— Нет. — Он отвернулся. Ему было тяжело смотреть на меня. — А Гильдия?

— Они не знают о нём. И им его не найти.

Уверенности в этом у меня не было, одна только надежда. Однако, я думаю, что не слишком погрешил против истины.

— Что ты хочешь взамен?

Почему бы не начать с самого главного, и я сразу высказал свою просьбу:

— Прежде всего — свободу. Кроме того, после смерти Вондара Астла я остался без хозяина, можно сказать, он погиб за меня. Мне нужен корабль.

— Корабль? — Хоури повторил мои слова, словно они были для него полкой неожиданностью. — Тебе нужен корабль?

— Вы удивлены, потому что я не пилот? — Я попытался истолковать возникшие у него сомнения. — Это правда, но пилота можно нанять. Мне нужна свобода и кредитки в количестве, достаточном для того, чтобы я мог купить корабль. А я сообщу вам местонахождение тайников. Мне кажется, цена не слишком высока.

— Я не вправе совершать подобные сделки.

— Неужели? — и я произнёс два слова, которые узнал, когда мы были одним целым.

Он с трудом повернул голову и снова взглянул на меня. Его лицо оставалось холодным и неподвижным.

— Ты прав, тебе это тоже известно. — Он ничего не добавил и закрыл глаза.

Я почувствовал лёгкий толчок в подбородок. Ит качнул головой в знак согласия. Мутант всегда с подозрением относился к Хоури. Он говорил о внутренней защите, но знал ли он, что скрывалось в сознании патрульного, который оказался не простым разведчиком, а капитаном ранга двойной звезды, посланным со специальным заданием. Или только подозревал об этом до тех пор, пока не соединил нас напрямую.

Двойная звезда, один из тех, чьё слово — закон для окружающих. Если Хоури согласится на мои условия, мы в безопасности.

Я нащупал кольцо на лапке Ита и крепко сжал его в руке.

Только не это! Но Ит снова толкнул меня головой в подбородок. Он не осмеливался обратиться ко мне мысленно, потому что это стало бы известно Хоури, но он пытался таким образом высказать своё мнение. Я не мог расстаться с кольцом.

В глазах Хоури зажёгся торжествующий огонёк, и я понял, что он решил, будто нашёл моё слабое место, и сумеет таким образом обрести контроль над ситуацией и подчинить нас своей воле. В тот момент у меня хватило сил, чтобы выдержать это последнее сражение.

— Кольцо тоже, как только соглашение будет записано на плёнку.

Хоури рывком встал, дотянулся до приборной доски. Приложив большой палец к замку, он достал правительственный микрофон. Я сразу же узнал белый с золотом футляр. Само наличие его на этом корабле говорило о том высоком положении, которое занимал Хоури.

Он поднёс микрофон к губам, облизал их языком и, помолчав мгновение, принялся диктовать.

— Именем Консула Четырёх Конфедераций, Двенадцати Систем, Внутренних и Внешних Планет, — начал он официальным тоном, как, очевидно, делал уже много раз, судя по легкости, с которой он формулировал свои мысли, — это соглашение вступает в силу согласно планетарным и звёздным законам, — он добавил цифры, которые прозвучали для меня совершенной бессмыслицей, но, вероятно, были его личным кодом, и снова перешёл к словам.

— Мэрдок Джорн, социальное положение — помощник торговца драгоценностями, последний ученик Вондара Астла, ныне покойного, сим освобождается от ответственности по всем пунктам ранее предъявленного ему обвинения.

— Ложного обвинения, — подсказал я, когда он на секунду замолк.

— Ложного, — согласился патрульный, глядя не на меня, а на зажатый в руке микрофон. — Кроме того, обвинения снимаются с некоего Ита, мутанта иной расы, ныне являющегося компаньоном Джорна.

Итак, отныне было официально признано, что Ит не животное, а разумное существо, и на него распространяется действие соответствующих законов.

— Взамен Мэрдок Джорн согласен передать Патрулю определённую информацию класса… — он снова выпалил серию кодовых обозначений, — которой он ныне владеет. Принято, записано, закодировано, — и он бесстрастно назвал имя, прозвучавшее совершенно иначе, чем Хоури, и, безусловно, не значившееся в списках личного состава разведчиков.

— Вы кое-что забыли, — перебил я его. — Мы говорили ещё и о компенсации.

Мгновение мне казалось, что он всё же откажется от сделки. Наши глаза встретились, и я прочёл в его взгляде холодную ненависть, которую он всегда будет ко мне испытывать. Хоури считал, что он был унижен гораздо больше, чем я, хотя я никак не обнаруживал своего торжества. Слияние было взаимным, и если он ощущал его, как посягательство на свою индивидуальность, то я пострадал не меньше. Я добавил: