало, и водой не журчало… Обычная расщелина, каких не счесть в здешних горах. А свою котомку с припасами я наверняка смог бы легко перебросить на другую сторону провала. Вот только — не дружелюбное какое-то. Глядя на него, так и подмывало — развернуться и уйти, оставив ущелье как можно дальше за плечами. И узенький, веревочный мостик с множеством прогнивших до трухи перекладин, размеренно покачивался, будто кивал пальцем в запрещающем жесте. Мол, даже и не пытайся… Стой, где стоишь, а еще лучше — вали, откуда пришел. Нечего тебе, турыст, на другой стороне делать! Никто тебя туда не звал, и никто тебя там не ждет… Пшёл вон, проходимец, чтоб и духом твоим здесь не пахло!

А вот это зря… Маг, творивший волшбу, не учел, что нельзя так себя вести с временно исполняющим обязанности рыцаря, человеком из третьего тысячелетия земной цивилизации. Мы же все политкоректны аки овцы, пока какой-нибудь баран на любимую мозоль не наступит. Ну, а уж после, извините — 'кто к нам с мечом придет, тот в орало и получит'. И если на заборе аршинными буквами написано 'Посторонним ход категорически воспрещен! Только для служебного пользования!' — значит, нам как раз туда и надо.