Если б в подвале оказался теолог, он бы, возможно, в пух и прах разбил теории Ксении, но для Галины Васильевны они выглядели более чем убедительно. Она заворожено молчала, не понимая лишь одного – зачем ей все это рассказывают?..

– Мы с Дашкой далеки от религии, – заметила она.

– Сначала все далеки от религии, – Ксения взяла остывшую лапшу, – сначала все думают, что способны свернуть горы, но потом оказывается, что горы воздвигли не они, и не им их сворачивать. Спроси, в кого верит твоя дочь.

– Хорошо, – Галина Васильевна кивнула, хотя и не очень поняла, насчет гор, – спрошу.

– Мне кажется, – Ксения вернулась к еде, – ее Бог – Один.

– Это плохо? – наивно спросила Галина Васильевна, слышавшая об Одине лишь как о мифическом покровителе, не менее мифических викингов.

– Как тебе сказать… – Ксения проглотила клубок лапши, – не нам судить, кто плох, а кто хорош – мы можем только что-то принимать, а что-то, нет. У Одина, как у всякого бога, есть рай – Вальхалла. Знаешь, чем там занимаются? Сражаются, убивая друг друга без разбора, и врагов, и друзей, и братьев, и отцов. Потом Один всех воскрешает, и битва начинается заново. Длится она вечно, и в этом есть высшее счастье – убивать!.. Женщины там превращаются в валькирий, носящихся над битвой…

– Ты так говоришь, будто все это реально существует, – перебила Галина Васильевна.

– А кто докажет обратное? Христов рай тоже никто не видел, – Ксения смяла опустевший стаканчик, – кто знает, какие там райские кущи?.. – она извлекла из-под подушки большую колоду, – я могу толковать Таро. Хочешь, погадаем на твою дочь?

Галина Васильевна вспомнила передачи об аферистах, прикидывающихся ясновидящими, но промолчала – в данном случае с нее ведь никто не просил никаких денег.

– Я долго не могла понять, – продолжала Ксения, тасуя карты, – если у человека есть судьба, то почему ее нужно скрывать, а нельзя прямо при рождении объявить: делай так-то и получишь то-то. Зачем дана свобода выбора, право на ошибку…

– И зачем?

– Затем, что люди – глупые существа. Они должны страдать и мучиться, чтоб оценить то, чего достигли, или скорбеть над тем, чего не достигли – иначе человек не будет счастлив…

– Странно, я думала, наоборот.

– …но возникают ситуации, – похоже, Ксения не слушала ее, – когда судьбу лучше знать, чтоб предотвратить нечто. Ты помнишь точное время ее рождения?

– Конечно, – Галина Васильевна улыбнулась, – за пять минут до полуночи. Мне даже предложили самой выбрать, каким числом ее записать. Я выбрала, – она назвала год и дату.

Ксения долго смотрела в пространство, а потом уверенно вытащила из колоды мрачного всадника, державшего на плече суковатую дубину.

– Вынь еще три и положи передо мной.

Галина Васильевна вытащила даму в доспехах, которая разрывала пасть льва; башню, рушившуюся под ударом молнии, и хитросплетение сабель, мечей и прочего холодного оружия.

– Она крещенная? – спросила Ксения.

– Нет, а зачем? – Галина Васильевна удивленно вскинула брови, – крестик она носит…

– Сам крестик ничего не значит, а в ее положении…

– В положении?.. – Галина Васильевна встрепенулась, потому что это слово для нее имело единственное значение.

– Не о том ты думаешь, – Ксения собрала карты, – как раз беременность ей пока не грозит; грозит другое… – но что именно, она не стала уточнять, просто сказав, – как вернется, пусть сходит в церковь; и чем скорее, тем лучше.

– И что там? – не поняла Галина Васильевна.

– Ничего. Для начала пусть сходит. Христос, он добрый, все понимающий и всепрощающий – лишь бы она пришла к нему, – Ксения достала бутылку минералки, – хочешь?

– Нет, спасибо. …Сколько ж в нас дури! – подумала Галина Васильевна, – ну, какая церковь? Да Дашка засмеет меня с такими глупостями… хотя сейчас это, вроде, модно – вон, по телевизору показывают; даже президент ходит …

– Ладно, – сделав глоток, Ксения отставила бутылку, – мне пора на работу. Проводишь?

– Мне в другую сторону, – поспешно мотнула головой Галина Васильевна, представив, как они вместе идут по заполненной людьми улице.

– Это каждый сам решает – кому в какую сторону, – Ксения надела знакомое черное пальто и пропустив Галину Васильевну вперед, тоже направилась к выходу.

– Так и живем, – первой зайдя в подъезд, Яна обернулась.

…Неплохо живете, – подумала Даша, разглядывая чистые стены с аккуратными рядами не сломанных почтовых ящиков; еще она увидела на подоконнике плошки с мелкими красными цветочками, симпатичные коврики перед каждой дверью… и во всех дверях были глазки!

– Нам на восьмой, – Яна вызвала лифт, и пока тот спускался, Настя спросила:

– А Артур, он кто? – при нем она постеснялась задать этот вопрос, – «крыша» твоя или мент?