Когда Потапов с Соколовым заглянули в камеру, Анатолий рассматривал раскоряченные пальцы рук, строил рожи самому себе.

— Спятил! — выдохнул Александр.

— Это можно проверить, — засомневался Вадим и попросил охрану громко крикнуть имя поделыщика.

— Димка! — раздалось оглушительное. Но Анатолий словно не услышал.

— Свихнулся! — крутнул головой Потапов.

— Не спеши с выводами! — принес Вадим кружку воды, вылил в лицо Анатолию. Тот испуганно отпрянул, повалился на пол, свернулся в клубок.

— Симулирует помешательство, — уверенно сказал Вадим.

— Нет. У него и впрямь сдвиг. Пусть его обследуют врачи.

— Ерунда. Он прикидывается, чтобы избежать суда. Надеется, что, попав в больницу, сумеет сбежать. Старый прием.

— Тогда зачем ждал три недели?

— Для большей достоверности…

— И все ж врача нужно. Кстати, что с Селезневым? — спросил охрану Александр.

— Лежит. Завтрак не тронул. Головы не поднимает. Мы его спросили, будет ли есть, сказал — нет!

— Голодовку объявит — накормите принудительно! — распорядился Вадим и вошел в камеру. — Дима, как настроение? — обратился к Селезневу.

Тот промолчал.

— Когда захотите встретиться со следователем, скажете охране! Уже пора понять, что время работает не на вас! У нас и без ваших показаний достаточно оснований для вынесения обвинительного заключения. Век держать здесь не будем.

— Мне нечего сказать. Я ни в чем не виноват. Понятно? — услышали чекисты.

— А что, если их поместить вместе? Анатолий враз перестанет прикидываться. И поймут, что молчание работает против них, — предложил Вадим.

— Давай попробуем!

Чекисты внимательно наблюдали за встречей подельников. Селезнева ввели в камеру первым, вскоре в нее препроводили и Анатолия.

Тот даже не глянул на Селезнева. Сел на пол, скорчив рожу, завизжал, заорал во всю глотку. Так длилось бы долго. Но Селезнев не выдержал. Подошел, пнул ногой в бок.

— Заткнись! — приказал коротко. И добавил уже шепотом: — Не поможет. Некому нас снять отсюда. И тюряги не миновать!

Анатолий, лишь на мгновение утихший, задергался на полу. Глаза закатил. Лицо исказилось. Изо рта клочьями пошла пена.

— Кончай дрыгаться. Не вопи, паскуда! Не то сам заткну тебе, если не захлопнешься! — ткнул кулаком. Но тот будто не слышал.

— Кончай! — терял терпение подельник.

Когда Дмитрий хотел вразумить подельника оплеухой, тот кинулся на него, яростно молотя кулаками.

Селезнев попытался отбросить от себя Анатолия, но не успел. Тот зацепил на кулак, отбросил в угол, крича, сопя, кинулся к нему с кулаками. Но чаще промахивался, колотил в стены.

— Кажется, у него всерьез сдвиг произошел! — понаблюдал Вадим и согласился с Потаповым, что Анатолия нужно обследовать.

— Утих бешеный! Мы его парой ведер воды успокоили. Поначалу дергался, потом на шконку залез, свалился и захрапел на всю камеру. Даже в коридорах слышно. Второй поел недавно. Теперь спит… — доложила охрана.

Врач, осмотревший Анатолия, сказал, что человек не симулирует. У него и впрямь нервный срыв. Надо лечить. Но не в теперешних условиях…

— Ни в коем случае об этом, даже случайно, не должны узнать подследственные! — предупредил Потапов.

И объяснил, что второй киллер, по его мнению, скоро начнет давать показания.

На следующий день его предположение оправдалось. Охрана передала просьбу арестованного о встрече с кем–нибудь из чекистов.

— Со следователем мне говорить не о чем. Если он выслушает, все равно не поверит. Или против меня повернет показания. Я расскажу все. А вы решайте. Устал я здесь канать. Один как жмур. С той разницей, что дышу, — опустились плечи мужика. — Я Карпова знал недолго. Работал «дальнобойщиком» у фирмача. Возил всякую хреновину на продажу. В последний раз мотался за туалетной бумагой в Белоруссию. Привез. Как и велели. А кладовщица куда–то смоталась и товар сгрузить некуда. Мне сказали сдать бумагу Карпову, чтоб его киоски торговали. Пока созванивались, договаривались — шел дождь. Тент на машине старый, пропускал, подмочил часть товара. Когда стали разгружать, размокшую бумагу у меня не взяли. А фирмач отнес убытки на мой счет. Да и оплата за рейс мне причиталась с Карпова. Он заказывал товар. Но оплачивать мою работу отказался. Я хотел поговорить с ним, но охрана не пустила. Я звонил. Карпов бросал трубку. В бухгалтерии отвечали, что без разрешения начальника деньги не дадут.

— А с Анатолием где познакомились? — вставил Соколов свой вопрос.

— Он мой сменщик. Вместе работали. Колесили всюду вдвоем…

— Что случилось дальше? — поинтересовался Вадим.

— Деньги он нам не отдал. И мы получили тогда шиш, а не зарплату. Фирмач вывернул с нас за испорченный товар, за горючку. Мы обозлились на всех разом. Как жить? На что? А у Толика шуряк раньше в ментах был. Но его оттуда выперли и в безработных кантуется. Он и подсказал найти «крышу», чтоб сумела тряхнуть фирмача и Карпова разом. Но эти ребята, назвавшись крутыми, потребовали за свою работу деньги. Причем сразу. Их у нас не было. Сами не жравши жили. Когда мы предложили крутым расчет после дела, они сказали, что без аванса не работают. Мы с Толяном после них зашли в пивбар. Наскребли на пиво. Тут к нам шуряк подвалил. Он завсегда у пивбаров ошивается. Спросил, как дела. Мы стали рассказывать. Тут к этому шурину двое легавых подвалили. Бывшие кореша. Слушать стали. Мы и выложили, как есть. Они хохотать начали. Мол, крыша нужна тем, у кого своей головы на плечах нет. Или вы разучились сами морды бить? Прижучьте и за душу возьмите обоих! Теперь это сплошь и рядом. Раньше за такое брали в каталажку, нынче внимания не обращаем.