— Граф Шварцкопф, — сказал я.

— Ваше высочество!

— Граф, — сказал я, — станьте и возрадуйтесь. Начинается возрождение великой Скарляндии! Вы даже не представляете, какая несметная рать преть за моей спиной! Все во славу победы гуманизма во всем мире!

Он вскочил и воскликнул воспламененно:

— Ваше высочество! Неужто я дожил до этого дня?

— Эта могучая и боеспособная армия, — продолжал я с подъемом, — способна выполнить любые задачи тактического и стратегического назначения!.. Враг весьма пожалеет, если вступит на священные земли Скарляндии, политые кровью ее сынов, отцов, дедов, прадедов, прапрадедов, прапрапрадедов… гм… и так до Адама и Евы, которые, без всяких сомнений, именно здесь познали радость творения, а согрешили наверняка на землях Варт Генца или вообще соседних королевств, откуда всякие там с жадностью смотрят на богатство наших земель, укрытых глубоко в недрах так надежно, что даже мы сами не знаем, есть ли они на самом деле!

Глаза Шварцкопфа засияли так, что мне чуть ли не впервые стало неловко. Ну что я за свинья, обманываю же хорошего и достойного человека, зачем же еще и умничать, изгаляться… или это я над собой, потому что чувствую себя подленьким и потому подаю как бы шуточку?

— Ваше высочество!

— Все будет, — заверил я. — И от победы к победе прямо и смело в бой за скарляндское дело!

Он смотрит чисто и преданно, вот уж не думал, что я такой оратор, нет, вообще-то знаю и верю, но до чего же приятно смотреть на его залитое радостными слезами лицо, трясущиеся губы и слышать прерывающийся в радостном экстазе голос:

— Ваше высочество!.. Ваше высочество… Ах, ваше высочество!..

Его свита, робко приблизившись, слезла с коней, все преклонили колени, а я отсчитав мысленно положенное количество секунд, ибо раньше срока тоже нельзя, торопливость и величественность несовместимы, произнес державно милостиво:

— Встаньте, друзья мои! И возрадуйтесь зело.

Ханкбек прошептал дрожащим голосом:

— Что теперь, ваше высочество?

— Принимайте армию, — велел я. — Несокрушимую и легендарную, в боях познавшую радость побед… разгром варварских полчищ, прибывших из-за океана, тоже на ее счету, как и блистательное завершение войны в Гандерсгейме, пусть даже и не побывала там, это неважно в данном аксепте, ибо нечего. Мы даже стоя на коленях как бы не покорялись, а сейчас, когда на знаменах нашей армии начертаны духовность и гуманизм, пусть никто не попадается на дороге! Мы страшно отомстим за все те обиды, которым нам могли бы нанести!

Они все дружно и в страстном подъеме прокричали трижды «Ура!», Шварцкопф громко рыдал и вытирал широким рукавом залитое слезами лицо.

Я похлопал по седельной сумке.

— Знаете, дорогой граф, в этом месте должны звучать трубы, хор мальчиков исполнять «Аллилуйя», а старший церемониймейстер передает верховному церемониймейстеру знаки власти верховного главнокомандующего армией Скарляндии… чтобы тот передал мне. Но мы больше воины, чем короли, верно?

Он прошептал преданно:

— Да, ваше высочество!

— Потому, — сказал я, — передаем все это вам без всяких там ужимок. Вообще-то, на взгляд мужчин, это намного достойнее, чем с прискоками и притопами.

— Да, ваше высочество! — сказал он, глядя на меня как на ангела небесного.

Я вытащил из сумки жезл главнокомандующего и парадный бунчук. Шварцкопф снова опустился на колено.

— Граф, — проговорил я властно и державно, отсчитывая про себя секунды, никак не выработаю в себе эту необходимую размеренную важность, все еще норовлю скороговоркой, — вручаю вам полную и абсолютную власть над армией великой и нерушимой Скарляндии! Отныне вы управляете этой несметной мощью, сами проводите в ней реформы, формируете новые виды войск, назначаете или смещаете военачальников, объявляете войны соседям и так же по своей воле прекращаете! Отныне никто не выше вас во всем королевстве Скарляндии… да-да, теперь можно называть королевством как вслух, так и на бумаге, в договорах и пактах о ненападении друг на друга и нападении совместно на соседей.

Я видел, каким огнем пылают лица вождей племен, что выехали встречать меня вместе со Шварцкопфом. Вообще-то моя речь больше всего на них и рассчитана.

Шварцкопф, теперь уже новый главнокомандующий, воскликнул пылко:

— Ваше высочество!

— Все правильно, — сказал я высокопарно, — все так и должно быть. Кстати, чуть не забыл упомянуть о такой малости, что почти совсем вылетело из головы, она у меня такая, но это такой пустяк, что роли не играет… да вы и сами о нем догадываетесь?

— Ваше высочество?

Я пояснил:

— Ввиду того, что год еще не миновал… вообще-то прошло всего шесть месяцев, потому до истечения срока моего княжения всей полнотой власти обладаю только я, однако это такая мелочь, что вы, понятно, и сами это помните. У вас, граф Шварцкопф, вся абсолютная полнота власти над необъятной и победоносной скарляндской армией, овеянной славой побед, а значит, над королевством. Подчиняетесь вы только мне, больше никому. Разумеется, все перестановки в армии, смещения или перемещения, набор новых людей или увольнения, а также все прочее вы делаете по своему усмотрению и по своей воле, однако я сперва должен просмотреть и завизировать своей княжеской подписью и печатью.

По-моему, он даже не вдавался в смысл моих слов, потрясенный возможностями возвеличивания униженной, оскорбленной и попираемой Скарляндии, которая наконец-то готова дать сдачи любому агрессору.

— Ваше высочество! — воскликнул он и, бодро вскочив, жарко поцеловал мне руку с перстнем. — Только прикажите!

Я улыбнулся красиво и державно, а под этой общей улыбкой еще и моя маленькая, личная, дескать, фу, все прошло как по маслу, а я боялся, временами все еще не верится, что для успеха в жизни хватает уверенного тона и громкого голоса, а для простолюдинов вообще достаточно одной наглой морды.