Необычный отпуск

Аннотация

Работа временной секретаршей у преуспевающего бизнесмена оборачивается для Эйлин Райан фантастическим романом…

ГЛАВА ПЕРВАЯ Эйлин Райан неистово спорила со своей бабушкой, прекрасно понимая, что победителем из этого сражения ей не выйти. Бабуля была несгибаемой, стойкой и непобедимой. Если уж чего-то Маргарет Мэри Райан, или просто Мэгги, как звали ее в кругу друзей, хотела добиться, то добивалась всегда. Но Эйлин все-таки хотела проявить твердость характера. — Бабуль, я уже давно не работаю секретарем. Солнечные блики хаотично плясали по маленькой гостиной небольшого загородного коттеджа на берегу океана. Бабуля сидела на солнце, его отблески золотили ее седые, безукоризненно — уложенные волосы. На ней были платье персикового цвета, нейлоновые чулки и черные удобные ботинки. Ее морщинистое лицо приняло страдальческое выражение. Она выглядела величественной, и это было еще одной причиной, по которой никто и никогда не мог одолеть ее в споре. — Да, но секретарство это как езда на велосипеде, — возразила она внучке. — С годами навыки не теряются. — Теряются, если постараться, — ответила Эйлин, упорно придерживаясь своей аргументации в споре. Эйлин старалась вычеркнуть из жизни все, что связывало ее с секретарской работой. Прошло уже три долгих года с тех пор, как она в последний раз переступала порог офиса. Ей никогда не нравилась работа в конторе. Прежде всего, она ограничивала ее свободу, не говоря уже о том, что необходимо было находить общий язык с начальником и приноравливаться к нему. Хуже всего в секретарской работе — это быть умнее своего непосредственного руководителя. Ее последний начальник, Джошуа Пейтон, мастерски притворялся, что любит ее. Но как только он получил выгодное повышение и увидел заманчивое зарево успеха, спокойно расстался с ней. И теперь она не испытывала никакого желания возвращаться к прошлому. — Вздор. — Вздор? — повторила Эйлин, смеясь. Мэгги повела носом. — Я прошу тебя лишь об одном: помочь Рику всего в течение двух недель. Его секретарша ушла в декретный отпуск и… — Ни за что, бабуля, — ответила она, замотав головой и предусмотрительно сделав шаг назад. Мэгги даже глазом не моргнула. Она просто не отводила своего взора от изумрудно-зеленых глаз Эйлин и ждала, выдерживая долгую паузу. Эйлин прервала ее первой. Ей не хватало выдержки в обстановке полного молчания. — Но, бабуля, у меня же отпуск. — Твой отпуск, кажется, сорвался. Правильно. Она и ее ближайшая подруга Тина планировали провести две недели в Мексике. И вдруг Тина совершенно неожиданно сбежала со своим давним кавалером, оставив Эйлин только сообщение с глубокими извинениями на автоответчике. У Эйлин остался лишь паспорт с визой и полное нежелание ехать одной в поисках развлечений под палящими лучами солнца. Эйлин была ужасно расстроена. Она столько сил и времени потратила на улаживание дел в своем цветочном магазине, чтобы он продолжал функционировать и во время ее отсутствия. Начало октября было наиболее удобно для краткосрочного отпуска. Для владельцев цветочных магазинов наступало временное затишье, которое к исходу месяца обычно сменялось предпраздничным неистовством. И до Дня святого Валентина уже не было ни одной свободной минуты. — Да, поездка аннулирована. Но у меня же остается две недели отпуска. — И тебе нечем их занять, — отметила бабушка. Это опять было правдой, черт бы побрал все на свете. Бабуля слишком хорошо знала ее образ жизни. Да, возможно, она будет с ума сходить от безделья, не зная, к чему бы руки приложить. — Может, мне понравится ничего не делать. Мэгги рассмеялась. — Только не тебе, дорогая. Ты не из тех, кто предпочитает спокойную жизнь. — Возможно, пришла пора немного сбавить скорость, — сказала Эйлин и зашагала по комнате. — Я могу просто читать или ходить в кино. Или сидеть на берегу и смотреть на волны. Мэгги махнула рукой. — Ты и двадцати четырех часов не выдержишь. — Но Рик Хокинс — просто горе ходячее, бабуль, и ты это знаешь. — Ты говоришь так, потому что он подтрунивал над тобой в детстве. Эйлин утвердительно кивнула. — Да, всякий раз, когда приходил к Бриди, он просто изводил меня. — Ты была тогда маленькой девочкой, а он ухаживал за твоей старшей сестрой. Ничего страшного, что он тебя поддразнивал. — Угу. Мэгги прищурила хитрые зеленые глаза. — Его бабушка — моя ближайшая приятельница, и… — Прекрасно, — быстро оборвала ее Эйлин. — Тогда я пойду помогать ей. — Но ей не нужен секретарь, он нужен ее внуку. — Ну ладно, а чем он хотя бы занимается? — Эйлин в изнеможении опустилась в кресло. — Можно предположить, что он стал вдохновителем криминальной группировки. — Советником по финансовым вопросам. И очень успешным, по словам Лоретты. — Естественно, она же его бабушка. Бедную женщину просто ввели в заблуждение. — Эйлин… — Значит, он богат. И в который раз он женат? — Ты ужасно любопытна, тебе не кажется? — Трагический недостаток моего характера. — Он разведен. Детей в браке не было. По всей вероятности, его жена оказалась просто барракудой. — Даже у барракуды нет никаких шансов на успех перед белой акулой. Странно, она почувствовала хоть и незначительную, но симпатию к парню, которого не видела много лет: ничего хорошего в разводах не было. Она знала это не по собственному опыту. Чтобы ощутить на себе все прелести развода, надо было, по меньшей мере, сначала выйти замуж. А ее первая и единственная помолвка была расторгнута — слава богу — до принятия официальных клятв. — Эйлин, — обратилась к ней бабушка. — Почему ты ужасно о нем отзываешься? Рик — внук моей самой близкой подруги. — Но ведь Рик меня тоже всегда недолюбливал, ты знаешь. — Не глупи. — Возможно, он и не захочет, чтобы я ему помогала. — Лоретта уверила меня, что он был бы признателен тебе. Глаза Эйлин увеличились в размере. — Он уже знает? Разговор о ненасильственном волеизъявлении на этом заканчивался. — Но я же должна была хоть что-то сказать. — И ты предложила меня в качестве добровольца? — Ты такая отзывчивая девочка, Эйлин. Я и не думала, что ты сможешь отказать. — Рик Хокинс, — пробормотала Эйлин, качая головой. Она не видела его очень много лет. Но такой немалый срок не в силах был стереть из памяти омерзительный образ прошлых лет. Она запомнила его задирой и хвастуном, который дразнил одиннадцатилетнюю девочку, по-детски наивно влюбленную в него. Ей совершенно не хотелось работать секретарем у Рика Хокинса. — Я не собираюсь этого делать. Мэгги Райан, чуть повернув голову, пристально изучала свою внучку, а затем тихо произнесла: — Когда тебе было десять лет, ты разбила прабабушкину фарфоровую чашку из фамильного сервиза О'Хара. — О боже… — Кажется, я помню, что ты сказала тогда. Ты сказала, что готова сделать для меня буквально все, о чем бы я тебя ни попросила. — Мне было десять лет, — запротестовала Эйлин. — С тех пор прошло семнадцать лет. Мэгги театрально вздохнула: — А с каких это пор в этом доме введен срок давности на исполнение обещаний? Это была единственная уцелевшая чашка из сервиза, который моя бабушка привезла сюда с родины. — Ба… Чувство вины обволакивало. Пожилая женщина закатила глаза. — Ее бабушка подарила ей этот сервиз ко дню свадьбы. Так что, вполне возможно, она привезла его из округа Майо, как символ прошлых лет. Если она сейчас заведет разговор о каютах третьего класса на корабле, которым плыла сюда прабабушка, то это конец. — Я знаю, но… — Ей удалось сохранить этот сервиз в целости даже на корабле, что было совсем не легким делом. Она плыла в третьем классе, ты же знаешь, и… Точка. — Все, я сдаюсь, — проговорила Эйлин, поднимая руки вверх. — Хорошо, я помогу Рику. Но только две недели. И ни на один день больше. — Прекрасно, дорогая. — Мэгги потянулась к стоящей на столике чайной чашке с изображением ветки клевера. — Тогда завтра в восемь часов утра в его офисе. Я уже сказала Рику, чтобы он тебя ждал. — Ты была уверена, что я соглашусь. Правда? На лице Мэгги засияла улыбка. — Хочу, чтобы ты знал: я еще не простила тебе того эпизода с Барби. Рик Хокинс изумленно смотрел на высокую, элегантную рыжеволосую девушку, стоящую в дверях его офиса. Зеленые глаза немного прищурены, губы пухлые и сочные, брови дугой. Волосы волнами спадают на плечи. Одета в белую строгую блузу и черные отутюженные слаксы. В ушах поблескивают колечки маленьких серебряных сережек, а запястье обхватывают наручные часы в корпусе из того же металла. Других украшений на руках нет. Выглядит она по-деловому. Достойно и чертовски привлекательно. Ему, конечно, не стоило идти на поводу у своей бабушки. Эти две недели могут обернуться целой вечностью. — Тебе тогда было одиннадцать лет, — решился он ей напомнить. — А тебе почти шестнадцать. — Ты была сущим чертенком. Хотя, глядя на нее теперь, он не мог себе представить, как ее присутствие вообще могло раздражать его. И это немного обеспокоило Рика. Он уже однажды попался на крючок. Он доверял Эллисон, а она его бросила. Как, впрочем, и другие женщины, встречавшиеся на его жизненном пути, за исключением бабушки, взявшей на себя проблемы его воспитания, после того как мать Рика сообразила, что ей лучше не связывать себя заботами о ребенке. Эйлин утвердительно кивнула. — Наверное, но это не давало тебе повода откручивать голову моей кукле. Он улыбнулся. — Но после этого ты оставила меня в покое. — Да, кажется. — Сложив руки на груди, она стала нервно постукивать носком ботинка. — Очевидный симптом потенциального развития личности маниакального серийного убийцы. — Придется тебя разочаровать. Никакого зловещего криминального прошлого. Я простой бизнесмен. Она пожала плечами. — Только в этом и отличие. Рик неодобрительно покачал головой. Она сохранила тот же темперамент. Всегда рвется в бой, всегда готова к войне. — Ты собираешься превратить офис в плацдарм военных действий на две недели, как я понял, и если это так… — Нет, — ответила она, швырнув черную кожаную сумочку на конторский стол, который должен был служить ей рабочим местом. — Просто поязвить захотелось, и причина даже не в тебе. — Очень признателен. Мир? Договорились? Спасибо тебе за помощь, Эйлин. Это было сказано совершенно искренне. Ему была необходима помощь. И очень не хотелось тратить время на препирательства. Брови ее быстро поднялись вверх. — Эй, — сказала она с улыбкой, — а ты больше не называешь меня Глазастиком? — Нет, — произнес он в ответ, обведя ее с головы до ног взглядом. Худенький угловатый подросток с длинными косами и ссадинами на коленках остался в прошлом. Женщину, стоящую перед ним, отделяла целая вечность от того ребенка, которого он привык называть Глазастиком. — Теперь ты определенно Эйлин. Она склонила голову в знак благодарности за комплимент. По сути прошло почти шесть лет с тех пор, как Рик в последний раз ее видел. В детстве он и сестры Райан проводили вместе много времени. Но после окончания школы, нет, скорее после того, как он поссорился со старшей сестрой Эйлин, Бриджит, он перестал заходить к Райанам. И за это время Эйлин Райан превратилась в роскошную женщину. Черт. — Как поживает твоя бабушка? — поинтересовался он. — Осталась такой же проворной и властной, как и была. Перед тобой живое доказательство ее кипучей деятельности. Бабуля, по всей вероятности, единственный человек, способный втянуть меня в эту историю. Она уговорила меня выйти на работу во время моего официального и вполне заслуженного отпуска. — Она молодец. — Еще какой. — Эйлин поправила волосы, заложив несколько прядей за уши. Серебряные сережки сверкнули в лучах солнца. — И она по тебе скучает. Как-нибудь зайди ее проведать. — Непременно, — кивнул Рик. Мэгги Райан была ему как бы второй бабушкой, и стыдно было признаться, что он так давно ее не видел. — А как твоя? — Она во Флориде, — сказал он с усмешкой. — Хочет стать очевидцем запуска космического корабля многоразового использования, запланированного на следующую неделю. Эйлин оперлась бедром о край его письменного стола. — Насколько я помню, она всегда была увлекающейся натурой. Рик улыбнулся. Его бабуля была создана для великих приключений. — Я думаю, что она родилась в цыганском таборе и ребенком ее продали в нормальную традиционную семью. Эйлин пожала плечами. — Смотря, что считать нормальным. — Я и сам не знаю, — согласился Рик. Когда-то ему казалось, что он точно знает определение нормальной семьи. Это то, чего он был лишен. Обычная семья, где есть мать и отец. Дом с забором из штакетника и большая мохнатая собака. Однажды Рик сам попытался построить нормальную семью. Он женился на девушке, которая, казалось, любила его. Она ушла от него, забрав себе половину коммерческого предприятия Рика. Доверие к людям покинуло его вместе с ней. — Итак, — голос Эйлин прервал его мысли, — что именно я должна делать? Отличный вопрос. В офисе надо заниматься только делами. И дружеские отношения между их семьями тут совершенно ни при чем. Рик направился к своему столу, но садиться не стал. — Больше всего меня заботят телефонные звонки. Принимай и записывай сообщения. И при необходимости мне нужно будет напечатать несколько отчетов. — Ты хочешь, чтобы я с помощью маленькой соломинки воздвигла плотину на реке твоего бизнеса и две недели удерживала бурные потоки воды, грозящие смыть твой офис, пока ты не найдешь постоянную кандидатуру? — Да, можно и так сказать. — Рик засунул руки в карманы брюк. — Как только Марго ушла в декретный отпуск, офис стал просто разваливаться на глазах. Агентство не в состоянии прислать мне кого-нибудь раньше, чем через две недели, по их самым скромным подсчетам. Эйлин не отрывала от него глаз. Откровенно говоря, Рик Хокинс являл собой нечто… большее, чем она ожидала. Он был сложен как атлет, хорошо знакомый со спортивным залом. А голос его звучал вкрадчиво и бархатно, прямо как вкус растаявшего шоколада во рту. Но тут Эйлин осознала смысл слов «по самым скромным подсчетам». Она не собиралась быть козлом отпущения и помогать ему дольше оговоренного срока. — Рик, я смогу быть здесь только две недели. Мне нужно будет вернуться к своему «Дельфиниуму». — «Дельфиниуму»? — Это мой цветочный магазин. Ее гордость и радость. Оазис, созданный таким трудом. — Да, бабушка говорила, что ты работаешь в цветочном магазине. — Я владею этим магазином. Маленьким, эксклюзивным, отдающим исключительное предпочтение флористическому дизайну. Эйлин достала из сумочки коробочку для визитных карточек. Открыв ее, она вынула оттуда одну и протянула Рику. На бледно-голубом фоне плотной бумаги рельефно проступал рисунок. Слева был изображен стебелек с изящными цветами, полукругом обрамляющий напечатанное крупными буквами название магазина. Имя владелицы и контактный телефон были скромно даны внизу. — Очень мило, — заметил Рик, автоматически отправляя визитную карточку в нагрудный карман пиджака. — Спасибо. Мы на хорошем счету. Можешь посмотреть. — Я обязательно это сделаю. — Прошло всего несколько секунд, а казалось, что молчание затянулось. Что-то, не поддающееся определению, рождалось между ними, но Рик приказал себе положить этому конец. Он никогда не заигрывал с сотрудницами и не собирался начинать это теперь. Стоит Эйлин только пожаловаться, как обе бабушки встанут на ее защиту. — Так или иначе, меня устроят и две недели. Надеюсь, кадровое агентство что-нибудь предложит к этому сроку. — Но оно же не единственное. Почему бы не связаться с другим? Он отрицательно покачал головой. — Я имел дело со многими. Это всегда присылает квалифицированных работников. Большинство остальных — нет. — А почему ты не позаботился об этом заранее, еще до ухода Марго? — Хороший вопрос, — ухмыльнулся он с кислым выражением лица. — Конечно, надо было. Но навалилось столько работы, что когда я немного высвободился, то обнаружил, что она уже ушла. Кстати, в последний месяц Марго не отличалась особой организованностью и исполнительностью. — Наверно, голова у нее была занята куда более важными делами. — Полагаю, что да. — Его помощник-секретарь ушла с работы даже несколько раньше положенного срока. Все последнее время мозг Марго был парализован глубокими гормональными процессами, произошедшими в ее организме. Он надеялся, что, родив ребенка, она восстановится в прежней форме. — Я доволен тем, что она вернется на работу вскоре после родов. — Это просто позор, — возразила Эйлин. — Гм… Почему? — Потому что, если бы у меня был ребенок, я бы предпочла остаться дома и заниматься им. Многие женщины вынуждены работать, но если есть альтернатива… — Марго просто с ума сойдет, если ей нечем будет заняться в течение дня, — аргументировал Рик, вспоминая рабочий энтузиазм своей секретарши. — Она в делах, как рыба в воде. — Маленькие дети тоже доставляют достаточно много хлопот. Его передернуло от одной мысли, что Марго может превратиться в мамашу-домоседку. — Перестань. Марго должна вернуться в компанию. Она главный администратор этого офиса. — Тогда, возможно, она и вернется, — сказала Эйлин, выдвигая верхний ящик стола, инспектируя содержимое. — Не надо об этом больше говорить, а то сглазишь. — Очень зрелое суждение. — Она задвинула верхний ящик и принялась за другой, пробираясь сквозь кипу блокнотов, коробок с карандашами и пакетиков с шоколадными конфетами. Одну она все-таки взяла и, освободив от серебряной обертки, отправила себе в рот. — А есть у нас чайник? — Вот здесь. Он показал рукой и отвернулся, чтобы не видеть, как она облизывает нижнюю губу. — Прекрасно, — пробормотала Эйлин. Уверенно шагая по комнате к низкому дубовому буфету, она искоса взглянула на Рика. — Поскольку это мой первый рабочий день, то, в качестве исключения, я подам тебе чай. Но впоследствии ты будешь это делать сам. Я не официантка, а секретарь. И притом временный. Временный, напомнил он себе, не отрывая взгляда от грациозных изгибов ее фигуры. На третий день своей работы Эйлин точно поняла, почему именно оставила мир бизнеса, предпочтя ему волшебный мир цветов. Цветы никогда не создают проблем. Цветам не нужны костюмы-тройки. Работа была даже интересной, хотя Рику Эйлин в этом ни разу не призналась. И после двух лет жизни, проведенных в рабочей одежде, оказалось довольно приятно сменить стиль. Она еще не успела избавиться от предметов гардероба деловой женщины. Слаксы, в меру сдержанные блузки и удобные туфли. Ей приходилось теперь каждое утро наносить макияж и делать прическу, вместо рутинного конского хвоста на затылке и еле заметного слоя губной помады. Но ей не нравилось, что слишком много времени ей приходилось непосредственно наблюдать за Риком. Конечно, в детстве она была им увлечена. Правда, только до жуткого инцидента с ее куклой Барби. Большую часть времени Рик и Бриди просто ее не замечали, а когда обстоятельства вынуждали их быть вместе втроем, Рик дразнил Эйлин до тех пор, пока она не отвечала ему пинком… Эйлин повернула голову в сторону его рабочего кабинета. Немного ослабив узел галстука, расстегнув верхнюю пуговицу сорочки и взъерошив каштановые волосы, он выглядел… слово из головы вылетело. А, да, симпатичным. Это огромное осложнение в ее работе. Эйлин не может строить иллюзий на его счет. Во-первых, потому что по окончании этих двух недель она опять окунется в свой мир, оставив его в своем, и их пути больше никогда не сойдутся. Во-вторых, он был не в ее вкусе. Эйлин отдавала предпочтение людям творческих профессий, с налетом богемности. Они всегда были загорелыми и раскрепощенными, а их отношение к жизни сводилось к следующему: зачем сегодня делать то, что можно отложить на неопределенно долгое время? С ними было спокойно. Она понимала, что отношения с ним вели в никуда. У них не было ни должностей, ни ценных бумаг. У многих из них не было даже собственной пары приличной обуви. Так почему же она внезапно стала уделять слишком много времени на всякого рода фантазии с участием господина миллионера, владельца целой корпорации? ГЛАВА ВТОРАЯ Рик откинулся на спинку кресла и увидел, что Эйлин остановилась в дверях его кабинета. Она работала у него уже третий день. С обязанностями своими справлялась отлично, но держалась от него на расстоянии, соблюдая дистанцию. И его это очень расстраивало. Он не ожидал, что привяжется к ней. Когда его бабушке пришла в голову идея предложить Эйлин временную вакансию секретаря, Рик удивился. Та девочка, которую он знал много лет назад, вряд ли соответствовала его представлениям о хорошем секретаре. Но положение его было отчаянным, и он готов был дать шанс любому. И теперь ни о чем не жалел. — Эй, спустись на землю. Он закрыл, а потом снова открыл глаза, стараясь отойти от своих мыслей, словно человек, выходящий из комы. — Что? — Ты вызвал меня, не помнишь? Эйлин глядела на него, как на сумасшедшего. Боже, может, у него и правда с головой не все в порядке? Рик вскочил с кресла. — Да. Я прошу тебя сегодня немного задержаться… Его прервал телефонный звонок в приемной. — Не забудь, о чем собирался меня попросить. Эйлин развернулась и направилась к своему рабочему столу. Она подняла телефонную трубку на третий звонок. — Финансовая компания Хокинса. Рик наблюдал, как она склонилась над столом, чтобы взять в руки карандаш. Подол юбки стал медленно и дразняще подниматься вверх к бедрам, и он тут же одернул себя. Но, черт, он же мужчина. И еще не испустил дух. Было просто невозможно не смотреть. — Ванесса? Эйлин повернулась к нему, в глазах ее был вопрос. Черт. Рик отрицательно замотал головой и замахал руками. Еще не хватало выслушивать светские новости из уст Ванессы. Ее ничуть не смущало, что сам Рик не звонил ей неделями. Ванесса безапелляционно заявляла права на любого мужчину, встретившегося на ее жизненном пути. «Скажи ей что-нибудь», не проронив ни звука, четко проартикулировал он, надеясь, что Эйлин понимает язык мимики и жеста. Слух у Ванессы был как у летучей мыши. Она бы сразу поняла, что он в офисе, и настояла на личном разговоре. «Все равно что?» — так же беззвучно задала свой вопрос Эйлин. Когда он утвердительно кивнул головой, она озорно улыбнулась и заговорила: — Приношу свои извинения, госпожа Тейлор, но Рик не может сейчас подойти к телефону. Врачи не рекомендовали ему разговаривать, пока швы не будут полностью сняты. Рик не удержался на месте и сделал шаг вперед. Эйлин продолжала отвечать на вопросы Ванессы. — Разве вы не слышали? Небольшой печальный инцидент, — сказала она с притворным сочувствием в голосе и откровенной улыбкой в глазах. — Хочется надеяться, что этот дефект только временное осложнение в его жизни. — Секундой позже Эйлин бросила трубку и наморщила лоб. — Она так резко швырнула телефон, я думала, что оглохну. Рик не отрывал от нее взгляда. — Дефект? Я что, изуродован, обезображен? Зачем ты это сказала? — Что? Она наклонила голову набок. — Тебе смешно, Райан, — сказал Рик, глупо улыбаясь. Потом сунул руки в карманы брюк. — В чем дело? — Ты же сам просил меня ей что-нибудь сказать. — В пределах разумного. — Ты не ограничил меня никакими рамками. Рик вынул руки из карманов и скрестил их на груди. Она не переставала его удивлять. — Я полагал, что нет необходимости говорить об этом. В следующий раз буду предусмотрительней. Эйлин рассмеялась. — По-моему, тебе понравилось, — заявила она, оперевшись о стол руками и выгнув спину. — А кстати, Ванесса… — она печально покачала головой, — не такой уж крепкий орешек. Одного слова «дефект» вполне хватило, чтобы избавиться от нее. — Эйлин внимательно изучала его. — Предпочитаешь плавать на мелководье? Отличное определение для Ванессы и ее компании. Но его это устраивало. В настоящее время Ванесса интересовала его только как партнерша на ужин при свечах и достойное приложение в постели. — Ты всегда так остра на язык в общении со своими начальниками? Она отошла от стола. — У меня нет начальников. Я сама себе начальница. — Просто не уживаешься с людьми, так ведь? — Ты доволен моей работой? — Абсолютно, — произнес Рик и подошел к Эйлин немного ближе, уловив аромат, исходящей от нее. Вдохнул его. Глупо. — Если не принимать во внимание отказ от выполнения указаний руководства… — Мне не нужно следовать инструкциям руководства, я сама знаю, как управлять офисом… Она воспламенялась, словно спичка. Ее не надо было долго дразнить, искушение моментально ринуться в атаку приходило незамедлительно, как в детстве. Ирландский темперамент Эйлин всегда находился в состоянии боевой готовности, готовый в любую секунду вырваться на поверхность. И тогда изумрудно-зеленый цвет ее глаз становился еще более насыщенным и темным, придавая взгляду звериную кровожадность, что, впрочем, только восхищало Рика. — Но это мой офис, — возразил он, провоцируя ее на дальнейшие дебаты. Эйлин раскраснелась, дыхание участилось. Она была похожа на сгруппировавшегося спортсмена, готового в любую минуту начать состязание. У него чуть слюни не потекли от удовольствия. Парень, да у тебя серьезные проблемы. — Я знаю, что это твой офис, — сказала она. — Он такой же скучный и занудливый, как ты. Любой другой изменил хотя бы цветовую гамму. Но только не великий Рик Хокинс. Тебе нравится стоять на мостике серого военного корабля, правда? В этом нет ничего оригинального. — Оригинального? Его совершенно не беспокоило, как декорирован его офис. Неужели она думала, что он будет задрапировывать новомодными тканями помещение своей компании? Да будь он трижды проклят, если позволит изменить этот спокойный интерьер. За прошлый год Рик обогнал всех своих конкурентов по числу открытых брокерских счетов. А на протяжении последних трех лет по темпам роста его компания удерживает лидирующее положение на всем Западном побережье США. — Ты только посмотри вокруг! — воскликнула Эйлин. — Все это здание похоже на место обитания кроликов с личными норками для каждой особи. — Она демонстративно обвела рукой помещение с выкрашенными в серый цвет стенами, бледно-голубым ковром и скупо развешанными кое-где блеклыми акварелями. — Наверняка один дизайнер оформлял интерьер всех офисов в этом здании. И в кабинете каждого сотрудника копии этих ужасных эстампов на безликих стенах. — Я не оригинален только потому, что работаю в типовом офисном здании? — развеселился Рик. Она резко кивнула головой. — Трудно оставаться свободным, неся военную службу на миноносце под названием «Конформист». — Что? Эйлин поняла, что определенно переборщила, позволив себе зайти за рамки приличия. — Что тебе надо, так это… — Она вдруг резко вскрикнула: — Замри, не двигайся! По инерции он сделал еще один шаг. — Не двигайся! — Она смотрела на него одним глазом, прикрыв второй ладонью. — Ты что, не понимаешь, что означает «замри»? — О чем ты? Она медленно нагнулась к полу. — Моя линза. Я потеряла контактную линзу. — Ты что, носишь контактные линзы? Она прищурила один глаз, а от второго так и не отнимала руки. — Да. Рик взглянул на пол и осторожно опустился на колени. — Я догадывался, что такой зеленый цвет глаз не может быть натуральным. — Смотри внимательней, куда ползешь! — выпалила она. — Это не цветные линзы. — Докажи. Она отняла ладонь. Ее левый глаз ничуть не отличался по цвету от правого. Насыщенный и яркий, как сочная трава весной или как изумруд в витрине ювелирного магазина. Рик зачарованно смотрел в ее глаза и на мгновение заблудился в их глубине, как в омуте. Он подумал, что это похоже на ощущения тонущего человека, но быстро справился с эмоциями. Ни одной женщине не удастся больше утопить его в водовороте своих колдовских очей. — Осторожно проведи по ковру ладонью, — попросила Эйлин. — И часто у тебя такое случается? — поинтересовался он, ползая около нее на коленях. — Обычно когда я очень расстроена. — Тогда часто. — Соображаешь. — Мне об этом не раз говорили. — Ванесса? — Ванесса была моей клиенткой, — коротко объяснил он, не отрывая взгляда от ковра и водя по его ворсу пальцами. — Пару раз мы вместе ужинали, только и всего. — По всей видимости, она еще голодна. — Плохо ее дело, — пробормотал он. — О! Кажется, за этим скрыта душещипательная история. Он посмотрел на нее. На лице ее сияла улыбка, волосы были перекинуты на одну сторону. В поисках линзы пальцы Эйлин невзначай коснулись его руки, и это легкое прикосновение отозвалось пронзительной болью в сердце. С Ванессой он не ощущал такого никогда. Да и со своей бывшей супругой тоже. Или с кем-нибудь еще. Черт. Она все больше влекла его. Но он не мог позволить ничему случиться между ними. Просто Эйлин была старым… нет, не другом, но и не врагом же. И, конечно, не старым. Кем же она все-таки для него была? — Эй, — произнесла Эйлин, помахав перед его лицом рукой. — Ах, да, история. Да не было никакой истории. Ванесса была просто… — Рик опять задумался. Он никому не должен давать никаких объяснений. Но если уж Эйлин неотрывно смотрит на него единственно зрячим на данный момент глазом, то просто так не отступится. Наконец он произнес: — Случайной. — Многое происходит совершенно случайно. — Ничто не длится вечно. — Звучит очень оптимистично. Она проползла вперед еще пару дюймов. — Зато реалистично. Это он знал лучше многих. Любовь, дружба, любые человеческие отношения имеют конец. И обычно когда ты меньше всего этого ждешь. Рик решил охранять свой собственный мир. И теперь он сам обрывал любые отношения, не давая возможности банальной истории перерасти в запутанный клубок проблем. Настал его черед уходить первым. Он больше не позволит никому разбить его сердце. Осторожно передвигаясь по ковру, он застыл недалеко от Эйлин. — Куда она могла укатиться? — Довольно далеко, — ответила Эйлин. — Но почему все реалистичное цинично, почему? Рик посмотрел на нее. Черт, она была так близко. Настолько близко, что он мог сосчитать ее веснушки. Их было шесть. — А почему это тебя так интересует? Плечи ее чуть дрогнули. — Просто веселит полуслепую женщину. Рик рассмеялся. С ее приходом в офис он стал часто улыбаться, что было для него в новинку. Рик был так поглощен строительством собственной империи, что времени любоваться результатами своего труда у него не оставалось. Он слишком рьяно хотел доказать всем, и прежде всего себе самому, что может добраться до недосягаемых вершин. Но каким-то образом Эйлин удалось привнести в его жизнь ощущение легкости и радости. Вдруг Рик заметил, как что-то блеснуло, словно от зеркальной поверхности отразился солнечный луч. — Не было никаких глубоких трагических отношений, поэтому нечего и объяснять, — сказал он, не давая вовлечь себя в обсуждение своего последнего любовного похождения. — Мы с Ванессой были словно два столкнувшихся в открытом море корабля. Поравнялись и разошлись каждый своим курсом. И это реальность, а не цинизм. Столкнувшиеся корабли? Эйлин позабавили выбранные Риком слова. Если уж их корабли столкнулись, то, возможно, им приходилось вместе спать. Значит, Ванесса могла лицезреть его нагим. Незамедлительно ее воображение нарисовало этот яркий образ. Вот он выходит из душа, узкое полотенце едва оборачивает его бедра, капли воды бусинами спадают с мокрых волос на грудь. Взмах головы, и миллионы мельчайших брызг слетают с волос алмазными бусинами. Затем она представила, как падает с него полотенце, как, переступив через него, он идет ей навстречу. Образ был настолько манящим, что, казалось, это было наяву. — Я нашел ее! Она жадно втянула воздух. — Что? — Твоя линза, — сказал Рик. — Я ее нашел. — Отлично, — вздохнула она, надеясь восстановить спокойствие. Боже! Почему в комнате такая духота? Ей казалось, что жар, как при температуре, охватил все тело. Она взглянула в его глаза. Карие, темные и бесконечно глубокие, казалось, они приглашали ее в дальнее плавание. Кровь прилила к лицу, будто она бежала марафонскую дистанцию. Никогда еще у нее не было такой реакции на мужчин. Интересные молодые люди, безусловно, щекотали нервы Эйлин, и от случая к случаю страстный поцелуй выводил ее из состояния абсолютного покоя. Но никогда еще рожденный ее воображением символ мужчины не воспламенял ее тело огнем любви. Ни бывший жених Эйлин, о несостоявшемся браке с которым она даже не сокрушалась. Ни даже предыдущий начальник, который кормил ее обильными обещаниями и страдал исключительно короткой памятью, когда дело доходило до их исполнения. Нет. Рику удалось всколыхнуть и привести в движение все то, что благополучно спало сном праведника. — Спасибо, — сказала она и взяла линзу с его ладони. Легкое прикосновение пальцев к его коже вновь пронзило ее чем-то неведомым, таинственным и грешным. Эйлин быстро вскочила на ноги. — Прекрасно, надо привести себя в порядок. Не хочется смотреть на этот мир одним глазом, как Циклоп. Она направилась к двери. Рик следовал за ней по пятам, но Эйлин не оглянулась. — Тебе помочь? — Нет, спасибо, — произнесла она, махнув рукой. — У меня многолетняя практика. — Я и не знал, что ты носишь контактные линзы. — Как ты мог знать, если мы не виделись шесть лет. Коридор казался бесконечно длинным. Стена справа была выкрашена в неизменно серый цвет, а слева шло сплошное прозрачное стекло. Яркий солнечный свет заливал своим теплом это пространство. Внизу, на автостраде, бампер к бамперу выстроились автомобили. Мысль о том, что сейчас ей бы предстояло присоединиться к этому ревущему стаду и попытаться побыстрее добраться до дома, вынудила Эйлин мысленно поблагодарить Рика за предложение задержаться на работе. — Боже, — произнес Рик, все еще следуя за ней. Он как будто читал ее мысли. — Шоссе забито. — Я обратила внимание. Она резко повернула направо и вошла в женскую уборную. — Чуть позже рассосется. Можно заказать ужин в офис. Эйлин посмотрела в зеркало и увидела там отражение Рика. Он стоял здесь, прямо за ее спиной. В холле женской уборной, выкрашенной в бледно-голубой цвет. Пара пластиковых стульев по обе стороны от низкого стола, посередине которого красовалась ваза со свежесрезанными цветами. — Ужин? — А что, разве ты не ешь? — Безусловно, я ем. Просто обычно мужчины не ходят за мной в женский туалет, чтобы пригласить меня на ужин. Он оторвал от нее свой взгляд и огляделся. Затем снова посмотрел в зеркало и, встретившись с ней взглядами, ехидно улыбнулся: — Я жду тебя на выходе. — Прекрасно. Как только он ушел, Эйлин свободно вздохнула, сообразив, что в его присутствии ей приходилось сдерживать дыхание. — Да, эта временная работа была неверным шагом, Эйлин. По-настоящему ошибочным. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Рик давно уже не питался в мексиканских забегаловках быстрого обслуживания. И не мог вспомнить, чтобы такос, хрустящая маисовая лепешка с обильно приправленным специями мясным фаршем, с помидорами, сыром и листьями салата в остром соусе, когда-либо производила на него такое впечатление. И уж точно в голову ему никогда не приходила бредовая мысль устроить пикник на полу собственного кабинета. А все дело было в том, что он делил эту трапезу с Эйлин. Наблюдая за ней во время ее рассказа об одном из постоянных клиентов магазина, Рик видел, как озорно и радостно блестят ее глаза. — Этот парень приходит к нам регулярно, — говорила она с непродолжительными паузами, отведенными на еду. И, откусив очередной кусочек лепешки, тщательно пережевав его и проглотив, продолжала: — Каждую неделю он заказывает у нас дюжину роз. — Примерный муж? — уточнил Рик. — Едва ли, — ответила Эйлин, быстро качнув головой. — Цветы предназначаются для девушки недели. Каждую неделю он меняет своих поклонниц, меняя одновременно и цвет роз, подбирая оттенок для каждой индивидуально. Но однажды он заказал белые лилии с узкими длинными лепестками. Рик приподнял одну бровь: — Что тебя, безусловно, заинтриговало, правда? — Меня удивило только одно: почему столько женщин соглашается с ним встречаться. Его спальня должна напоминать конвейер. — И ты еще считаешь циничным меня? — Я от своих слов не отказывалась. Она склонила голову набок, ожидая, что он продолжит разговор. — Итак, — произнес Рик после затянувшейся паузы, — как поживает Бриди? Эйлин улыбнулась. — Старшая сестренка отлично поживает, — ответила она, думая о Бриджит и о ее постоянно пополняющейся семье. — У нее три с половиной ребенка и муж, от которого Бриди просто в восторге. Она до приторности счастлива. — Три с половиной ребенка? Как это? — Она снова в положении, — пояснила Эйлин. — Трудно себе представить, но Бриди нравится состояние беременности, а Джефферсон, ее муж, души не чает в детях, как, впрочем, и она сама. — Взгляды их встретились. — Если бы вы не расстались тогда, сейчас ты бы мог стать заботливым папашей, не знающим ни минуты покоя. Рик нахмурился и взял стакан с газированной водой. — Нет уж, спасибо. — Он поставил пластиковый стакан обратно на ковер. — В шкуре мужа я уже побывал. Из этого ничего не получилось. Вряд ли я гожусь и на роль отца. — Вот он, радостный и оптимистичный взгляд на жизнь, с которым я уже успела хорошо познакомиться, — заметила Эйлин. — Я никогда этого и не отрицал. А как ты? — А что я? — Серьезные отношения с кем-нибудь? Какое ему до этого дело? Это всего лишь формальное и вежливое продолжение разговора. И ему абсолютно все равно, каким будет ее ответ. Эйлин выпрямилась, потерла ладонью о ладонь, смахивая крошки, и стала собирать оставшийся после ужина мусор, складывая все в большой бумажный пакет. — В последнее время нет. Хорошо, подумал он, хотя знал, что было бы значительно лучше, если бы она оказалась обручена. Или замужем. Черт. Монахиня? — В это трудно поверить. — Почему? Она вопросительно посмотрела на него. — Просто… — Он обвел рукой контуры ее фигуры. — Я хочу сказать… — Собираешься сделать мне комплимент? Рик нахмурился и выхватил из ее рук пакет. — Случаются еще куда более странные вещи. — В научно-фантастических фильмах. — Ты конфликтный человек, Глазастик, с тобой нелегко. Скомканная оберточная бумага молниеносно полетела в его направлении и отскочила прямо от лба. — Бабуля говорит, что без труда ничего хорошего не получается. — Да, но кто же знал, что она имеет в виду тебя. Наступила тишина. За окнами солнце клонилось к закату, и низко висящие над линией горизонта облака окрасились в ярко-пурпурный и кроваво-малиновый цвет. Рик смотрел на Эйлин, не отрывая глаз. Он поймал себя на мысли, что его любопытство не ограничивается просто рассматриванием, оно влечет его дальше. Она не была создана для легкомысленных, ни к чему не обязывающих увлечений. В ее понимание любви, очевидно, вписывались дом, очаг и семейные ужины за круглым столом по вечерам. Табличка с предостережением «Держитесь на разумном удалении» должна была бы красоваться на ее лбу. — Давай поскорей закончим работу над контрактом, — сказала Эйлин. — Давай, — кивнул Рик и, глубоко вздохнув, добавил: — Иначе у нас может появиться шанс провести здесь всю ночь. — По всей вероятности, это не лучшее времяпрепровождение, — мягко произнесла Эйлин. — Да, — сказал он и слегка вздрогнул, почувствовав, как напряглось его тело. В четверг, когда рабочий день подходил к концу, Эйлин охватило внезапное чувство сожаления, что она дала согласие на работу у Рика. У нее было ощущение, будто ее водят на коротком жестком поводке по краю пропасти, кишащей разъяренными от голода львами. Один неверный шаг, и она полетит туда вниз головой. Эйлин мечтала о выходных, о свободном времени, которое можно будет провести в своем загородном доме на берегу океана. И посвятить это время художественной росписи китайского сундучка, купленного в прошлом месяце на барахолке. Или покрасить по трафарету стены в кухне. Она и минуты свободной выкроить не могла на то, чтобы сделать что-то своими руками в доме, хотя очень любила художественное ремесло. Работа в цветочном магазине отнимала практически все время. Теперь, когда она наняла Паулу на должность управляющего магазином, Эйлин могла немного расслабиться. «Дельфиниум» находился в опытных руках. Практически весь отпуск был истрачен впустую, и Эйлин намеревалась с пользой провести хотя бы выходные дни. Ей надо было сменить обстановку и как можно дальше оказаться от Рика Хокинса. — Эйлин? — Да, босс? Она повернула голову и увидела, как Рик выходит из своего кабинета. Наконец он появился в дверях и нахмурился, потому что Эйлин поднялась из-за стола, держа в руках сумочку и связку ключей от машины. — Ты уже уходишь? — Почему «уже»? — ответила она, снимая черный кардиган со спинки стула. — Сейчас шестой час, и я собираюсь домой. Быстро натянув кардиган и приведя в порядок прическу, Эйлин жестом указала на папку в кожаном переплете, лежащую на ее рабочем столе. — Срочные письма подготовлены и лежат здесь. Подпиши их, и я отправлю всю корреспонденцию утренней почтой. До скорого. — Эйлин. Ей пришлось остановиться, сделать глубокий вдох и снова повернуться лицом к начальнику. Волосы его были растрепаны, галстук не затянут, верхняя пуговица сорочки расстегнута. Рик выглядел слишком привлекательно. И если бы он предложил заказать в офис ужин и задержаться, она бы согласилась. Вчера за ужином она не могла не восхищаться им. А вдруг он больше не попросит ее остаться? — Что? — Ты не очень занята в выходные? Боже! Он словно читал ее мысли и спрашивал о том, о чем она сама мечтала. Его предложение выходило за рамки банальных сверхурочных и ужина в офисе на скорую руку. Может, речь шла о свидании? Хотя это было бы неразумно, учитывая, что работать им приходилось в одном офисе. И становилось еще более неразумным, если принять во внимание, что их бабушки сплели эту паутину собственными руками. — А что случилось? — У меня запланировано несколько встреч. Прекрасно, речь опять идет только о работе. — И тебе не стыдно? — сказала она, пробираясь ближе к двери. — Мне понадобится секретарь. Ни за какие коврижки. Она уже похоронила две недели отпуска и не собиралась отказываться от выходных. — Первая встреча состоится завтра в первой половине дня, и далее суббота будет практически вся занята. Одни переговоры пришлось перенести на воскресное утро. — Но… — Я заплачу за сверхурочные. Пальцы нервно закручивали ремешок сумки. — Дело не в этом. — А в чем тогда? — спросил он, складывая руки на груди, которую она столько раз представляла себе обнаженной. — Боишься выехать со мной куда-нибудь? Она рассмеялась. — Да, конечно. Куда нужно ехать? — Тимикула. — В округе Риверсайд? — Да. — Рик прошел по комнате, повернулся лицом к окну, застыл на мгновенье, затем снова повернулся к ней. — Эдвард Харрингтон был моим первым клиентом, когда я только начал собственное дело. Иметь дело с начинающим бизнесменом было для него тогда большим риском. И с тех пор дважды в год я езжу в Риверсайд для проверки его финансовых бумаг и для рассмотрения выгодных ему вариантов капиталовложений. — Неужели ты собираешься посвятить все выходные дни одному клиенту? — Нет, конечно. Но в свое время Эдвард представил меня своим друзьям, членам престижного гольф-клуба, и с тех пор, когда меня забрасывает в те края, я имею обыкновение встречаться со всеми. Встреча с Эдвардом назначена на завтрашнее утро, остатки субботы пройдут в беседах с остальными. — Значит, ты всю неделю работаешь, не покладая рук, чтобы еще больше загрузить выходные дни? — Так получается. — Он долго изучающе смотрел на нее, не отрывая глаз, потом взмахнул рукой и сказал: — А знаешь что? Не бери в голову. Ты права. Насторожившись, Эйлин внимательно за ним наблюдала. — В чем я права? — Я не могу просить тебя об одолжении поехать со мной. Беру свои слова обратно. — Что? — вырвалось у нее. Не проронив ни слова, он развернулся и ушел к себе в кабинет. Она последовала за ним. — Берешь свои слова обратно? Ты ведешь себя, как школьник младших классов. — Совсем нет. — Он обошел свой письменный стол и сел в кресло. Отведя от нее взгляд, начал перебирать груды финансовых отчетов. Он знал, что она откажется, но ему безудержно хотелось взять ее с собой. Рик мечтал выманить ее из офисного помещения. Он вообще мечтал о ней. — Я смогу справиться и без тебя. В лучшем случае, тебе будет просто скучно. — Скучно? — Я в этом уверен. — Рик украдкой взглянул на нее. Глаза ее горели. Он использовал правильную тактику. Эйлин нисколько не изменилась с детских лет. На мгновение он пожалел о содеянном. Сейчас она попрощается и уйдет… Но мысли эти мелькнули лишь на короткое мгновение, и он снова принялся раззадоривать ее: — Я могу взять портативный компьютер и напечатать все, что мне будет нужно. Она запыхтела, как паровоз. — В общем-то, мне и не нужен секретарь, — продолжал он, подбрасывая все новые поленья в огонь. Реакция Эйлин оправдала его ожидания. Годы шли, а она оставалась неизменной. Скажи ей, что она чего-то не умеет делать, и Эйлин лоб расшибет, чтобы доказать обратное. Прямо как во времена далекого детства, когда ей было десять лет, и бабушка запрещала ей кататься на скейтборде, цепляясь за бамперы машин. Эйлин игнорировала бабушкины указания и продолжала свои увлекательные поездки, пока однажды машина на большой скорости резко не повернула направо, а Эйлин сломала руку в запястье, отлетев в другую сторону и врезавшись в мусорные баки. Зеленые глаза были встревожены. — Тебе не нужен секретарь? — произнесла Эйлин. — Человеку, который с трудом печатает двумя пальцами? — Высокая скорость печати не потребуется. Только аккуратность. Она нахмурилась, и ее сочный ротик превратился в надутые, недовольные губки, которые ему захотелось поцеловать. В глубине души все же теплилась надежда, что она согласится. — Я не могу стенографировать. Возьму с собой диктофон, а в понедельник с утра все сам перепечатаю. — Я могла бы поехать с тобой. — Конечно, ты могла бы, — сказал Рик, наблюдая, как она медленно наклоняется над его столом, оперевшись обеими руками о столешницу. Высокий воротничок строгой блузки немного опустился, и он не смог не бросить короткий взгляд на ее грудь. Но даже этого мимолетного взгляда было достаточно, чтобы все его тело пришло в напряжение. Откашлявшись, Рик проговорил: — Мне бы не хотелось причинять тебе неудобства. Она выпрямилась, как струна, и положила обе руки на бедра: — Это часть моих обязанностей. — Я не имею права заставить тебя работать в выходные, да еще вне офиса, — продолжал он затянувшийся спор, зная, что в ответ Эйлин проявит еще большее упорство. Она была самой упрямой и своевольной женщиной из всех тех, с кем ему когда-либо приходилось встречаться. — С моей стороны это было бы некрасиво. Несправедливо. — Теперь мы будем говорить о красоте и справедливости? Рик откинулся на спинку кресла. — Я просто хочу подойти к делу рационально. — Угу. Где будет проходить первая встреча? — спросила она, нервно постукивая носком ботинка о пол. Он незаметно улыбнулся, восхищаясь ее бешеным нравом. — Эйлин, тебе совсем не обязательно ехать. — Нет, я еду. Я твой секретарь. Ты же сам хотел, чтобы я с тобой поработала, а теперь, когда я соглашаюсь, ты мне отказываешь. — Я просто хочу поступить законно и честно. — Перестань. — Ну, хорошо. — Он поднял вверх обе руки в знак полной капитуляции. — Не предполагал, что это так принципиально для тебя. — Теперь будешь знать. Так в каком отеле я должна забронировать номер? — «Хаммонд Инн». Их контактные телефоны в справочнике фирмы «Ролодекс». — Отлично, — бросила она в ответ и повернулась, чтобы выйти из его кабинета. — Забронируй трехкомнатный номер с двумя спальнями. Мы сможем работать в гостиной. Эйлин внезапно остановилась и обернулась. Все внутри у нее вдруг затрепетало, и она услышала свой собственный голос, словно помимо ее воли произнесший: — Я не собираюсь с тобой спать! Он сощурил глаза. — Не припоминаю, чтобы я тебе это предлагал. — Вот и славно. — Она резко выдохнула и утвердительно махнула головой. — Лучше, чтобы в этом вопросе у нас была ясность. — Кристальная прозрачность. Она вышла из кабинета, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней и подняла глаза к потолку. — Ты только что добровольно отказалась от выходных, — тихо прошептала она. — О чем ты только думала? — Практически она выпросила у него разрешение на совместную поездку. К тому же, ей предстояло жить в одном номере с тем самым мужчиной, которого она старалась избегать. — Да, Эйлин, ты молодец. Просто превосходно! Отель «Хэммонд Инн» был превосходным образцом идеального убежища для романтиков. Он находился всего в полутора часах езды на машине по автостраде, а ощущение создавалось, что ты очутился на другом краю света. Городок Тимикула был обязан своим рождением появлению в этом месте остановки почтовых дилижансов и представлял собой забавное сочетание старины и модерна. В черте старого города сохранилось много подлинных построек, хотя повсеместно образцы современного градостроения заполняли улицы с бешеной скоростью, словно опасный вирус, вырвавшийся из-под профессионального медицинского контроля. По соседству располагались крупные фермерские хозяйства и элегантные старинные усадьбы. По сути, и «Хэммонд Инн» являл собой наглядный пример такой усадьбы. Изысканный образец викторианской эпохи был превосходно отреставрирован и поддерживался в полном соответствии с прошлым величием. Само здание солнечно-желтого цвета с белой отделкой на торцах и темно-зелеными ставнями выглядело ярко. На колоссальной террасе в изобилии стояла плетеная мебель, заманивающая постояльцев для задушевных бесед. Корзины с цветами и всевозможными растениями свисали с покатой крыши. На газоне, окаймляющем все здание, распустились цветущие хризантемы всех оттенков радуги. Клены и дубы, хвастливо покачивая разноцветными кронами, окружали здание со всех сторон, словно воины-защитники. Осенний ветер дул с гор, подхватывая опавшую листву и пригибая к земле цветы, когда Эйлин и Рик поднимались по аллее к гостинице. Хотя набирающее темпы строительство посягало на захват все новых неосвоенных территорий, до отеля оно еще не докатилось, и «Хэммонд Инн» казался тихим и уединенным уголком. Эйлин отдала себе строгий приказ не расслабляться. Они приехали сюда не для романтических отношений. Гостиница станет на время штабом их компании. Хотя, подумала она, отвлекаясь от пейзажа, если бы причиной поездки была любовная история, то лучшее место невозможно подыскать. — Мне здесь нравится, — сказал Рик. — Тут спокойно, что позволяет продуктивно заниматься делом. Эйлин мельком взглянула на него и недовольно покачала головой. — Перестань, пожалуйста. Можно подумать, это говорит запуганный шумными застольями отшельник-нелюдим. Он уставился на нее с недоумением. — Я отшельник-нелюдим? — Это саркастическое замечание. — Я так почему-то и подумал. Взмахом руки она обвела его с головы до ног. — Рик, посмотри на себя. Ты ведь сам тянешь за собой модель своего серого мира, куда бы ты ни поехал. Дотронувшись до лацкана пиджака, он сказал: — Это голубой костюм. — Угу. Причем очень строгого покроя. Лицо его выражало изумление, одна бровь была приподнята. К этому она тоже постепенно начинала привыкать. — Я здесь по делам моей компании, — напомнил он ей. — А ты никогда не слышал, что на некоторых предприятиях в пятницу сотрудникам разрешается выходить на работу в неофициальной одежде? — На моем предприятии не предусмотрено полуделовых пятниц. — Значит, основная причина в том, что предприятие принадлежит именно тебе. Ты бы мог объявить пятницей хоть каждый день, если бы только захотел. — Но я не хочу. — Так вот откуда твой серый незатейливый мир, — произнесла она, продолжая свой путь по аллее. — Жизнь в стиле конформизма. Сделав пару широких шагов, Рик поравнялся с ней. На редкость высокий мужчина, он возвышался над ней. Ей нравилась такая большая разница в росте и то, что он смотрится серьезным и представительным, а глаза его озорно искрятся. — Понимаешь, некоторые люди одеваются так, чтобы выглядеть успешными. Она дернула плечом. — Я полагаю, что понятие «успех» подразумевает, что человек, добившийся его, может одеваться так, как он хочет. — По-твоему, мне следует напялить джинсы и рваную футболку? — Я не говорила, что футболка должна быть обязательно рваной. — Она взошла на невысокое крыльцо и остановилась. — Не помню, чтобы в детстве ты был таким напыщенным. Рик поднялся вслед за ней. — Повторяешься, шеф. — Но это именно так и есть. Несколько минут они стояли молча, глядя друг на друга. Рику удалось выйти из оцепенения первым, Эйлин все еще пребывала в состоянии чувственного транса. Рик прошел по террасе, открыл парадную дверь и придержал, пропуская Эйлин вперед. Взглядом он обвел ее с головы до ног. — Но я что-то не вижу, чтобы ты сама была в джинсах. Она улыбнулась: — Еще увидишь, но попозже. — Сгораю от нетерпения. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Гостиничный номер на сей раз был больше, чем он обычно заказывал. И это естественно, думал Рик, ведь раньше он не брал с собой секретаря. Марго никогда бы не поехала с ним, предпочитая проводить выходные дни дома вместе с мужем. А что касается Эйлин, то ее присутствие продиктовано служебной необходимостью. Полуторачасовая поездка в машине оказалась для него мучительной. Чувственные желания охватили его тело с такой силой, какую он не испытывал с момента наступления половой зрелости и первых эротических фантазий. Рик наблюдал, как Эйлин обходит просторную гостиную, изучая помещение, начиная с книг, заполняющих полки, до камина, растопленного и готового в любой момент озарить комнату отблесками романтического огня. У камина стоял громоздкий диван, обитый плотной цветастой тканью пастельных тонов, по каждую сторону от него располагались кресла с массивными подлокотниками. На отполированных деревянных столах красовались вазы со свежими цветами и дюжина ароматических свечей, расставленных в хаотичном беспорядке. — Просто великолепно. Он утвердительно кивнул головой. Эйлин действительно великолепна. Ее черная юбка свела его с ума еще утром, когда он увидел, как пикантно она обнажает ноги Эйлин. Темно-красная блузка была обычного делового стиля, но и эта деталь ее туалета заставила его сердце биться в учащенном ритме. Ее волосы… Длинные, распущенные локонами, они спадали на плечи. Хотелось перебирать эти пряди пальцами. Ему стоило больших трудов держать себя в руках. — Я могу разложить документы на этом столе? — Ууу… — Он дернул головой и посмотрел на нее. — Что? — Готовлюсь к первой встрече. — Она сверила время по своим наручным часам и снова взглянула на него. — Твой господин Харрингтон будет здесь через двадцать минут. — Да. — Эдвард Харрингтон. Его клиент. Работа. Отлично. Сосредоточился. — Раскладывай папки с делами здесь, а я закажу что-нибудь в номер. — Я и сама могу это сделать. — Прекрасно. — Рик взял свой чемодан. — Какую спальню ты хочешь занять? — Мне все равно, — ответила она, пожав плечами. — Выбирай сам. Что-то дрогнуло у него внутри, но ему удалось с этим справиться. — Твоя та, что справа. А я занимаю вот эту. И, не дожидаясь ответа, он исчез в глубине выбранной им комнаты и запер за собой дверь. Поставил чемодан и подошел к старинному зеркалу. Взглянул на свое отражение, прошелся руками по волосам. — Не отвлекайся, Хокинс. Думай только о работе. Все, что выходит за рамки профессиональных обязанностей, чревато лишними неприятностями. Вдалеке мерцала молния, изредка доносились раскаты грома. Эйлин вышла на узкий балкон. Сильный ветер ударил ей прямо в лицо, беспорядочно путая кудрявые пряди. Запах приближающегося дождя окутывал ее, и она напряглась под магнетическим воздействием надвигающейся грозы. С балкона Эйлин увидела письменный стол Рика, за которым он работал над последней папкой документов Эда Харрингтона. Она повернулась вполоборота, чтобы лучше его видеть, и заметила, как он поправляет волосы, как блестят его глаза в приглушенном свете лампы, как смотрятся его плечи, когда их не сковывает пиджак. Сердце забилось чаще, а кровь прилила к лицу. Она отвернулась, благодаря Бога, что Рик не заметил ее. День прошел замечательно, они отлично работали вместе. Она внимательно слушала, как он дает советы Эду относительно выгодного вложения капитала и размещения ценных бумаг, и, хотя абсолютно ничего не поняла по существу, эта беседа произвела на нее неизгладимое впечатление. Молния прорезала небо, ярко осветив края плывущих над головой облаков. Раскаты грома слышались все ближе. — Через минуту на тебе и нитки сухой не останется. Пульс участился, стоило Рику только выйти на балкон и встать позади нее. — Я люблю грозу, — сказала она в унисон с очередным раскатом грома. — Не так уж часто у нас бывает гроза. — Вот и хорошо. А то бы постоянно пришлось отключать компьютер из-за молнии. Эйлин улыбнулась. — Бедная рабочая пчелка. Из-за непогоды оторвался от дел. — На этот случай есть еще аккумулятор. — Тогда зачем ты вышел на балкон? — Гроза в наших краях действительно не такое уж частое явление. — Он обхватил руками перила. — А ты была сегодня молодцом. — Спасибо. Приятный комплимент. Рик вздохнул и перевел взгляд на сад, раскинувшийся внизу, а затем на горы вдали. — Эдвард никогда так много не говорил, как сегодня. Мы сотрудничаем с ним два года, но он не рассказывал мне о своей безвременно ушедшей супруге. — Рик повернул голову и посмотрел на нее. — Это из-за тебя Эд стал предаваться воспоминаниям о добрых старых временах. — Он думает, что ты самое великое творение природы, — заметила Эйлин, вспомнив, как пожилой мужчина осыпал Рика обильными похвалами. — Он сказал, что с тех пор, как ты занялся его скромным депозитным счетом, финансовое положение его укрепилось настолько, что ему не о чем больше беспокоиться… и внуки будут им гордиться, потому что он оставит им в наследство целое состояние. — Внуки Эда просто без ума от него. Он каждый выходной берет их на рыбалку. — А еще он сказал, что ты самый толковый человек, которого он когда-либо встречал, — продолжала Эйлин, словно Рик ничего и не говорил. — Он явно преувеличил. — Возможно. Но Эйлин вынуждена была признать, что сегодня Рик открылся ей в абсолютно новой ипостаси. Впрочем, она уже и в течение предыдущей недели смотрела на него по-иному, не так, как в детстве. Ужасный подросток, каким она его запомнила, испарился, а на его месте появился интеллигентный мужчина, разумно и заботливо распоряжающийся многолетними сбережениями своих клиентов. В довершение ко всему, он был невероятно красив. Боже! С чего это она вдруг взяла? — Эд очень мил, — быстро проговорила Эйлин, возвращаясь к главной теме разговора. — Нежный, печальный и такой одинокий из-за потери жены, любовь к которой он пронес через всю жизнь. — Да, — согласился Рик, упорно не сводя с нее глаз. — Ты ничуть не хуже. Такая же милая. — Ой! — Она стала театрально обмахивать лицо, будто скрывая так и не появившийся стыдливый румянец. — Мое маленькое сердечко просто рвется из груди. — Угу. — Кривая усмешка тронула его губы. — Здесь такой свежий, приятный запах, — произнес он и скользнул ладонью по перилам, пока нечаянно не коснулся ее руки. Она почувствовала, как кровь зациркулировала быстрее. — Скоро пойдет дождь. Стало влажно. — Нет, — возразил Рик, поворачивая голову. — Это больше похоже… — он придвинулся ближе и глубоко втянул воздух, — на аромат цветов. Взгляд его блуждал, глаза всматривались то в черты ее лица, то медленно скользили по шее и груди, а затем поднимались обратно. Тепло волной прошло по всему телу, дурманя голову, застилая туманом мозг и расслабляя мышцы. Рик отступил назад и стал всматриваться в ночь. — Мне не следовало ничего говорить. Просто забудь, — пробормотал он. Она постарается. Ведь ей нужно четко следовать инструкциям начальника и вычеркнуть из памяти этот странный эпизод. — Я не хочу ничего забывать, — проговорила она вслух, но слова ее утонули в очередном раскате грома. Рик медленно выпрямился, обнял ее и притянул ближе к себе. — Нам обоим придется это сделать. — Хорошо. — Она положила руки ему на предплечья. — Мы ведь даже не любим друг друга. — Да, ты холодна, как лед. — А ты крепкий, как камень, лет через сто имеешь шанс превратиться в алмаз. — Итак, — подхватил он, — нам будет нетрудно обо всем забыть. — Это будет только благоразумно, — ответила Эйлин, обвивая его шею. — Ты мне нужна, как воздух. Даже больше, — сказал Рик. Губы его коснулись ее рта. Очередная вспышка молнии прорезала зигзагами небо. Она видела этот ослепительный алмазный свет даже сквозь закрытые веки. Последовавший удар грома показался слабым и жалким по сравнению с гулкими ударами ее собственного сердца. Комната позади них вдруг погрузилась в кромешный мрак. — Электричество отключили, — пробормотал Рик. Порывы сильного холодного ветра налетали со всех сторон. Прогремел гром, и страстное желание, провоцируемое разыгрывавшейся стихией, охватило их. Дыхание рвалось из груди, голова шла кругом, все было словно в тумане. Разум отказывался подчиняться. Да и кто взывает к разуму, когда кровь бурлит, внутри все клокочет и каждая клеточка трепещет в предвкушении счастья? Рик жадно прильнул к губам Эйлин, а она подалась к нему, выпуская на свободу сдерживаемые чувства. Он нежно водил языком по ее губам, раздвигая их, проникая вглубь, наслаждаясь ее теплом. Она охотно отвечала на его поцелуи, поощряя каждое движение. Тело Эйлин извивалось, льнуло к нему, касалось его груди и манило. Ноги подкашивались, и она еще крепче обняла Рика за шею, чтобы удержать равновесие. Его руки гладили ее спину. От этих прикосновений по коже Эйлин волной прошла дрожь, охватывая огнем буквально каждую клеточку. Стон вырвался из ее груди, и она откинула назад голову, заманивая его дальше, без слов умоляя не останавливаться. — Я не могу тобой насладиться, — бормотал он, согревая ее своим дыханием и заставляя сердце учащенно биться. Он опустил руки на корсаж ее юбки, и Эйлин почувствовала, как он медленно расстегивает молнию, как материя беззвучно сползает по ее ногам. Она быстро переступила через образовавшийся круг. Холодный ветер ласкал ее обнаженное тело. Она быстро и ловко расстегивала проворными пальцами пуговицы его белой сорочки. И когда полы рубашки разошлись в стороны, она стала ласкать тело Рика сквозь белоснежную футболку. Он немного отстранился от нее, чтобы снять рубашку и футболку. — Боже! — пробормотала Эйлин, глядя на открывшуюся ей широкую грудь. Тело было загорелым, каждая мышца выделялась, словно неизвестный скульптор изваял его тело из камня, делая акцент на красоте мужских мускулов. — Под пиджаками и галстуками ты скрываешь настоящие сокровища. Он озорно усмехнулся: — Ты еще толком ничего не видела. Его пальцы расстегивали пуговицы блузки, разрывая петли. Кому только в голову пришло делать пуговицы на женской одежде такими мелкими? Наконец Рик сбросил блузку с плеч Эйлин. Его взору предстал еще один предмет туалета — шелковый темно-красный бюстгальтер. Высокая, упругая и пышная грудь натягивала тонкую деликатную ткань, и у него захватило дыхание. Зловеще сверкнула молния, и одновременно с ней прямо над их головами раздался очередной раскат грома. Воздух был наполнен ароматом надвигающегося дождя, готового пролить на них свои слезы, но Рик не двинулся с места, крепко обнимая ее под открытым небом, в кромешной темноте ночи, в унисон бушующей природе. Он хотел овладеть ею здесь, прямо на балконе. Высвободив ее из своих объятий, Рик сказал: — Оставайся здесь. И скрылся в темноте гостиничного номера. Но через минуту появился снова. Сорвав с себя остатки одежды, он снова обнял Эйлин. — Подожди секундочку, — судорожно прошептала она, стаскивая бюстгальтер прямо через голову и обнажая перед ним роскошную грудь. На ней оставались только темно-красные кружевные трусики. Рик и Эйлин ласкали друг друга, то нежно и робко, то сильно и ощутимо, то грубо и бурно, снова переходя к плавным и ровным движениям. Страсть становилась все сильней. — Я хочу тебя, — пробормотал он, покрывая ее поцелуями. — Я тоже, — вырвалось у нее. — Только сейчас, пожалуйста, сейчас. — Сейчас, — нетерпеливо согласился он и молниеносным движением руки освободил ее от тонких трусиков. Рик легко приподнял ее и усадил на узкий металлический поручень балкона. Она вскрикнула от прикосновения к холодным перилам. И на мгновение Эйлин охватила паника, их номер располагался на втором этаже гостиницы. Но его руки были сильными и горячими и держали ее крепко и надежно. И опять Рик целовал ее, долго, страстно, горя желанием и разжигая в ней ответные чувства. Панические ощущения прошли, страсть между ними накалялась, переполняла их и рвалась наружу. — Давай же, Рик! — Она торопила его, умоляла об утолении ее жажды. — Скорее. Сейчас. И, не думая больше о сдержанности, он овладел ею. Она жадно ловила воздух, откинув голову назад и широко раскрытыми глазами всматриваясь в грозовое небо. Руки его тугим обручем обхватывали талию Эйлин, удерживая ее на перилах и одновременно плотно прижимая к себе. Он отдавал ей всего себя без остатка, властно требуя ответа. Прямо над их головами сверкала молния. Гром гремел, обрушивая на них свои удары, приглушая их стоны, и казалось, что любовный накал страстей отражал кульминацию природной стихии. Тела слились в единое целое, губы не отрывались в поцелуях, руки сплелись. Эйлин ощущала Рика каждой своей клеточкой. Она видела всполохи зигзагообразных молний, отражающиеся в его глазах. Ослепляющая вспышка яркого света, и она растворилась в них — и в нем. Она чувствовала себя грешной. Неистовой. Распутной. Ледяные капли воды забарабанили по земле. Словно небеса дошли до конечного рубежа, перейдя который, вернуться обратно уже невозможно. И, не в силах сдержаться, пролились на землю благодатным и обильным дождем. Под каскадными струями проливного дождя, отводя намокшие пряди волос с лица, Эйлин боролась за каждый глоток воздуха. Тело готово было разорваться. — Рик… Рик! Пальцы Эйлин впились в его плечи, это было сладостным и долгожданным освобождением. Внезапное умиротворение, пришедшее на смену яростной страсти, прокатилось финальной успокаивающей волной, придавая ее состоянию завершенность и удовлетворение. Она еще дрожала, когда он в последний раз овладел ею, дойдя до состояния такого же блаженства. ГЛАВА ПЯТАЯ Рик поднял Эйлин с перил и, крепко прижимая к себе, внес в номер. Пряча лицо в изгибе его шеи, она прошептала: — Это было впечатляюще. Он усмехнулся и осторожно прошел по темной гостиной к своей спальне. — Немного сыро, у меня лучше получается, когда тело сухое. Эйлин посмотрела на него в сумеречном свете и произнесла: — Ну, тогда неси мне полотенце. Наградив ее легким подзатыльником, он ответил: — Это входило в мои планы. — Мне нравятся мужчины, действующие согласно намеченным планам. Рик бережно опустил ее на пружинистый матрац, все еще не отпуская от себя. — А ты сама тоже живешь по правилам? — Я строю планы в процессе действия, — ответила она и погладила его лицо. — Не стоит изменять своей привычке и сейчас, — откликнулся он. Теперь, когда барьер напряженности, сдерживающий их отношения всю последнюю неделю, был преодолен, Эйлин не хотелось останавливаться. Аппетит приходит во время еды, и, отведав запретного плода, она жаждала продолжения, чтобы вновь испытать чувство полной удовлетворенности. Она жаждала еще и еще раз пройти долгий путь от зарождения страсти до ее апофеоза. Эйлин не ожидала от себя ничего подобного. И уж никак не планировала этого заранее. Стеганое одеяло, на котором она лежала, было теплым и мягким. Хлопок казался нежным на ощупь, и Эйлин завернулась в него, как в кокон. Она моментально согрелась, хотя долгое время была под ледяным дождем, который до сих пор барабанил по крыше. Ставшие редкими вспышки молнии были единственным освещением комнаты, но и этого оказалось достаточно, чтобы разглядеть лицо Рика и понять, что сейчас он чувствовал то же самое, что и она. Он был рядом, нависал прямо над ней, готовый начать все заново. Эйлин выгнулась, чтобы быть ближе к его телу, словно ленивая кошка в ожидании поглаживаний. Она опустила ноги на кровать, высвобождая, наконец, из живого обруча его талию. И, прижимаясь к нему всем телом, впустила его внутрь. — Еще, — требовала она, медленно скользя пальцами по его спине. — Еще, — согласился он, внезапно переворачиваясь на спину и увлекая ее за собой. Рик не переставал любоваться ею даже в сумеречном свете и сожалел, что не зажег свечей, с такой щедростью расставленных по всей комнате. Кожа ее еще была влажной от дождя, холодные капли стекали с длинных волос. Она была и агрессивной, и нежной, и раскрепощенной. Он ласкал ее грудь, и она охотно отзывалась на его нежные прикосновения. Его рука медленно опустилась туда, где тела их соединялись, образуя теперь единое целое. — Рик! — произнесла Эйлин, двигаясь в бешеном ритме, сотрясающем все его тело. Выражение ее лица менялось, передавая все большее и большее удовольствие. — Больше не могу! — Этого никогда не бывает в избытке, — ответил он, провоцируя ее на все большую активность. Тело Эйлин выпрямилось и напряглось, будто на мгновение окаменело. — Этого никогда не бывает в избытке, — повторила она его слова, словно эхо. Умиротворение уступало место истинной благодати. Лаская ее, обнимая, баюкая, как маленького ребенка, Рик нежно уложил Эйлин в постель рядом с собой. Пронеслись минуты, часы, а может быть и дни, Эйлин не ориентировалась во времени. Жадно облизывая сухие губы, она пыталась избавиться от гула в ушах. Голова шла кругом. — Это было изумительно. Рик что-то ответил, но его слова заглушил удар грома. — Знаешь… — Эйлин сделала глубокий и судорожный вдох и быстро выдохнула, прежде чем продолжить: — Для мужчины, который выглядит скованно и напряженно, ты проделал потрясающую работу. — Ты и сама недурно потрудилась. Она улыбнулась в темноту и почувствовала, что улыбка быстро сходит с лица, ретируясь перед суровой действительностью. — Мы, наверное, будем сожалеть о случившемся? — Возможно. — Так я и думала. — Эйлин следила, как озаряется вспышками света потолок, и прислушивалась к тяжелому дыханию Рика. Мысли с бешеной скоростью неслись в ее голове, и она не успевала ухватиться за одну, чтобы ее обдумать. Если бы ей удалось задуматься над тем, что они только что сделали с Риком, выводы были бы печальными. — Я хочу, чтобы ты знал, — начала она, — я не стремлюсь к прочным связям или законным узам. — Я тоже. — Но, тем не менее, это может осложнить ситуацию, правда? — спросила она. — Ты имеешь в виду, что я буду, как зачарованный, смотреть на тебя на работе и воображать бог знает что? — задал Рик встречный вопрос. — Конечно. — Мне будет тоже нелегко, надеюсь, ты понимаешь. Эйлин не представляла, как она сможет находиться рядом с ним в офисе и не думать о волшебных мгновениях на балконе провинциальной гостиницы. Ведь все мужчины, кроме неприятностей, ничего ей не приносили. — Вот поэтому нам и не стоило этого делать. — Ты, как всегда, права. Эйлин посмотрела на него. Глаза Рика были открыты, и он тоже всматривался в темноту. Интересно, о чем он сейчас думает? Как вежливо и грациозно обставить свой побег? А вдруг он вручит ей уведомление об увольнении прямо в кровати, чтобы избежать смущения? — Я в твоей жизни только временно. Всего лишь на две недели. — Это облегчает положение, — проговорил он. Эйлин тяжело вздохнула и заняла свою половину кровати. Тепло, излучаемое его телом, согревало ее даже на расстоянии, и она была не в состоянии удержаться, чтобы не дотронуться до него. Скользя рукой по его груди, она зашептала: — Только подумай, ведь это наши бабушки поймали нас в ловушку. Рик рассмеялся, поймал ее руку и, наложив ладонь на ладонь, зажал своими пальцами, как капканом. — Вряд ли именно это было у них на уме. — Вряд ли, конечно. — Послушай, — сказал Рик уже громче и отчетливее. — Что случилось, то случилось. Мы взрослые люди. Ничего сверхъестественного не произошло. — Изумительный секс. — Это ясно и без слов. — Хотя иногда это очень приятно услышать. Он взглянул на нее. — Просто изумительный секс. — Спасибо. Рик повернулся, укладывая ее на спину, и склонился над ней, глядя ей прямо в лицо. — Это исключительная ночь. Всего одна на всю жизнь. Никто из нас не ждет, что прилетят амуры со стрелами и забросают нас цветами. Завтра мы как ни в чем не бывало отправимся вместе на работу. Эйлин следила за глазами Рика, за выражением лица, за изменяющейся формой губ. Она хотела целовать его снова и снова. Страсть вновь возбудила все тело. С ней никогда такого раньше не случалось. Он был не первым мужчиной в ее жизни. Первым был ее жених, а потом Джошуа. Но предыдущий опыт не шел ни в какое сравнение с тем, что открыл для нее Рик. Никогда еще не ощущала она такой потребности в постоянной физиологической близости с мужчиной. Эйлин хотелось идти дальше, открывая все новые, неведомые ей ранее волшебные удовольствия. Но другая, более разумная ее часть мечтала совершить побег из плена, пока она еще способна логически оценивать ситуацию. С Риком нельзя строить планы на будущее. И в этом он похож на остальных мужчин. Сначала ему нужна была помощь по работе. Потом понадобилась партнерша в постели. И он не видел именно ее в этой роли. Его устроила бы любая. И ни о каких особых отношениях мечтать не приходится. Просто случайно встретившиеся люди внезапно почувствовали сильное притяжение. — Мы можем опять заняться любовью? — Я могу, — сказал Рик, ласково убирая ее рассыпавшиеся по щекам волосы и заводя их за уши. Желание просыпалось в нем снова и снова, стоило ему только посмотреть на нее. Но, несмотря на это, он твердо знал, что в любой момент может прекратить любые отношения. Жизнь вынуждала его так поступать. У него однажды был подобный шанс, и, выбрав супружество, он горько за это поплатился. И не собирался повторять своих ошибок. Жить в одиночестве значительно проще. Секс должен быть свободным и ни к чему не обязывать каждую из сторон. А любовь представлялась Рику клубком сложных взаимоотношений, расплетать который у него не было ни малейшею желания. — Вопрос в том, можешь ли ты. Она вздрогнула от его прикосновений. Получится ли у нее утром вычеркнуть из памяти события этой ночи? Никакой уверенности у Эйлин не было. Где найти силы отказаться от соблазна ощущать восхитительное тело Рика рядом с собой? Неужели завтра все кончится? — Да, смогу. — Отлично, — кратко ответил он и лег на бок, отвернувшись от нее. — Я говорю, что согласна, а ты мне отказываешь? Он встал с кровати и обернулся, посмотрев на Эйлин. На лице его появилась улыбка. — Хочу зажечь хотя бы несколько свечей, — объяснил он. — Чтобы видеть тебя. Крошечные язычки огня мягким сиянием озарили комнату. За окнами все еще бушевала гроза, дождь стучал в окна, раскаты грома и треск молний походили на рев диких, разъяренных животных, требующих пустить их в укрытие. Кровать выглядела безразмерной и упругой и просто заманивала в свои сети. Эйлин лежала поверх белоснежных хрустящих простыней, и ее тело было соблазном, против которого не смог бы устоять ни один мужчина. Рик не припоминал, чтобы раньше ему были свойственны такие бешеные приливы страсти. Жар, охватывающий все тело, стоило ему к ней только прикоснуться, безудержно распалял его. И эта страсть казалась ненасытной. Эйлин не была похожа ни на одну из женщин, с кем сводила Рика судьба. Все в ней было другим, незнакомым. Уникальным. Ее отношение к жизни, ее смех, ее аромат. Она благоухала запахами роз и солнечного света — заманчивое сочетание для мужчины, добровольно похоронившего себя в работе. Она откровенно смеялась над придуманными им правилами. Подшучивала над его чрезмерно серьезным отношением к собственной персоне. Это должно было настораживать, но сейчас был не самый подходящий момент, чтобы думать об этом. Рик подошел к кровати. Кожа Эйлин пылала в предвкушении ласк, а тело побуждало к действиям. Она приподнялась на локтях, игриво наклонила голову набок и улыбнулась. — Знаешь, интересная мысль пришла мне в голову. Отблески пламени хаотично танцевали на поверхности ее искрящихся, еще не успевших просохнуть от дождя волос. — Да, и что же пришло тебе в голову? — Ты всегда в полной боевой готовности? Ну, вооружаешься презервативами, когда отправляешься в командировку со своими секретаршами? Рик остановился у края кровати, наклонился и стал гладить ее ноги. Улыбнулся, увидев, как в истоме она закрывает глаза. Он перебирал пальцами нежно, едва касаясь кожи, словно щекотал ее маленькими невесомыми перышками. — Нет, не всегда. Помнишь нашу вынужденную остановку на бензоколонке? — Угу, — пробормотала она, не в силах сказать что-то более вразумительное, поскольку его рука поднималась все выше и выше. Рик вспомнил тот эпизод на заправочной станции. Что-то заставило его зайти в маленький невзрачный магазинчик и купить пару упаковок презервативов, которые он с трудом отыскал на самых дальних полках. — В наше время на лотках можно найти многое. — Хвала Господу, что ты такой ответственный покупатель. Она вся дрожала от прикосновений его рук, и золотистые блики от зажженных в комнате свечей заманчиво бегали по ее телу. — Это только один из моих природных талантов. — А другой какой? — Скоро узнаешь. Сердце вырывалось у Рика из груди, звук его ударов резонировал в ушах. Кровь закипала в венах. Взяв за ноги, он быстро подтянул ее ближе к себе. — Эй! Она схватилась за простыни, словно искала опору. — Ни слова больше, Райан. — Что? Она подняла голову и пристально на него посмотрела. Он опустился перед ней на колени. — Я же сказал, помолчи. — Что за черт… Рик. Он посмотрел на нее, и сердце, казалось, остановилось. Отблески свечей мерцали в ее глазах, кожа выглядела нежной и бархатистой. Она выглядела и очень красивой, и неистовой, и упоительной в любви. Это могло разбить сердце любого мужчины. Но Рик до этого не доведет. Она вся задрожала, извиваясь, словно пыталась вырваться. Но попытки были слишком робкими. — Рик, не нужно… Она протянула к нему руку. — Я же сказал, доверься мне. Эйлин смотрела на него, и, чувствуя на себе ее взгляд, он ощущал еще большую неутоленность. Она стонала, всхлипывала, водила руками по его волосам, притягивала его к себе, словно боялась, что это скоро закончится. Он чувствовал, как тает ее тело, и распалялся все сильнее. — Рик, мне так хорошо! Она обхватила руками его голову, прижала ее к себе и постоянно шептала его имя. Он покрывал дрожащее тело Эйлин поцелуями и, когда волна судорог прошла, нежно опустил ее на кровать. Перед глазами у нее все плыло. — Ты меня удивил. — Рад это слышать. Рик взял с прикроватной тумбочки очередной презерватив и посмотрел на Эйлин. Испепеляющие костры бешеной страсти горели в его глазах. Удивление и удовольствие проснулись в ней с новой силой, открывая дорогу к новым эмоциям, в которых сокрушительно тонули последние капли сомнений. Она ни о чем была не в состоянии думать. А Рик просто подмигнул ей и сделал очередное предложение, от которого она не могла отказаться: — Ты готова начать все заново? ГЛАВА ШЕСТАЯ В тусклом мерцании свечей кожа Рика блестела. Каждая мышца была ярко обозначена. Единственное, о чем только могла думать Эйлин, это о желании обследовать его сантиметр за сантиметром. Она никак не могла остановиться, разожженная им страсть давно перешла грань разумного. А ей все было мало, и эту жажду невозможно было утолить. Утром, когда взойдет солнце и их двусторонний договор на одну совместно проведенную ночь потеряет свою силу, у нее будет много свободного времени, чтобы все обдумать. А сейчас… сейчас рядом с ней был Рик. И кроме него ничего в мире больше не существовало. — На здоровый сон, — сказала Эйлин, — отведено слишком много времени. — По-твоему, это неправильно? — Конечно, — ответила она и придвинулась к нему вплотную. — Для нормальной жизнедеятельности человеку требуется не больше двадцати минут сна ежедневно. — Это утешает, — улыбнулся Рик и вытащил презерватив из упаковки. Потом, сжав одной рукой оба запястья Эйлин, он отвел их за голову и уложил ее на постель. Его потребность физической близости была безграничной. И когда тела их соединились в бешеном танце любовной страсти, это только обострило все ощущения. Все, что Рик в состоянии был слышать, ограничивалось ее стонами. Все, что он чувствовал, так это только ее горячее дыхание, и оно звало Рика целовать пылкие губы Эйлин. Она страстно отвечала на его лобзания. Рик освободил ее руки, и она сразу же принялась ласкать его тело. Удовольствие было колоссальным. Они двигались синхронно, в едином ритме, упоительном и сладострастном. Две тени в мерцающем свете свечей. И во время бушующей за окнами непогоды двум человеческим душам выпало то, к чему ни одна из них даже не стремилась. Рассвет наступал значительно быстрее, чем им обоим хотелось. — Гроза прошла, — сказала Эйлин. — Да, похоже на то. С карниза стекали капли. Они стучали по подоконнику, и эта барабанная дробь напоминала ход старинных часов, отсчитывающих время и уносящих в прошлое последние секунды этой невероятной ночи. Первые лучи зари словно кистью художника прошлись по комнате, раскрашивая ее спокойными красками, умиротворяя обстановку и сглаживая контрастные черты ночи. И остатки догорающих свечей с бьющимися в предсмертных судорогах язычками пламени были уже ни к чему. Эйлин заерзала под одеялом и стала стыдливо натягивать его все выше, тщательно прикрывая грудь. Почему она вдруг вспомнила о скромности, как о явном достоинстве женщин, осталось для нее загадкой. Ее тело уже не представляло никакой тайны для Рика, на нем не осталось ни единого миллиметра, не виденного, не опробованного, не изученного им. Она прикрыла глаза рукой и постаралась не думать о том, чем они с Риком занимались под покровом ночи. — Раскаяние? — спросил он. Голос его звучал у самого уха, как кошачье урчание. Эйлин задумалась над ответом. Сожалела ли она о случившемся? Могла ли она о чем-то сожалеть? Рик открыл неведомый для нее мир, предложив испытать то, о чем она даже в книгах не читала. Заставил каждую клеточку ее тела петь. Нет, она ни в чем не раскаивалась. Ее могло огорчать только то, что их договоренность была всего лишь на одну-единственную ночь. Хотя, вероятно, это было самым разумным решением. Эйлин отдавала себе отчет в том, что, если их интимные отношения станут регулярными, ее сердце окажется первой и непреодолимой преградой на этом пути. — Нет, никаких сожалений я не испытываю. — Однако ты не сразу ответила на вопрос, — поддразнивал он ее. В естественном свете раннего осеннего утра Рик выглядел так же прекрасно, как и в искусственном освещении свечей. — А что чувствуешь ты? Рука его скользила по ее телу, поднимаясь от талии выше, и замерла, остановившись на груди. Она вздрогнула и резко вдохнула воздух. — Ни капли раскаяния, — ответил Рик и быстро отвернулся, переворачиваясь на спину. — Итак, — произнесла Эйлин, — надо вставать, идти в душ и приниматься за дела. — И это правильно, — заметил он. — Ночь закончилась, пора развлечений тоже. — Совершенно верно. За работу! У Эйлин ныло все тело. Мышцы, испытывавшие физическую нагрузку, сильно болели. Она встала и пошла к двери, на ходу схватив с пуфа белый гостиничный халат. Надев его, она остановилась на пороге, обернулась и посмотрела на Рика. — Я пойду в свою комнату, приму душ. Встретимся в гостиной за завтраком где-нибудь через час. Он приподнялся, опустив голову на согнутую в локте руку. Темно-каштановые волосы закрывали лоб, придавая его виду легкую небрежность. Ей захотелось снова дотронуться до груди Рика, почувствовать, как бьется его сердце. Она сжала пальцы в кулаки и быстро спрятала руки в карманы халата. — Ровно через час, — сказал он строго, провожая ее взглядом. Эйлин стояла в душе под горячими струями, пытаясь забыть события прошедшей ночи. От них надо было избавиться и запрятать в глухой чулан. Но все попытки были тщетными. Тонкие струйки энергично выплескивались из массажного душа, напоминая ей о прикосновениях Рика. О его чувственных губах. О горящих глазах. Она обернулась на звук колец шторы, внезапно поехавших по металлическому карнизу, и увидела, как обнаженный Рик залезает к ней под душ. Он обнял ее и притянул к себе, крепко прижимая лоснящееся от воды тело. — Солнце еще только всходит, так что ночь еще не уступила свои права. Эйлин взглянула на его упругое тело, напрягшееся и подтянутое, и сказала в ответ: — Меня это устраивает. Он развернул ее и, прислонив спиной к стене, немного приподнял. Клубы влажного густого пара поднимались вверх, окутывая их пеленой ласкового тумана и скрывая от окружающего мира. Капли воды звучно разбивались о его тело. Она обхватила талию Рика ногами, и одного стремительного порывистого движения было достаточно, чтобы тела их вновь сплелись в единое целое. Струи воды из душа напоминали шум ночного дождя, ее разгоряченное, обнаженное, покрытое прозрачными шариками влаги тело представляло слишком сильный соблазн, перед которым никто не смог бы устоять. Пряча лицо в изгибах ее шеи, он дарил ей всего себя, получая от нее все, что так долго хранилось в плену. Часом позже Рик и Эйлин завтракали в постели ее спальни. Завернувшись в плотные махровые халаты, они уплетали клубнику, закусывая бельгийскими вафлями и запивая горячим кофе. — Когда приходит твой первый клиент? — спросила Эйлин, надкусывая спелую ягоду. Рик взглянул на часы, тикающие на прикроватной тумбочке. — Примерно через час. — Очень удачно. Рик посмотрел на нее, и единственным его желанием было попробовать на вкус ее сочные, окрашенные ярким клубничным соком губы. Тело его вздрогнуло от возбуждения, и он удивился. Силы должны быть на исходе, а он, напротив, ощущал их прилив, чувствуя себя все свежее и активнее. — На сегодня запланировано три встречи и только одна — на завтрашнее утро. — Хорошо. — Если хочешь, можем прогуляться вечером. Неподалеку отсюда есть уютное казино. Можем успеть на вечернее представление. — Звучит заманчиво. Рику не понравился оттенок чопорности и напускного жеманства, звучащий в ее словах. Да и в его тоже. — Послушай, нам совсем не обязательно быть приторно вежливыми и официальными наедине, — сказал он, боясь, что это может привести их к отчуждению. Но дальше развивать свою мысль он не стал, понимая, что по сути такое отчуждение его устраивало. Ровно через неделю ему придется с ней расстаться. Это вошло в его правила. Рик предпочитал не затягивать отношений, лишая женщин первенства в разрыве. Он не хотел пройти еще раз через страдания. — Мы славно провели время, — произнес он, — но это сладостное время истекло. — Ты как всегда прав, — сказала она в ответ, прислоняясь спиной к изголовью кровати. — Мы взрослые люди, и каждый из нас свободен. Мы не обременены узами брачных обязательств. Так что я не вижу причин, препятствующих нашим эпизодическим встречам. Мы можем хоть иногда быть вместе. Он улыбнулся. — Но мы никогда не сможем повторить эту волшебную ночь. — Почему? — спросила Эйлин, зажимая в ладонях чашку с горячим ароматным кофе. Рик немного нахмурился и отхлебнул густой, благоухающий богатым разнообразием запахов напиток. — Когда миссис Хаммонд подала в номер поднос с завтраком, она спросила, не слышал ли я чего-нибудь подозрительного или необычного прошлой ночью. Глаза Эйлин внезапно округлились. — Необычного? — Угу. Ей показалось, что незадолго до начала дождя она слышала чей-то довольно громкий визг. Эйлин машинально прикрыла рот ладонью. — О боже! — Не беспокойся. Она думает, что это был койот, поймавший какого-то маленького зверька. Очевидно, твои стоны звучали в тональности, напоминающей писк умирающего кролика. Резким движением она швырнула в него подушку. — Похоже, все договоренности о прекращении интимных сексуальных отношений невыполнимы. — Да, я уже это заметил, — сказал Рик, переворачиваясь на спину и укладываясь рядом с Эйлин, пытаясь восстановить дыхание. Два обнаженных тела лежали у камина на ковре. Эйлин наморщила лоб и выгнула спину, тщательно обследуя рукой поверхность ковра. Нащупав под собой шариковую ручку, она победоносно подняла ее вверх. — Так вот что мне мешало. — Что? — Ручка, которую уронил твой последний клиент, — сказала она, демонстрируя свою находку. — Я ее нашла. Рик рассмеялся и отчаянно замотал головой. — Что мы творим, Глазастик? — Это выше моего понимания, Хокинс. Но если в ближайшее время мы это не выясним, то придем к полной катастрофе. Мы просто уничтожим друг друга. Последняя рабочая встреча закончилась всего лишь час тому назад, а обнаженные тела Эйлин и Рика уже раскинулись в изнеможении на полу. Сексуальный пыл все еще пронизывал окружающую атмосферу, и к Эйлин робкой зыбью вновь возвращалась волна желания. Еще немного секса, и они будут не в состоянии добраться домой. Они смогли удачно завершить долгий рабочий день, хотя между ними все время чувствовалось напряжение, не поддававшееся маскировке. Эйлин по-прежнему вела все записи бесед, перепечатывала их и помогала Рику в подготовке документов. Она старалась мало говорить и не смотреть на Рика. Но не могла не чувствовать на себе его пристального взгляда, особенно в минуты встречи и проводов гостей. Она вежливо улыбалась и развлекала пожилых посетителей беседой, а те с завидным постоянством уверяли ее в том, что Рик Хокинс был на редкость привлекательной добычей. Оба гостя в общих чертах обрисовали размеры его богатства и безграничность умственных способностей. Когда разговор принял такой поворот, Эйлин будто увидела, как тяжелые глухие ставни закрыли глаза Рика, словно он намеренно отгораживался от беседы. Ей захотелось утешить его, намекнув, что она вовсе не посягает ни на него, ни на его капиталы. Но в присутствии клиентов ее искренние признания прозвучали бы глупо. А когда они остались с Риком наедине, обсуждение каких-либо проблем было вообще отправлено в долгий ящик. — Итак, — наконец заговорил Рик, — наша сделка, условия которой охватывают всего одну ночь, требует внесения в нее корректив. Срок действия договора слишком мал. — Слишком мал, — согласилась она. — Продублируем и заключим еще один на следующую ночь? — Технически эта процедура будет простой пролонгацией, что автоматически делает наш контракт эффективным и имеющим силу в течение двух ночей. — Прекрасно. Объявляю пролонгацию законной на еще одну дополнительную ночь. И учти: я думаю совсем не о продолжительном здоровом сне. Под ложечкой у нее что-то засосало. — Я тоже, — призналась Эйлин, а потом добавила: — Но пока это все не закончилось просто испорченными выходными, нам следует определить фундаментальные условия договоренностей. Он повернулся на бок и подложил руку под голову. — Базисные условия договора меня бы устроили. Эйлин рассмеялась. Ответ был вполне в его стиле. Она тоже повернулась на бок к нему лицом. Языки пламени плясали в камине, освещая комнату и золотя кончики его волос, образуя вокруг головы светящийся ореол, словно он был увенчан нимбом. Рик лениво вытянул руку и стал томно поглаживать ее грудь. — Прежде всего, — начала Эйлин более громким и резким голосом, чем обычно, — никаких посягательств на свободу личности. — Согласен, — охотно ответил он. — Я не стремлюсь к традиционным долговременным отношениям. — Аналогично. — И, заметив искорку удивления в его глазах, она продолжала: — Думаешь, что нет правил без исключения и каждая женщина, встретившаяся на твоем пути, лелеет одну только мысль, как бы поскорее заманить тебя в медвежий капкан? Одна бровь на его лице поднялась, многозначительно выражая его комментарии. — Что ты конкретно подразумеваешь под предоставлением полной свободы? — вернулся Рик к началу разговора, игнорируя ее вопрос. — Пожалуй, это можно расшифровать так: надо наслаждаться тем, что мы имеем, пока мы это имеем, — произнесла Эйлин и внезапно судорожно глотнула воздух. Рик по-прежнему гладил ее грудь. На мгновение, закрыв глаза, она снова открыла их и, глядя прямо на него, добавила: — Как только одна из сторон сочтет отношения исчерпанными, они сразу же прекращаются. Идет? — Идет. — Стоит пожать друг другу руки, скрепляя договор? Уголок его рта ехидно пополз вверх. — Мы можем скрепить его и другой печатью. Остатки выходных пронеслись, как в тумане. Воскресным днем Эйлин вернулась к себе домой и, оставив свой небольшой дорожный чемодан на колесиках в прихожей, рухнула на видавший виды диван. Положив ноги на невысокий кофейный столик, она закрыла лицо руками. Потом начала сильно растирать щеки, стараясь привести себя в нормальное состояние и дать четкий ответ, как и зачем она впустила легкую интрижку в свою жизнь. Бог тому свидетель, это произошло случайно, она ничего заранее не планировала. Кто мог подумать, что Рик Хокинс окажется именно тем мужчиной, которому удастся зажечь ее, словно новогоднюю елку? И кто мог заранее спрогнозировать, что любезность, оказанная Эйлин ее бабушке, обернется… Обернется чем? Что такое, собственно говоря, произошло? Конечно, Эйлин отчасти сожалела о содеянном. Она не стремилась к официальности и законным узам, но слишком много лет провела в полном одиночестве. И ей понравился не только секс, хотя у Рика явно был талант по этой части, но нечто большее, что выходило за рамки секса. Смеяться вместе с ним. Разговаривать с ним. Устраивать спонтанный ужин ровно в полночь или лежать в полудреме у камина. Гулять по вычищенным и выстуженным ветром холмам и внимательно слушать его подробные рассказы о рынке ценных бумаг, специально адаптированные для малопосвященных. За банальными интимными отношениями скрывалось нечто большее, о чем она даже не подозревала. Эйлин не испытывала ничего приблизительно похожего даже в период ее отношений с Робертом Бэйтсом, вплоть до официального расторжения их помолвки. Они влюбились друг в друга в студенческие годы, во время учебы в колледже. Он собирался стать врачом, и они строили грандиозные планы на будущее. Эйлин готовилась к свадьбе, мечтала о долгих и счастливых годах супружества и, конечно, о детях. Они хотели иметь троих детей: двух мальчиков и одну девочку. Но перед самым окончанием учебы Роберт внезапно предложил не торопиться со свадьбой и посоветовал ей поскорее устроиться на работу. По его мнению, они могли продолжать жить вместе за ее счет. Это было бы ее вкладом в получение им медицинского образования. А только потом, проверив свои отношения и выбрав наиболее благоприятное для официальной церемонии время, они могли пожениться. Эйлин вздохнула и откинула голову на диванные подушки. — Но ни менее, ни более благоприятное время так и не наступило, — пробормотала она, вспомнив выражение его лица, когда однажды вечером она раньше обычного вернулась с работы домой. Девушка, лежавшая вместе с ним в постели, очень удивилась. Но у Эйлин в памяти на всю жизнь сохранилось только выражение лица Роберта, на котором не было ни страдания, ни душевной боли, ни просто чувства вины. Кроме злости, лицо его ничего не выражало. Он сердился на нее за то, что она мало работала и не стала дойной коровой, которая дает золотое молоко. Эйлин сгребла в кучу ровно столько своих вещей, сколько могла унести в руках, и ушла навсегда. И это был первый и последний раз, когда она вверяла кому-то свое сердце. Тогда же Эйлин поклялась, что никогда больше этого не сделает. — Но сейчас дело обстоит совсем по-другому, — уговаривала она себя. — Это не затрагивает моего сердца, это просто игра гормонов. В тишине слова ее отозвались эхом, и даже она сама не поверила в их искренность. Но поверить нужно. Ей надо все время напоминать себе, как заклинание, что их отношения с Риком только временные. ГЛАВА СЕДЬМАЯ — Звонила твоя бабушка, — сказала Эйлин, показавшись в дверях кабинета Рика в понедельник утром. Он поднял голову. — По какой линии она звонит? — Глагол «звонить» был употреблен в прошедшем времени. — Прислонившись к дверному косяку, Эйлин сложила руки на груди и внимательно посмотрела на него. — Она просила передать тебе, что едва успела забронировать последнее место на поезд, совершающий обзорную экскурсию под романтическим названием «Осенние листья», и ей еще надо пройтись по магазинам. Рик улыбнулся. Ничто не сможет изменить его бабулю. Она относилась к жизни, как к своего рода увлекательному приключению, никогда не утруждая себя планами и полагаясь на спонтанность. Именно поэтому она и поехала посмотреть на запуск космического корабля многоразового использования. И, возможно, на осеннюю листву. — Когда она возвращается? Эйлин рассмеялась. — Она еще не решила. Но сказала, что пыталась уговорить и мою бабушку присоединиться к ней. — Удалось? — Нет. — Эйлин подошла к его столу и остановилась прямо напротив Рика. — Когда моя бабушка собирается куда-нибудь отправиться, то за несколько месяцев до этого подбирает карты автомобильных дорог. Она утверждает, что большая часть удовольствия и состоит в планировании маршрута. — Твоя бабуля все четко планирует, а моя всегда была свободолюбивой натурой, — пробормотал он, внимательно изучая Эйлин. — Тебе никогда не приходило в голову, что нас перепутали при рождении? — Возможно, но я раньше тоже все планировала заранее. — Как спалось? — спросил Рик бархатным голосом. — Прекрасно. А тебе? — Замечательно, — произнес он, не отрывая от нее глаз. — Мне очень не хватало… Она ждала, затаив дыхание. — Поданного в постель завтрака, — закончил он свою мысль. — Мне тоже. — Я имею в виду, совместного завтрака, в компании с тобой, — уточнил Рик, вставая и медленно выходя из-за стола. — Мне не хватало этой ночью многого. Я не слышал твоего дыхания в темноте. — Рик… — Я протягивал руки в пустоту и не мог обнаружить рядом твоего разгоряченного тела, такого страстного и отзывчивого на ласки. — Хватит! — вырвалось у Эйлин. — Так что же нам делать? — Думаю, нам придется продолжить. — Ты на самом деле этого хочешь? — Отчасти это зависит от тебя, совпадут ли наши желания. Он взял ее за руки и одним рывком так крепко прижал к себе, что она едва не задохнулась. — И все-таки я бы хотел услышать от тебя ответ. — Я согласна. — Лицо ее раскраснелось, по телу разливалось сладостное тепло. — Встретимся у меня? — Сразу после работы, — кивнул Рик и неохотно выпустил ее из своих объятий. — А сейчас, — бросил он небрежно, возвращаясь к своему рабочему месту, — мне понадобится подборка документов по состоянию финансовых дел господина Бейкера. Подготовь ее, пожалуйста. — Конечно, сейчас принесу. Эйлин развернулась и направилась к выходу, чувствуя, что он не сводит с нее глаз, наблюдая за каждым шагом. Двумя часами позже Рик вел беседу со своим клиентом при закрытых дверях, а в приемной разрывался телефон. — Финансовая компания Хокинса. — Привет, дорогая! Эйлин довольно улыбнулась. — Привет, ба! — Ну, как твои дела, детка? — Все… отлично. Общий, ни к чему не обязывающий, избитый до банальности ответ. Он был надежной защитой от откровений и уводил от правды далеко-далеко. А что еще она могла рассказать бабушке? Что Рик оказался самым сексуальным мужчиной в ее жизни? Как только бабуля оправится от сердечного приступа, полученного после таких откровений, она потащит Эйлин в церковь святого Стефана к алтарю. Нет. Иногда ложь значительно выгодней правды. — Рада это слышать. Я знала, что все будет хорошо, стоит тебе просто выкинуть из головы не слишком приятные детские воспоминания. Я имею в виду этот спорный вопрос, как он тебя дразнил. — Спорный вопрос? — Эйлин отвела телефонную трубку от уха и уставилась на нее недоумевающим взглядом. Затем опять приложила трубку к уху и продолжила: — Ты опять смотрела любимое ток-шоу по телевизору? — Доктор Майк на редкость умный человек, — заявила бабушка. — О, — сухо ответила Эйлин, — вне всяких сомнений. Любимец публики, и бабушкин в том числе, психолог, допущенный до средств массовой информации, имеет готовые ответы на безграничный спектр вопросов, начиная с проблемы преждевременной потери волос и заканчивая курсами гончарного мастерства. Он охотно делился своими глубокими знаниями с народом, жадно глотавшим эту «полезную» информацию. — Он просто пытается помочь людям справиться с собственными слабостями. — Далее последовала долгая театральная пауза. — Тебе стоило бы выкроить время, чтобы послушать хотя бы одно из его выступлений, дорогая. Эйлин вздохнула и убрала руку с клавиатуры компьютера. Мельком взглянув на закрытую дверь в кабинет Рика, она произнесла: — У меня нет никаких сложностей, а, следовательно, нечего и преодолевать. Но я благодарна тебе за заботу. — Излишне требовательные к себе люди, одержимые обязательствами, всегда так говорят. — Что? Глаза ее чуть не вылезли из орбит от удивления. — Доктор Майк утверждает, что ранимые и восприимчивые натуры не должны специально ограждать себя от неприятностей. Им нужно смело идти на конфликт, рисковать, даже если дело проигрышное. Это закаляет и позитивно сказывается на психике. — Да пошел этот доктор Майк… — Эйлин Райан! — Бабуль, прости. — Она изменила интонацию, вспомнив, где находится. — А если серьезно, то, пожалуйста, оставь свои попытки вылечить меня, черпая знания из телевизионных передач. И мне не нужно никакого лечения. — Твое заболевание смогли бы вылечить собственные дети и законный муж, — возразила бабушка. Бабуля пела одну и ту же песню уже который год. — Но не все ведь бывают счастливы и в семье. И не все поголовно к этому стремятся. — Да, конечно, но ты стремишься. Ты одинока, Эйлин. Думаешь, я не замечаю, как ты смотришь на Бриди и ее семью? Думаешь, я не вижу слезы на твоих глазах, когда ты держишь на руках ее детей? Эйлин вздохнула. Иногда она действительно себя жалела. Но разве это делает ее потенциальным клиентом доктора Майка? Конечно, она немного завидовала Бриди и ее семейному счастью. Но Эйлин тоже счастлива, только по-своему. Жизнь ее во многом складывается так, как ей хочется. — Послушай, бабуль, — быстро затараторила Эйлин, — мне надо бежать. Рику что-то срочно понадобилось. — Хорошо, хорошо, я и не собиралась тебя задерживать, — сказала бабушка таким тоном, что стало сразу ясно: трубку вешать ей совсем не хотелось. — Я тебе попозже перезвоню. — Приезжай на ужин. — Я… не смогу, — ответила она, вспомнив, что после работы будет очень занята. — Но обязательно позвоню. Обещаю. — Ладно. Но я остаюсь при своем мнении, что тебе все-таки следует… — Все, бабуль. — Эйлин все ниже и ниже склонялась над столом, чтобы как можно быстрее вернуть телефонную трубку в ее исходное положение. — Честно, мне надо бежать. Пока… Прислонившись к спинке кресла, Эйлин задумалась над всем тем, что сказала ее бабушка. Одиночество? Да, конечно, иногда она чувствовала себя очень одинокой. А разве все остальные этого не испытывают? В целом ее жизнь устраивала Эйлин. Она полюбила свой просторный пустой дом. Царившую в нем тишину. Ценила время, которое могла посвятить только себе. Тогда зачем так радоваться, что после работы к ней домой приедет Рик? Небольшой домик на берегу океана показался ему именно таким, каким и должен был быть дом Эйлин. Неординарность стиля, к которому, безусловно, приложила руку хозяйка, выделял его из других прибрежных владений. Фасад был целиком сделан из натурального дерева, а пристройки украшены камнем. Дому было не менее шестидесяти лет, о чем убедительно говорили резные деревянные перила, радушно приглашающие взойти на крыльцо, и каменные балюстрады. Он припарковал свой роскошный седан на обочине, а сам остановился возле машины Эйлин, чтобы получше рассмотреть окрестности. Владение Эйлин утопало в зелени и со всех сторон было окружено распустившимися осенними цветами. Ее жилище выглядело очень уютным и гостеприимным. Белая плетеная мебель, расставленная на веранде, располагала к беседам на открытом воздухе. Достав из машины запотевшую бутылку шардоне, предусмотрительно захваченную с собой, Рик стал подниматься к дому по тропинке, обрамленной густыми кустами роз. Он поймал себя на мысли, что ему было бы интересно узнать, какого цвета бывают эти уже давно увядшие розы летом. Но увидеть эти растения в период их буйного цветения ему не придется. Он предпочитал не затягивать надолго знакомство с Эйлин. Рик улыбался, поднимаясь по крыльцу. Пять бетонных ступенек выглядели очень нарядно. Каким-то образом Эйлин удалось наложить на неровную поверхность трафарет и нанести узор, создающий полную иллюзию того, что крыльцо застелено восточным ковром. Рик был приятно удивлен, недоумевая, как ей вообще могло прийти такое в голову. Какой нормальный человек способен додуматься до росписи бетона в восточном стиле? Входная дверь отворилась. Волосы Эйлин были распущены и шелковыми мягкими красно-золотистыми локонами спадали на плечи. На ней были потерявшие свой первоначальный цвет шорты из грубой хлопчатобумажной ткани и коротенький белый топ на узеньких бретельках. Она встречала его босиком, и ноги ее казались неестественно длинными. Дыхание у Рика перехватило, и впечатления от раскинутого по ступеням фальшивого ковра мгновенно улетучились. А вместе с ними улетучились и мысли об очередном клиенте, с которым он случайно познакомился за обедом, и о бутылке вина, принесенной им специально на встречу с Эйлин. Все, о чем он сейчас мог думать, концентрировалось только на ней. Боже милосердный, что она с ним только делала! — Привет! Эйлин улыбнулась, и сердце его чуть не остановилось. Она вся сияла от радости. — Привет! — сказал он в ответ, и сердце вновь застучало, но уже в более частом ритме. — Это мне? — спросила Эйлин, показывая на бутылку вина. — Да. — Хочешь, чтобы я сразу разлила в бокалы? — поинтересовалась она, пропуская его в дом. — Жажда меня пока не мучит, — ответил Рик, плотно закрывая за собой дверь. — Меня тоже. — Слава богу, — облегченно пробормотал он, обнимая ее и притягивая к себе, словно от силы объятий в данную минуту зависела его жизнь. Она приподнялась на цыпочки и радостно встретила его поцелуи. Губы ее разжались, дыхание, казалось, стало одним на двоих, страсть разгоралась, подводя их все ближе к той черте, о которой им обоим было уже все известно. Губы Рика щедро осыпали ее поцелуями. Из груди Эйлин вырвался тихий стон, она обняла его за плечи и прижалась к нему еще крепче. Руки Рика скользнули под кромку коротенького топа Эйлин и медленно поплыли к ее груди. Она со свистом втянула воздух и затаила дыхание, словно оно было последним в ее жизни. Рик ощущал, как его сердце стремительно рвется к ней, чтобы лететь в яростном ритме вперед теперь уже в одной упряжке. — В спальню? Она жадно облизала губы, моргнула пару раз, стараясь рассеять туман, расстилающийся перед глазами, и махнула рукой. — Туда. — Пошли. Рик быстро наклонился и, вскинув ее себе на плечо, направился в спальню. — Эй! — Уперевшись ему в спину обеими руками, Эйлин пыталась принять вертикальное положение. — Что за повадки пещерного человека? По-дружески шлепнув ее по аппетитной попке, он пробормотал: — Так просто быстрее. — Ну, тогда ладно, — согласилась она. Все, что интересовало его в данную минуту, сосредотачивалось в Эйлин. В том сладостном упоении, которое стало возможным только с ней. Она была ему нужна. Он не строил никаких планов. Но за прошедшие выходные она стала… важной частью его жизни. Рик заглянул в комнату, дверь в которую была раскрыта нараспашку. И, увидев выложенные зеленым кафелем стены и ванну, понял, что это не спальня. — Налево, — сказала Эйлин, когда он в растерянности остановился в коридоре. Он повернул налево. — Да нет же, не туда. От меня налево. Быть штурманом, вися вниз головой, довольно сложно. — Ты же любишь давать ценные советы водителю, глядя на дорогу с пассажирского сиденья? Рик вошел в спальню и увидел широкую кровать. Остальное его не интересовало. Небольшая лампа на прикроватной тумбочке была включена, отбрасывая робкие золотистые лучи света на стеганое покрывало. Наклонившись, Рик бережно положил Эйлин на матрас, и она заливисто рассмеялась, приземлившись на упругую поверхность, пару раз пружинисто подбросившую ее вверх. — Никто не может сравниться с неандертальцами, — сказала она, лениво вытягиваясь на кровати, словно беззаботная, избалованная кошка. — Рад, что тебе понравилось. — Еще как! Эйлин смотрела на него глазами, уже подернутыми пеленой тумана. Рик выглядел совсем… другим. На нем были черный свитер и темно-голубые джинсы. Неофициальная одежда делала его более раскрепощенным и в каком-то смысле более доступным. Чопорные костюмы, которые стали неотъемлемой частью его имиджа, воздвигали вокруг него высокую стену, отсекающую остальной мир. Сегодня Рик, очевидно, решил заехать после работы домой, чтобы переодеться и предстать перед ней в ином свете. И хотя она оценила перемены в стиле его одежды, она предпочла бы, чтобы он от этой одежды избавился. Словно прочитав ее мысли, Рик стянул свитер и отбросил его в сторону, затем начал расстегивать джинсы. Ее тело запылало в томительном ожидании близости. Он опустился на кровать и, немного приподняв Эйлин, снял через голову ее миниатюрный топ. Обнаженная грудь манила его, и он начал покрывать ее жаркими поцелуями. Эйлин в исступлении боролась за каждый глоток воздуха. Пальцами она перебирала его волосы, переводя руки ему на плечи, гладя его по спине. Он поднял голову, посмотрел ей прямо в глаза и произнес: — Черт побери, я так по тебе скучал. — Да, — ответила она и прикрыла его лицо ладонями, — я чувствую то же самое. — Что означает… — Если бы я только знала, что это может означать, — произнесла Эйлин. — Я знаю только то, что хочу сейчас быть с тобой. И желание это неимоверно сильное. Губы его растянулись в довольной улыбке, ощущение взаимности вдруг растопило все его тело до кончиков пальцев. — Берегись, Глазастик. Она рассмеялась, и он закрыл ее тело своим, вторгаясь в чужой мир, двери в который были так гостеприимно распахнуты хозяйкой. С улыбкой на лице Эйлин полностью отдалась во власть удовольствий. Она взглянула в его глаза и обнаружила в них нечто гораздо большее, чем страсть. Она увидела в них необыкновенную теплоту, лучезарную радость и бескрайнюю нежность. Эмоции переполняли ее, путь к вершине блаженства стремительно сокращался. Она вдруг отчетливо поняла, что в какой-то момент они с Риком перешли запретную границу, тот рубеж, на котором лучше было бы остановиться. Они возвысились над этой страстью, перевели свои отношения в другую, значительно более высокую и сложную плоскость. Здесь были целая гамма чувств и сплетение эмоций, превышающих простое вожделение. Но сейчас она не думала об этом, отдавшись радости момента, счастью быть с ним. В данный момент существовали только два человека, два тела, жаждущих друг друга, два дыхания, смешавшихся в одно. Двумя днями позже они опять были вместе в ее спальне. Проводить каждую свободную от работы минуту вдвоем стало для них правилом. Что-то новое врывалось в их отношения, но никто не спешил в этом признаться и еще меньше стремился об этом заговорить. Напротив, они опрометью бежали в сказочный мир эмоций, охотно растворяясь в его волшебстве. Рика беспокоило, что связь их не на шутку затянулась, но оборвать ее именно сейчас казалось невозможным. Его внутренний голос робко предупреждал о необходимости дистанцироваться от Эйлин, но он все еще не мог решиться. Хотя знал, что вынужден будет так поступить. Он не позволит втянуть себя в авантюру, где женщина приобретает огромную власть над мужчиной, разрушает его личность и разбивает вдребезги его сердце. У него еще есть время. Он чувствовал, как извивается тело Эйлин, видел, как расширяются ее глаза, слышал, как она дрожащим голосом шепчет его имя, словно охваченная ознобом. Потом они вместе в изнеможении упали на кровать. — Черт побери! — вскрикнул он. Эйлин часто и тяжело дышала. — Рик, что-то случилось? Что-нибудь не так? — Презерватив лопнул. — Ужас охватил его. — Скажи, что ты принимаешь противозачаточные таблетки. — Ты хочешь, чтобы я соврала в такой ответственный момент? — Черт! — Эй, — начала оправдываться Эйлин, — до встречи с тобой я года два не занималась любовью. У меня просто не было никакой необходимости принимать противозачаточные средства. — Ладно. — Проведя рукой по волосам и крепко стиснув зубы, он сказал: — Давай посчитаем, насколько это опасно для тебя. Когда в последний раз были месячные? Эйлин завела глаза к потолку и судорожно пыталась сосредоточиться. Думать было мучительно трудно. Она считала, восстанавливала в памяти свой женский график, чтобы не ошибиться, еще раз перепроверяла. О боже! — Они должны были прийти три дня тому назад. ГЛАВА ВОСЬМАЯ — Как долго надо ждать? Она бросила на него злой взгляд. — Всего лишь три минуты, устраивает тебя? Эйлин повторяла это уже несколько раз, но, очевидно, информация до него не доходила. Отчасти она не винила Рика — ее тоже охватывали и паника, и страх, и трепетное волнение. Необходимо выяснить наверняка, станет она матерью или нет. Матерью. Она. Именно от этой, казалось бы, такой естественной мечты ей пришлось отказаться, когда она застала Роберта с его новой возлюбленной. После этого Эйлин оставалось только довольствоваться честью быть тетушкой детям Бриди. И ей пришлось долго вбивать себе в голову мысль, что этого вполне достаточно. Но уговоры и своеобразная психотерапия, судя по всему, не помогли. Сейчас она надеялась на положительные результаты теста, подтверждающие ее беременность, и вместе с тем ужасно волновалась, не зная, как эту новость принять. Эйлин глубоко вздохнула и произнесла еще раз: — Три минуты. — Это самые долгие минуты моей жизни, — пробормотал Рик, нервно прохаживаясь по маленькому коридорчику ведущему в ванную. Потом остановился, оглянулся и посмотрел на Эйлин. — Прости меня, я просто… — Да, я знаю. Ей тоже хотелось вбежать в ванную и схватить с раковины лакмусовую бумажку экспресс-теста на беременность. Сейчас она узнает результат. А когда узнает… тогда и надо будет волноваться. И принимать решение. И, может быть, приводить Рика в чувства, потому что сейчас он производил впечатление, будто готов упасть в обморок. Нет, подумала она, я несправедлива. Он не бросил Эйлин в одиночестве, ни разу не сказал, что эта проблема касается теперь только ее, не исчез бесследно. Напротив, Рик быстро оделся, съездил в аптеку и привез весь набор необходимых медицинских средств для определения беременности в домашних условиях. А сейчас вместе с ней с нетерпением ждет результатов. Эйлин знала, на какой именно результат он надеется. — Если один оказался непригодным, это совершенно не означает, что и все другие были дешевой имитацией, — произнес он с надеждой. — Презервативы никогда не давали полной гарантии, — рискнула заметить Эйлин. — Спасибо за разъяснения. Может быть, тот маленький магазинчик у заправочной станции был совсем не лучшим местом для приобретения средств предохранения? — закончил он свою мысль. Время вышло, и оба они нервно подпрыгнули на месте. Рик сделал торопливый шаг, но, словно опомнившись, остановился, пропуская ее вперед. Эйлин отключила таймер, непрерывный звон которого болезненно и навязчиво сверлил ей голову. Потом осторожно взяла лакмусовую бумажку, словно та могла взорваться. Зная, что Рик стоит у нее за спиной, она вежливо спросила: — Посмотрим вместе? Он утвердительно кивнул головой. Вглядываясь в микроскопическое окошечко, которое должно было затянуться определенным цветом, Эйлин увидела, что этот участок стал розовым, подтверждая ее беременность. В животе начались схватки. Руки ее цепко сжимали индикатор. — Если бумажка порозовела, значит ли это, что родится девочка? Рик в лепешку бы разбился, если можно было бы вернуть время назад, все заранее просчитать и действовать с минимальным риском. Сидя за миниатюрным столиком, он наблюдал, как Эйлин проворно двигается по уютной крошечной кухоньке. Она уже сварила кофе и сейчас расставляла на столе чашки и тарелки с домашней выпечкой из шоколадного теста. За последние пятнадцать минут она не проронила ни слова, и молчание излишне затянулось. Просить у нее извинений казалось неправильным, а поздравления вообще не вписывались в его планы. Наконец Эйлин угомонилась, села за стол и налила в чашки кофе. Взяв печенье, нервно разломала его в крошки. Рик нежно погладил ее по руке. — Нам надо поговорить. Она смотрела на него, и он пытался понять, что за мысли отражаются в этих изумрудных, как заливные луга, очах. Но уловить что-то определенное было невозможно. — Послушай, Рик, — сказала Эйлин после долгого молчания. — Я знаю, ты хочешь помочь. Но, честно говоря, я бы предпочла не говорить об этом сейчас. — Нам необходимо принять конкретное решение — и не одно. Она отрицательно покачала головой и прислонилась к спинке стула. — Сегодня я не готова ни к каким решениям. — Эйлин, это очень серьезно. — Неужели? — Она надкусила печенье, тщательно его прожевала и проглотила. — Ты полагаешь, что беременность — дело нешуточное? Это не игрушки и не развлечения? Непременно оповещу об этом средства массовой информации. — Очень смешно. — Извини. Она доела печенье и потянулась за другим. — Неужели истребление шоколадного печенья — это единственный способ решения проблемы? — Шоколад способствует разрешению практически всего. Рик встал и, подойдя к ней, взял за руки и начал поднимать со стула. Под глазами у нее появилась синева, вид был обеспокоенный, и это его угнетало. Если бы она не согласилась помочь ему по работе, пути бы их могли не пересечься, и она бы не стояла сейчас здесь в очень интересном положении. Беременная его ребенком. Последнее обстоятельство будоражило сердце. Ребенок. Рик и предположить не мог, что когда-нибудь станет отцом. Особенно после того, как его оставила законная жена. Сочетаясь браком, Рик был в полной уверенности, что любит и любим, что им с Эллисон удастся построить крепкую семью. Но всего лишь через несколько месяцев после свадьбы он обнаружил, что жену гораздо больше волновал его банковский счет, чем счастливое будущее их семьи. На руинах любви, восстав, в прямом смысле этого слова, из пепла, Рик построил коммерческую компанию и выработал для себя новый стиль жизни. Если теперешнее существование и не соответствовало его былым желаниям, то оно давало ему душевное равновесие. Сейчас, правда, правила игры были не в его пользу. Сейчас забрезжил огонек новой жизни. Хотели они или нет, но это случилось. И это нельзя сбрасывать со счетов. Он никогда не оставит Эйлин одну. Да будь он трижды проклят, если бросит собственного ребенка, как некогда поступили его родители. И раз уж побег с поля боя отменяется, то остается всего лишь один выход. — Эйлин, — сказал Рик, глядя ей в глаза, которые неотступно преследовали его с того самого дня, когда чуть больше недели назад она впервые вошла в его офис, — выходи за меня замуж. Она моргнула от неожиданности, покачала головой и снова моргнула. — Что? — Ты же слышала. — Да, но моя беременность, очевидно, плохо сказалась на твоем мыслительном аппарате. — Она старалась отстраниться от него, но он крепко держал ее в своих объятиях. — Ты выражаешь свою спонтанную реакцию на события и не можешь думать рационально. Он рассмеялся и высвободил ее из плена своих рук. — Даешь мне уроки по правилам разумного поведения? — Кому-то надо тебя учить. Волна удушья внезапно опоясала кольцом грудь. Эмоции перекрывали горло и слезы подступали к глазам. Чтобы принять решение, ей необходимо было обдумать все самой. Она беременна. Внутри нее растет еще одна жизнь. — Выйти за тебя замуж? — повторила Эйлин и слегка оттолкнула его. — Боже милостивый, Рик, всего десять минут, как мы узнали, что я в положении, а ты хочешь, чтобы я занялась приготовлениями к свадьбе? — Это логично. — Безусловно, — бросила она, направляясь в гостиную. — Если мы герои мелодраматического фильма пятидесятых годов. Рик неотступно следовал за ней. Схватив ее за руку, он развернул ее лицом к себе и продолжал: — Эйлин, ребенок, которого ты носишь, мой. — Рик, давай не будем сейчас об этом говорить. Ей хотелось побыть одной, прочувствовать все, спланировать. Боже милостивый! Ей, Эйлин Райан, нужно было что-то планировать? Если бы она не была смертельно напугана, то рассмеялась бы от одной мысли об этом. — Ну, хорошо, — сказал Рик и сделал шаг назад. — Но… — он ждал, когда она посмотрит ему в глаза, и только после этого смог закончить фразу, — я прошу тебя найти время поговорить со мной до принятия любого решения. Эйлин была уверена, что Рик чувствовал то же самое, что и она: смятение, неуверенность. Она улыбнулась и прикрыла ему рот ладонью. — Обещаю. Спустя несколько часов, Эйлин вошла в свой магазин, тихо закрыв за собой дверь. Густая пелена цветочного благоухания окутала ее. Терпкий аромат хризантем, нежный запах роз и душистого горошка, а также сотен других цветов заполняли небольшое пространство. Два больших витринных окна открывали вид на тихоокеанскую магистраль. Гальванизированные емкости, наполненные водой, были специально сгруппированы в центре помещения и предназначались для цветов, произраставших при комнатной температуре. Вдоль стены шли полки застекленных холодильных камер, где розы, орхидеи и другие более нежные и капризные растения томились в ожидании своего заветного часа, когда их выставят на всеобщее обозрение и любование. Эйлин включила верхнее освещение, и множество флуоресцентных лампочек замигало, хаотично разбрасывая свои лучи по комнате. Эйлин вошла в подсобное помещение, куда бережно складывались на хранение садовые атрибуты. На полках были расставлены стеклянные вазы разнообразных форм, размеров и окраски. Рядом лежали бобины декоративной тесьмы, ножницы и много всяких мелочей, необходимых для создания фантастических цветочных букетов и экибан, которыми так славился «Дельфиниум». Все сверкало чистотой. Полы были только что вымыты, а лишние отходы вынесены в огромный мусорный бак на задворках магазина. Включив радио, Эйлин слушала печальную песню о несчастной любви. Затем достала с верхней полки одну из ваз. Составление замысловатых букетов всегда оказывало на нее благотворное действие и расслабляло, давая неограниченные возможности для размышлений, позволяя мыслям блуждать в свободном плавании, пока руки ее были заняты делом. А сейчас ей было необходимо очень хорошо подумать. В квартире Рика было темно. Он стоял у окна и всматривался в водную гладь океана, раскинувшегося внизу. Где-то далеко иллюминировали огнями нефтяные вышки, да несколько лодок плавно раскачивались в гавани. Гробовая тишина обступала его со всех сторон. За долгие годы он привык к одиночеству и не мог вспомнить, чтобы оно тяготило его так сильно, как в последнее время. Теперь же, как только он заходил в свою квартиру, ему хотелось сразу же бежать на работу, где он снова увидит Эйлин. А еще более заманчивой представлялась поездка к ней домой, где они могут быть только вдвоем. В ее доме он ощущал жизнь. Там было тепло. Там был смех. Долгие часы, проведенные в обнимку на диване у экрана телевизора. Из соседнего дома доносились звуки музыки, и слышались детские голоса. Но здесь… Он встал спиной к окну и обвел взглядом вытянутую и скудно обставленную комнату. Вскоре после развода Рик переехал в эту квартиру, думая, что это временная мера. По прошествии дней, недель, месяцев, летевших быстро и незаметно, он перестал думать о переезде. Просто вытеснил обыденную жизнь работой. До тех пор, пока эту рутину не нарушила Эйлин. Страх сковывал Рика, хотя он не хотел признаваться в этом даже самому себе. Если Эйлин уйдет, то заберет с собой не только то тепло, которое он ощутил благодаря ей, но и его ребенка. Он не мог этого допустить. Отхлебнув виски двенадцатилетней выдержки, Рик почувствовал, как крепкий напиток обжигает рот, постепенно согревая тело. Но он знал, что этот эффект продлится недолго. Холодок, поселившийся в нем с момента расставания с Эйлин, был неистребимым. И он не знал, что с этим делать. Мяч пролетел у самого уха противника, и Рик виновато сморщился, увидев, как резко пришлось тому пригнуться. — Приношу свои извинения. — Парень, на ком ты хочешь отыграться? — спросил его Майк Тэйлор. — На мне? Или просто вгоняешь в гроб бедный, ни в чем не повинный мяч? — Ни то, ни другое, — ответил Рик и направился к лавочке, где лежали полотенца и оставленная про запас бутылка воды. Игра не шла. Он думал, что утренняя физическая разрядка на корте просветлит его голову, упорядочит мысли. И что, замучив до седьмого пота тело, ему удастся разгрузить мозг. Но голова по-прежнему отказывалась работать. Да и на корте он ни на шаг не приблизился к победе. Обычно к этому времени он уже с крупным счетом обходил Майка. А сейчас он отставал от него на шесть очков. Он обтер лицо полотенцем и заметил, что Майк направляется к нему. Студентами они жили в одной комнате в общежитии. И это было единственным, что их связывало. Рик изучал экономику и финансы, а Майк собирал по индивидуальным заказам эксклюзивные мотоциклы для избалованных богатых бездельников. Он был первоклассным мастером, и ему удалось сколотить собственный капитал, после чего он по-прежнему занимался мотоциклами, называя это собственной нишей. — Что происходит? — Майк протянул руку к бутылке, сделал несколько глотков и завернул крышку. — Ты еще никогда так плохо не играл. Тебя что-то беспокоит? Рик долго смотрел на приятеля, не отрывая глаз. — Я сделал предложение Эйлин Райан. Майк никак не прореагировал, оставаясь абсолютно безучастным. Потом произнес: — Ты что, с ума сошел? — Вполне вероятно, — пробормотал Рик. — Я думал, ты дал обет безбрачия. — Так оно и было. Майк напряженно засмеялся и набросил полотенце на шею. — Официальное предложение руки и сердца — странный метод уклонения от брака. — Она беременна. Голубые глаза Майка округлились. — Ты уверен, что это твой ребенок? — Да, я уверен в этом. Майк утвердительно кивнул головой. — Она решила оставить ребенка? — Пока не знаю. Ему никогда не хотелось быть отцом, но теперь, когда ребенок уже существовал, он не мог смириться с мыслью о его потере. Он не хотел иметь жену. Но чертовски хотел иметь ребенка. До конца недели Рику по-прежнему пришлось прилагать усилия, чтобы не терять самообладания. Эйлин ловко использовала все возможности, чтобы избегать встреч с ним. Нет, она, конечно, приходила на работу, и всегда вовремя. Вела себя предельно вежливо, работала энергично и со знанием дела, но всякий раз, когда Рик пытался завести разговор о женитьбе, она умело уводила его в сторону. Все, что не имело прямого отношения к работе, она просто игнорировала. Рик решил загнать свое нетерпение в дальний угол и похоронил волнующие его вопросы. Ее изумрудно-зеленые глаза уже не выглядели так приветливо. Он не заезжал к ней домой после окончания рабочего дня, хотя это давалось ему с трудом. Рик специально проезжал по улице Эйлин, надолго останавливал машину и всматривался в освещенные окна ее дома, но не осмеливался зайти. Сегодня был ее последний рабочий день. К понедельнику ему пришлют новую временную секретаршу, о которой еще ничего не было известно, а Эйлин должна вернуться в свой цветочный магазин — словно улететь на другую планету, прочь из его галактики. Надо действовать либо сейчас, либо никогда. Рик встал из-за стола, прошел к выходу из кабинета и остановился в дверях, ведущих в приемную. Эйлин хозяйничала здесь всего две недели, но все носило отпечаток ее заботливых рук. На ее рабочем столе стояла ваза с нежно благоухающими цветами, на строгом, обитом темно-голубой кожей диване красовались разложенные ею веселые декоративные подушечки, а над стеллажами с финансовыми документами висел маленький пейзаж в бледно-желтой рамочке. Этими небольшими изменениями она сделала пространство более светлым и гостеприимным. Аналогичным образом ей удалось внести изменения и в его жизнь, просто и ненавязчиво. И чтобы добиться такого успеха, надо было быть ею, Эйлин Райан. Рик давно привык проводить вечера в одиночестве, составляя планы на следующий рабочий день и концентрируя все свои силы на частном бизнесе, который стал смыслом его жизни. Но теперь, когда после короткого пребывания в обществе Эйлин он снова оказался один, все его мысли были только о ней. Он не мог спать по ночам, потому что ее образ не давал уснуть. Кровать казалась пустой, а тишина вокруг оглушающей. Он не собирался заводить семью, но он уже беспокоился о ребенке, который должен появиться на свет. Эйлин сидела к нему спиной с телефонной трубкой в руке. Лучи утреннего солнца пробивались сквозь тонированные оконные стекла и словно обволакивали ее нежным туманом. Она была похожа на сказочную фею. — Хорошо, Паула, — говорила она, — я буду в магазине уже в понедельник. В понедельник, подумал он, всего через пару дней. Если ее не будет больше в офисе, то, как он сможет заставить ее поговорить с ним? И как предотвратить исчезновение Эйлин из его жизни, ее бегство вместе с ребенком, принадлежащим ему? — Прекрасно! — Ее голос зазвучал громче обычного. — Свадьба господина Бейкера? Это просто невероятно. Радость переполняла Эйлин, а когда она рассмеялась, ее смех был похож на звуки прекрасной музыки. Рик прислонился к дверному косяку и сложил руки на груди. С ее уходом образуется пустота, которую невозможно будет заполнить. Боже, она еще здесь, а ему уже так ее не хватает! Эйлин повернулась и заметила Рика. — Паула, я перезвоню тебе попозже, хорошо? — Она улыбнулась, но эта улыбка предназначалась не ему, а ее собеседнице, — Да, я обязательно это сделаю. Пока. Он ждал, когда она повесит трубку. — Паула? — Она управляет моим магазином. Рику было совершенно неинтересно, кем была Паула, лишь бы Эйлин продолжала с ним разговаривать. — Что-то случилось? — Нет. — Эйлин отвернулась и начала бесцельно обследовать свой стол. Наконец она обнаружила еще одну забытую Марго шоколадную конфету и быстро освободила ее от обертки. Отправила ее в рот и, раскусив, продолжила: — Вообще-то очень хорошие новости. Мы получили заказ на обслуживание большой свадебной церемонии. — Поздравляю. — Спасибо. Она даже не удостоила его взглядом, и он готов был взорваться. — Я еще здесь начальник, и ты не можешь меня игнорировать! На секунду она подняла на него глаза и снова опустила. — Я не игнорирую тебя, а стараюсь не замечать. Между этими понятиями большая разница. Рик подошел к ней ближе и слегка развернул ее кресло. — Давай поговорим. Эйлин утвердительно кивнула головой и поднялась с кресла. Она стояла совсем рядом, прямо перед ним, и в этом проявлялись ее типичные качества. Эйлин подняла руку, и Рик на мгновение подумал, что она хочет дотронуться до его лица. Его сердце замерло, но рука была поднята только для того, чтобы зачесать за уши волосы. Блеснули простенькие серебряные сережки колечками. Они подмигивали ему, переливаясь в ярких лучах солнечного света. — Я признательна тебе за то, что ты неделю не торопил меня с ответом, Рик. — Это было нелегко. — Понимаю, — сказала она и рукой слегка прикоснулась к его щеке. — Чувствую, ты вот-вот взорвешься. Он быстро выдохнул, откинул полы пиджака и засунул руки в карманы брюк. — Я близок к этому. — Расслабься. Все просто прекрасно. Или… — она подбирала подходящие слова, — будет прекрасно. Я решила оставить ребенка. Рик выдохнул. Теперь, когда он знал о ее решении главного вопроса, остальное должно было пойти легче. — Итак, ты выходишь за меня замуж. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Эйлин смотрела на него, немного прищурив глаза. В последние дни она только и думала о будущем ребенке и о предложении Риком руки и сердца. Она была убеждена, это предложение было чисто рефлекторной реакцией на ситуацию. Сначала Эйлин пыталась предположить, как бы оно прозвучало, если бы Рик действительно хотел на ней жениться, если бы любил ее. Все произошло бы по-другому: они бы встретились, влюбились друг в друга, а потом уже их бы соединили сексуальные отношения, которые бы привели к законному браку, а потом, уже в браке, появился бы на свет их ребенок. Мечты о том, как она с Риком и их ребенком живут долго и счастливо, увлекли ее, но недолго. Реальность разбила иллюзии, напомнив, что легкомысленная интрижка была не лучшим фундаментом для замужества, если даже Рик и сделал свое предложение, руководствуясь не только испугом. Но это было именно так. Безусловно, он был во власти страха. — Тебе не следует этого повторять, — сказала она. — Но я хочу помочь. — Желая помочь, можно предложить перемыть посуду, но не выйти замуж. — Я не умею мыть посуду. Эйлин улыбнулась. — Даже несмотря на это, я не могу принять твое предложение. Он растерялся, но, быстро собравшись, решил использовать другой подход: — А как же ребенок? Ты… Она положила руку на пока еще плоский живот, и Рик понял, что будущая мать уже защищает свое дитя. — Я собираюсь воспитать его сама. — Но это и мой ребенок, — прищурил глаза Рик. — Мне не предоставляется права голоса? — Этого я не говорила. — Эйлин, я не позволю вычеркнуть себя из его жизни. Эйлин наклонилась и, открыв нижний ящик стола, вытащила оттуда объемную темно-коричневую кожаную сумочку и занялась поиском ключей. — Мы же клятвенно обещали друг другу не обременять партнера обязательствами. Ты помнишь? — говорила она, продолжая рыться в сумочке. — И каждый из нас имел право единолично положить конец этим отношениям. — Но это касалось прошлого, — строго сказал Рик, — а теперь мы имеем дело с настоящим. А в настоящем существуем уже не только мы. Обязательства между нами в основном связаны с жизнью будущего ребенка. Нащупав пальцами ключи от машины и зажав их в ладони, Эйлин медленно вынимала руку из сумочки. Она посмотрела ему в лицо, и во взгляде ее было что-то чужое и ожесточенное, с чем ему совершенно не хотелось сталкиваться. Но как же не ожесточиться, если опять отказываются именно от тебя самой? Рик собирается на ней жениться не потому, что он безумно ее любит. И даже не потому, что она нравится ему как партнерша в постели. Совсем нет. Она интересует его только как особь, вынашивающая его ребенка. Это до боли обидное признание жалило сильнее, чем змея, но оно же раскрывало ей глаза на правду жизни. — Ты как всегда прав. Но даже появление на свет ребенка не достаточное основание для нашей свадьбы. Рик пригладил рукой волосы и сделал несколько шагов по комнате, словно не мог больше стоять на месте. — Смешно, но, наверное, такого же мнения придерживались и мои родители. Эйлин сжалась, уловив отголоски застаревшей боли. — Рик… — Мои родители даже не потрудились расписаться. Их, впрочем, не заботило и мое воспитание. — Мышцы лица напряглись, но он продолжал говорить. Эйлин не могла не чувствовать, как он все больше отдаляется от нее. — Они просто сбыли меня с рук, переложив заботы о моем воспитании на бабушкины плечи, а сами разошлись по разным дорогам. — Рик, мне очень жаль. Он посмотрел ей в глаза. — Мне не нужна твоя жалость. Спасибо. Единственное, чего я хочу, это стать отцом своему ребенку. Эйлин положила руку ему на предплечье, словно утешая стоящего перед ней сейчас сильного мужчину, в котором вдруг проснулся обездоленный родительской лаской мальчик. — Ты обязательно станешь отцом. Но просто не будешь женат на его матери. Спустя несколько часов Эйлин сидела у себя дома на диване, сжавшись калачиком. В который раз она пыталась проанализировать и понять все, что произошло. Две прошедшие недели подарили ей возможность вновь встретиться с Риком, найти любовника, о котором она могла только мечтать, и успешно от него забеременеть. Это было неплохим результатом. Запуская ложку в огромную порцию шоколадного мороженого, она смаковала его насыщенный приятный вкус. Теперь ей предстоит пройти период в сто восемьдесят семь дней — и это совсем не похоже на спринтерский забег с победным разрыванием ленточки на финише. Вспомнилось выражение лица Рика, когда она выходила из офиса, оставляя его одного. Эйлин взглянула на него в последний, прощальный раз и увидела такое одиночество и смирение, что чуть не кинулась обратно. Но сдержалась. Слишком свежо было в памяти что-то более важное. Она ему не нужна. Он мечтает только о ребенке. Если бы он сделал предложение по-другому. Если бы он только сказал, что их отношения значат для него нечто большее, чем банальная физическая близость. Если бы… Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она заерзала на диване и посмотрела на дверь. Рик? В животе что-то нервно забилось, ощущения были противоречивыми. С одной стороны, она обрадовалась, а с другой, была крайне возмущена его вероломством и настойчивостью. Ей не хотелось продолжать упорствовать и все время твердить о невозможности заключения между ними брака, но у нее язык не поворачивался, чтобы дать согласие мужчине, который, в сущности, ею пренебрегал. Стук повторился, и уже более энергично. Эйлин решила не обращать на него никакого внимания. — Эйлин Онора Райан! — прозвучал громко и ясно бабушкин голос. — Немедленно открывай дверь. Поставив мороженое на столик и соскочив с дивана, она подбежала к двери и быстрым поворотом замка открыла ее настежь. — Бабуль, что случилось? Лицо Мэгги Райан пылало, глаза горели огнем. Она быстро прошла в дом, наградив Эйлин взглядом, которого та не помнила со времен отрочества, когда за два-три года до окончания школы украсила дом своей учительницы по истории гирляндами из туалетной бумаги. — Бабуль? Эйлин не отрывала от пожилой женщины глаз, пока та не прошла в гостиную, не повернулась и не посмотрела на нее. — Что ты конкретно имеешь в виду, когда говоришь, что не выйдешь замуж за Рика Хокинса? Эйлин закрыла входную дверь, с трудом сдерживаясь, чтобы не разнести ее в щепки. Трепач! Мерзавец, взявший на вооружение подленькие методы борьбы. — Он тебе все рассказал. Бабуля недовольно пыхтела, подбоченясь и постукивая одной ногой о разостланный на полу плетеный ковер. — Он поступил в высшей степени благородно. Он поставил в известность твою семью, объяснил ситуацию и выразил готовность жениться на тебе. — Из-за ребенка. — Совершенно верно. — Ни за что. — Эйлин не собиралась сдаваться. — Я не хочу идти под венец с человеком, который меня не любит. Его волнует только ребенок. Ко мне это не имеет никакого отношения. — Она поправила убранные в хвост волосы, потуже затянув ленточку. Потом мельком взглянула на бабушку и сразу же потупила глаза. — Это двойник Роберта, бабуль. С той только разницей, что Роберт хотел, чтобы я его содержала, а Рик хочет ребенка. Взгляд Мэгги Райан оттаивал, в глазах исчезала колкость. — Я, кажется, поняла. Эйлин посмотрела на бабулю с явным подозрением. Быстрые перемены в ее поведении и резкие перепады настроения говорили только о том, она придумала более хитрый тактический прием, а общая стратегия нападения не менялась. — Итак, если бы ты его не любила, то вышла бы за него замуж. — Бабуля слегка пожала плечами. — Он богатый, красивый, добрый мужчина, с которым вас, очевидно, связывала… взаимная симпатия. И если бы ты не испытывала к нему более сильных чувств, то приняла бы его предложение. Но ты его любишь и не хочешь, чтобы тебе причиняли боль отсутствием взаимности. Бабуля немного покачнулась, словно только что нанесла меткий сокрушительный удар. Любовь? За последние дни это слово употреблялось впервые, никто ничего не говорил о любви. — Это смешно. — Эйлин подошла к дивану, села и потянулась к оставленному на столике мороженому. Любовь? Рик нравился ей, сильно нравился. Он был умен. И добр, конечно. И… Хватит! — приказала она себе остановиться. Нельзя любить человека безответно. Это уже случилось в ее жизни. — Я не люблю его и не собираюсь выходить за него замуж только потому, что он и ты считаете это отличным вариантом. — Я не готовила тебя к роли матери-одиночки, Эйлин. — Это были простые, доходчивые слова, сказанные нежно и с оттенком некоторого разочарования. — Твой ребенок заслуживает лучшей участи. — У моего ребенка буду я, а еще ты и Бриди. — А отец? Как же отец ребенка? Отец? Если Эйлин еще хоть раз его увидит, он жестоко поплатится за утечку информации. Подходя к двери, Рик безошибочно определил, что за ней скрывается Эйлин. После окончания рабочего дня он отправился к Мэгги, полностью отдавая себе отчет в последствиях этого поступка. Он наживал себе врага в лице Эйлин, в любую минуту готовой к схватке. Но даже подготовившись, Рик был сражен наповал опасным блеском ее глаз, метнувшим яростные стрелы в его сторону по дороге в гостиную. Она остановилась в центре комнаты. — Это низкий поступок, Хокинс, — сказала Эйлин и резко повернулась, взмахнув убранными в хвост волосами. — Идти к бабушке было просто подло. — Я знаю. — Он засунул руки в карманы брюк во избежание соблазна коснуться ее или обнять. — Отчаяние, безысходность… — Твои методы нечистоплотны, — вставила она, прерывая его. — И я это запомню. — Ты сама загнала меня в угол. Рик использовал бы любое оружие, только бы убедить Эйлин выйти за него замуж. — Но обратиться к бабушке? Мне даже в голову не могло такое прийти, — сказала она, невольно оглядывая неуютную, практически пустую комнату. Он старался посмотреть на свою квартиру глазами Эйлин и почувствовал, что от ее внимания не смогут скрыться голые холодные стены и полное отсутствие всего, что хотя бы отдаленно напоминало человеческий дом. — Это помещение ужасно. — Да, я разговаривал с твоей бабушкой, а эта квартира не так уж плоха. — Дизайнера убить мало. — Я не прибегал к услугам оформителей. — Так ты это сам придумал? — Она осмотрелась внимательней. — Это напоминает стандартный гостиничный номер, нет, погоди. Даже в гостиницах цветовая палитра намного богаче. Ты слишком широко раздвинул границы своего серенького мира. — Меня здесь практически не бывает. — Это хорошо. Иначе бы пришлось держать голову в духовке. — Плита у меня электрическая. — Все равно было бы безопаснее. — Она покачала головой, молча выражая свое неодобрение, и вернулась к основной теме разговора: — В любом случае, цель моего прихода только в том, чтобы еще раз довести до твоего сведения, что, несмотря на все твои ухищрения, я не собираюсь выходить за тебя замуж, даже если ты натравливаешь на меня мою собственную бабушку. — Черт побери, Эйлин! — закричал Рик, подходя ближе, не в силах более сдерживаться. — Я не хочу, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным. Она вздрогнула, рот от удивления открылся. — Ты употребил мерзкое слово. И довольно устаревшее. Он хрипло рассмеялся. — С подобной легкостью о таких серьезных вещах говорят только люди вроде тебя. — Что? — Тебя и Бриди вырастила бабушка. Но ты родилась в полной семье, и твои родители были женаты. Они вас любили. И единственной причиной, по которой они не смогли заниматься вашим воспитанием, была их преждевременная смерть. Эйлин побледнела от напоминаний о давно прошедших, но все еще очень болезненных событиях. — Родители вас обеих очень любили. Они были женаты и преданы друг другу и своим детям. Ты ничего не знаешь о другой жизни. И слово это не вышло из употребления до сих пор, — процедил Рик, сжимая руки в карманах. Голос Эйлин прозвучал менее уверенно: — С нашим ребенком все будет в порядке. Не имеет никакого значения… Он оборвал ее резким, колким взглядом. — Для меня это имеет огромное значение. И поверь мне, что это будет важно для него, особенно когда ребята начнут обзывать его, награждая совсем не лестными определениями. — Его никто не будет обзывать. — Будут, помяни мое слово! — Он говорил с горечью, подступающей к горлу. — Эйлин, ты просто не знаешь, что это такое. Я испытал все на собственной шкуре. И не позволю моему ребенку пройти этот мерзкий путь. — Рик… — Состоять в законном браке со мной не так уж плохо, — продолжал Рик. Он был богатым бизнесменом и мог дать ей все, что она только захочет. — Я помогу тебе расширить твое дело, купить более просторное помещение под цветочный магазин… — Мне не нужно… — Ты упоминала о заказе на обслуживание свадебной церемонии, — сказал Рик, развивая теперь уже коммерческую тему. Если нельзя убедить ее выйти за него замуж ради ребенка, может быть, воздействуют материальные факторы? Эллисон стала его женой только из-за денег. Почему бы и Эйлин не сделать того же? Но, увы. Эйлин совсем не походила на Эллисон. Ей было все равно, нищий он или мультимиллионер. Она была умной и такой чертовски независимой, что ни капельки в нем не нуждалась. Сверхприбылями ее не удивишь. Конечно, Рик знал, что Эйлин с ним жить не будет. Она никогда не останется с ним. Но до того как она от него уйдет, они смогут официально зарегистрировать свой брак, что позволит дать ребенку его фамилию и защитить от обидных нападок со стороны других детей. — Я и здесь смогу помочь. Например, профинансировать твое участие в планировании свадебных церемоний. Из тебя выйдет отличный специалист. — Рик, — сказала она, вздыхая, — мне нравится мое дело в том виде, состоянии и объеме, в котором оно существует на сегодняшний день. Он говорил без умолку, приводя новые доводы и выделяя те положительные детали, которые делали брак привлекательным. Эйлин внимательно слушала, и наконец до нее дошло, что мотивом для женитьбы был не только ребенок. Мотив был значительно шире. Она поняла, почему Рик так упорно настаивал на браке. Сам того не подозревая, он проявлял огромную заботу о ней. Об этом говорили его глаза. Правда, в них еще были страх и ужасное опасение, что она вот-вот ускользнет от него. Как и все остальные близкие ему люди. За исключением бабушки, которая его вырастила. А теперь Рик боялся, что и Эйлин тоже покидает его. И он защищал себя и будущего ребенка, как только мог. Когда это прозрение пришло к Эйлин, рой печальных мыслей сразу же вылетел из ее головы. Она подумала, что бабушка, наверное, права. Может быть, Эйлин действительно его любит. Если бы это было не так, она смогла бы пойти с ним под венец и с чистой совестью превратить этот брак в коммерческую сделку. Так в чем же дело? Раз он ей небезразличен, почему она не может выйти за него замуж? Еще одна загвоздка… Необходим психотерапевт. Эйлин совершенно запуталась. Рик ничего не говорил ей о любви, потому что не верил в любовь. Он не давал клятв быть с ней рядом в счастье и в горе, потому что был уверен, что она оставит его первой. Итак, самое разумное, что Эйлин могла сейчас сделать, это дать свое согласие. Единственным способом доказать ему, что никогда его не бросит, было выйти за него замуж. А если она докажет, что отношения их надежны, он непременно полюбит ее. Одному из них надо рискнуть. И, похоже, жребий пал на нее. — Ну, хорошо, — сказала Эйлин, оборвав его на полуслове. — Хорошо? Рик смотрел на нее с подозрением. Она понимала, что брак будет непростым. Но когда решение уже было принято, Эйлин вдруг почувствовала, что сделала единственно правильный выбор. — Я согласна, — сказала она, — только при одном условии. Робея, он осмелился уточнить: — Каком? — Что это будет не фиктивный, а самый настоящий брак. Во всем. Рик вынул руки из карманов, протянул их к ней и утвердительно кивнул: — Подлинный брак. На все время его существования. — Да, опять этот оптимистический взгляд на жизнь, — усмехнулась она, и он крепко ее обнял. Эйлин склонила голову ему на грудь в надежде, что поступила правильно. Церемония бракосочетания была краткой и очень милой. Пластиковые ленты огораживали скамейки для гостей и посетителей, а усилители разносили звуки музыки. Счастливые пары новобрачных выстроились в ряд в просторном фойе, с нетерпением ожидая своей очереди. Священник был низкорослым и очень толстым, в круглых очках с проволочной оправой и длинной седой бородой. Его можно было принять за Санта Клауса, если бы не яркая гавайская рубаха, полинявшие джинсы и сандалии на ногах. Обе бабушки присутствовали на церемонии, а также Бриди и ее муж. Они оставили троих детей со свекровью Бриди и наслаждались выходными днями в Лас-Вегасе. Все шло по плану, пока Санта не задал рокового вопроса: — Согласна ли ты назвать перед Богом и людьми этого мужчину своим законным супругом? Эйлин охватила паника. После предложения руки и сердца, сделанного Риком, прошло всего две недели, и она была уверена, что со свадьбой они явно поторопились. К горлу подступил ком. Она обернулась в зал, чтобы посмотреть на членов своей семьи. Бабуля, всегда спокойная и величественная, в своем темно-синем костюме с приколотой к лацкану сверкающей серебряной брошью выглядела немного сконфуженной. Бриди, выделявшаяся из толпы рыжими волосами, крепко вцепилась в руку мужа и отчаянно водила глазами, умоляя Эйлин произнести хоть что-то. Бабушка Рика, с непослушно выпавшей прядью седых волос, тихо и монотонно повторяла слова церковных песнопений. — Эйлин… — прошептала Мэгги Райан довольно отчетливо, словно пытаясь вывести внучку из оцепенения. — Что-то не так? — послышался приглушенный голос бабушки Рика. Эйлин чувствовала, что это бракосочетание создаст гораздо больше проблем, чем разрешит. Так что она тогда здесь делает? Она посмотрела на Рика. Одного его взгляда было достаточно, чтобы дыхание остановилось. Эйлин видела в глубине этих темно-карих глаз выражение искреннего сожаления и смиренного принятия отказа. Рик заранее предполагал, что Эйлин от него отступится. Он был готов к тому, что она изменит свое решение перед алтарем и сбежит из-под венца. В нем жило два человека, и один из них все время ждал, что Эйлин развернется и уйдет, оставив его перед священником в полном одиночестве. И именно это заставило ее ответить: — Да. Искра удивления блеснула в его глазах, и он надел ей на палец обручальное кольцо с бриллиантом в четыре карата. Эйлин сделала глубокий выдох, словно ощутила свалившийся с нее груз. Слова клятвы, которые дались ей с таким трудом, стучали в ушах и снова, словно эхо, проносились в голове. Она пыталась понять, как временная работа плавно переросла в пожизненное обязательство и было ли это на самом деле предначертано судьбой. Было ли Богу угодно соединить их? Или это очередная причуда проказницы-судьбы? Эйлин смотрела, как переливается бриллиант в лучах света, пока священник монотонно бубнил заключительные фразы, соответствующие обряду. И молча она дала обещание своему будущему ребенку, что сделает этот брак и счастливым. Она убедит Рика Хокинса в своей любви. Вокруг воцарилась абсолютная тишина. Казалось, время остановилось. Да, Эйлин действительно его любит. Она полюбила. Впервые в своей жизни. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Время вновь обрело реальность, когда священник произнес: — Можешь поцеловать жену, сын мой. Рик повернулся к ней лицом и склонил голову. Эйлин чувствовала, как его дыхание согревает ей щеки. Неожиданно подступили слезы, и она отчаянно заморгала, не позволяя им пролиться. Под звуки музыки и аплодисменты родни он тихо прошептал адресованные только ей слова: — Спасибо тебе, Глазастик, — и поцеловал ее. Сердце Эйлин заколотилось быстрее. Казалось, что загремел гром и засверкала молния, и вскипевшая кровь уносила рассудок в далекое плавание. Любовь переполняла ее, она подняла руки и обняла его за шею. Упоительный поцелуй разжигал желание. Эйлин мечтала о взаимной любви. Не о счастье носить его фамилию, не о счастье иметь от него ребенка. Эйлин хотела, чтобы Рик ее любил. И она знала, что ей придется за это сражаться. Игнорируя новобрачные пары, ожидавшие своей очереди, Рик не спешил закончить поцелуй. Эйлин таяла в его объятиях, наслаждаясь нахлынувшими чувствами. Крепко прижавшись к нему, она вложила в этот поцелуй всю свою душу в надежде, что Рик примет его как знак доказательства ее верности. — Ну, хватит, ребята, — довольно грубо завершил церемонию священник. — До ужина у меня еще пять пар брачующихся. Рик поднял голову, прервав поцелуй, и посмотрел на Эйлин. И вдруг на какое-то краткое мгновение она увидела в его глазах что-то совершенно новое, что заставило ее переосмыслить так тяжело давшийся ей шаг к законному браку. Пока родственники осыпали ее поздравлениями, сопровождая их крепкими объятиями, она цеплялась за искру надежды в глазах Рика и уверяла себя, что это и было началом пути. В ночное время Лас-Вегас сверкал, словно глубокий темный сосуд, набитый доверху драгоценными камнями. Рубиновые, изумрудные, сапфировые и бриллиантовые огни расцвечивали темноту, создавая иллюзию яркого дня. Толпы туристов неиссякаемыми потоками текли по тротуарам, а на мостовой стройными рядами выстроились вереницы машин. На одной стороне улицы глазам изумленной публики были представлены и Эйфелева башня, и центральная часть Нью-Йорка, и кусочек Италии. Можно было ознакомиться с древними пирамидами, средневековой Европой и со всеми правителями Рима. Народ передвигался суетливо, сжимая в руках штампованные пластиковые емкости, наполненные десяти и двадцатипятицентовыми монетами, остатками своих надежд на мгновенный выигрыш в казино. Из окон роскошного гостиничного номера, расположенного на последнем этаже небоскреба, вид открывался просто великолепный. Эйлин отошла от окна и увидела, как Рик закрывает дверь за официантом, доставившим заказ в их номер. Теперь, когда они остались одни, а их родственники проводили свое свободное время во власти Грешного города, тишина казалась оглушительной. — Голодна? — спросил ее Рик, приподнимая купол серебряной крышки с одной из тарелок, стоящих на передвижном сервировочном столике. — Не очень. Рик вернул крышку в исходное положение. — Я тоже. — Он вынул бутылку шампанского из серебряного ведерка и освободил горлышко от проволоки. — Вместо еды отведаем вот это. — Возможно, мне не следует. Она подумала, что это самое печальное последствие ее теперешнего состояния. — Ничего страшного, — улыбнулся он. — Это игристый сидр. Эйлин рассмеялась. Конечно, Рик не мог забыть, что ей не рекомендуется пить вино. И мистер Сама Организованность позаботился о напитках, более приемлемых для ее здоровья. — Сидр? Он пожал плечами: — Сидр, но я никогда таких напитков не пил. Пока он открывал бутылку, она осматривала их апартаменты. Они были огромными. Двухкомнатный номер со спальней и гигантских размеров гостиной расположился на тридцатом этаже гостиницы под названием «Сандаловое дерево». Два маленьких диванчика стояли друг против друга, а между ними красовался низкий широкий стол, приютивший в самом центре изящную аранжировку из свежесрезанных и чудесно благоухающих роз. По одну сторону комнаты был газовый камин, и языки пламени уже плясали в его глубине, имитируя пожирание огнем фальшивого дерева, а по другую сторону находился музыкальный центр. Огромные раздвижные окна были открыты, и отблески огней вечно бодрствующего города добирались сюда, освещая комнату мягким заревом. Дополнительного освещения не требовалось. Эйлин перевела взгляд на дверь, за которой скрывалась их спальня, где большая двуспальная кровать была уже давно застелена. В животе что-то защекотало при воспоминании о том, как они с Риком занимались любовью, лежа поперек широкого матраца. Ужасно глупо, но она сильно нервничала в предвкушении событий их первой брачной ночи. Рик был хорошо знаком с каждым дюймом ее тела, так что изображать из себя стыдливую невинную невесту было бы смешно, но ее переживания не поддавались логическим объяснениям. Пробка вылетела из бутылки и, отскочив от потолка, благополучно приземлилась на одном из диванов. Эйлин подпрыгнула от испуга. А Рик уже двигался в ее направлении, держа в руках два высоких хрустальных бокала, наполненных игристым сидром. И сердце ее не только не восстановило свой нормальный ритм, а снова чуть не выпрыгнуло из грудной клетки. Протягивая ей один из бокалов, он слегка соединил их хрустальные поверхности и, когда раздался мелодичный звон, произнес: — За нас. Она всматривалась в его глаза, желая сейчас только одного: чтобы он искренне поверил в их брак и считал его подлинным началом их семейной жизни. Любовь творит чудеса, и, если любишь, то многое по плечу. Но все, на что Эйлин могла сейчас надеяться, это на то, что она сможет его убедить в реальности их благополучного будущего. Рим не был построен за один день, и она постарается набраться терпения и не торопить события. Хотя Рик производил впечатление крепкого орешка. — Правильно, давай выпьем за нас. Она жадно прильнула губами к бокалу. Взгляд ее упал на простенькое обручальное золотое колечко, которое она надела ему на палец во время церемонии, и беспокойство обожгло ее. Рик наблюдал, как резкий эмоциональный всплеск и моментальное изменение настроения отражаются в ее глазах. И уже не в первый раз с тех пор, как она снова ворвалась в его жизнь, он гадал, какие же мысли скрываются в их глубине. Наступило ли внезапное прозрение и сожаление о том, что произошло? Может, она уже мысленно пакует чемоданы, чтобы продолжить путешествие по жизни одной? Но какое значение это, в сущности, имеет? Теперь они женаты. Их ребенок защищен законом. Никто не посмеет назвать его внебрачным. И даже если Эйлин разорвет с ним отношения уже сегодня, то свидетельство о браке навсегда останется надежным прикрытием для будущего младенца. Но Рик чертовски не хотел, чтобы она уходила. Одной только мысли о ее возможном исчезновении из его жизни было достаточно для создания полнейшей внутренней пустоты. Когда ушла Эллисон, Рику удалось это пережить. Но ее поступок больше затронул его самолюбие и покачнул жизненные принципы, оставив сердце невредимым. Если уйдет Эйлин, она заберет с собой его сердце. Но в эту минуту она находилась рядом и была его венчанной женой. А эта ночь должна стать их первой брачной ночью. Забирая у нее пустой бокал и ставя оба хрустальных сосуда на стол, он вновь повернулся к ней и приложил свою руку к ее щеке. — Я тебе говорил, как потрясающе красиво ты сегодня выглядела? Губы ее расплылись в улыбке. — Не припоминаю. — Ты просто кокетничаешь, — сказал он, обводя ее с головы до ног медленно скользящим взглядом и так же медленно пуская его в обратный путь. Ее свадебный наряд лимонно-желтого цвета выглядел сотканным из солнечных лучей. Яркое полотно стягивало грудь и плавно переходило в пышную юбку, которая заканчивалась чуть выше колен. Оголенные плечи, изящные ключицы и совершенная линия шеи завершали впечатление. Рику достаточно было одного только взгляда, чтобы испытать возрождение жгучей страсти. Она вскинула голову, и роскошные вьющиеся волосы качнулись зыбкой волной. И ему вдруг захотелось повергнуть злого дракона сомнения. Он наблюдал, как она шла к нему навстречу по красной ковровой дорожке, и наслаждался ее красотой. На лице Эйлин было выражение радости и предвкушения чуда. Она улыбнулась немногочисленным представителям их родни и заняла положенное ей место рядом с женихом. И тут его охватило жгучее сожаление, что это мгновение не может длиться бесконечно. И хотя Рик дал себе клятву не допускать чувства в свое сердце, он с тоской признал, что в этот раз катастрофически близок к истинной любви. Но ощущение это было еще слишком непрочным, эфемерным. Эйлин обязательно уйдет. Если это не случится сегодня, то обязательно произойдет в скором будущем. Рик не может позволить себе упоительного наслаждения любить ее. Но зато может отдаться во власть испепеляющей его страсти. Неистребимого желания прикоснуться к ней, ласкать ее тело, возбуждать, вызывая ее ответные рефлексы. Он коснулся пальцами губ Эйлин. Мысли путались, сердце вылетало из груди, стоило ей закрыть глаза и склонить голову от его нежных прикосновений. Он ласкал ее гладкую, бархатную кожу. — Ты мне нужна, — ласково произнес Рик, совершенно не уверенный в том, сказал ли это вслух. — И ты мне, — отозвалась Эйлин, прижимаясь к нему, разжигая огонь желания. — Прямо сейчас. Рик обхватил ладонями ее лицо. Он захватил в плен губы Эйлин, грабительски отнимая теплоту и нежность и пряча их глубоко внутри. Он крепко удерживал ее в своих объятиях, притягивая как можно ближе, словно мог слить воедино их тела, делая Эйлин своей неотъемлемой частью. Следуя желаниям Рика и полностью их разделяя, она прильнула еще ближе, обвила руками его шею и страстно отвечала на поцелуи. Удовольствие переполняло Рика. Руки ее скользили по его спине, гладили, ласкали, умиротворяли, пока не развеяли всех мыслей, кроме одной: на ней слишком много одежды. Рик расстегнул молнию подвенечного платья и, как только ткань обнажила ее тело, мгновенно перевел руки ей на спину. На ней не было бюстгальтера, а трусики представляли собой облегченную модель. В считанные секунды она лишилась и этого аксессуара своего туалета. Эйлин прервала поцелуй и жадно вдохнула воздух. Потом легким движением сбросила с него пиджак. Пальцы торопливо расстегивали пуговицы на сорочке, и ему пришлось помочь ей. Снимая сорочку, он рассмеялся. Эйлин значила для него значительно больше, чем партнер по постели. Или даже чем будущая мать его ребенка. Его пленяли свет и тепло, исходившие от нее, ее лучезарная улыбка и завораживающий смех. В ней соединилось все, о чем он только мог мечтать и чем не в состоянии был обладать. Эйлин притягивала Рика, манила, она была самым большим искушением его жизни. Рик сбросил остатки одежды и обнял ее вновь, скользя руками по спине и прижимая все крепче. — Мне так хорошо с тобой, — ласково шептал он, покрывая поцелуями ее шею и плечи. Она запрокинула голову, вздохнула и тихо сказала: — Так восхитительно ощущать близость твоего тела, Рик. Я люблю твои поцелуи. — Взгляды их встретились, и, наконец, она призналась: — Мне нравится ощущать тебя внутри себя, мне нравится то, что ты заставляешь меня испытывать. Рик с трудом дышал. В мире имела значение только Эйлин. Не желая медлить ни минуты, он увлек ее на покрытый густым ворсом ковер у самого окна, в любопытных стеклах которого отражалась эта эротическая сцена. Рик ласкал тело Эйлин, целовал ее, открывая в ней все новые тайны и забирая все, что она могла дать ему. Эйлин с упоением отвечала на его поцелуи. Его горячие руки воспламеняли ее. Она жаждала момента слияния их тел. Рик разжигал ее нежными прикосновениями рук, и она щедро отдавала все свои богатства, как бы стремясь убедить его в своем бескорыстии и искренности. Но вдруг в разгар упоительных ласк ею овладела одна лишь мысль: — Рик, я хочу… — Я знаю, дорогая, знаю, — прошептал он, и его жаркое дыхание обожгло ей лицо. — Я хочу тебя! Лицо его напряглось, он накрыл ее своим телом, овладевая ею, рьяно ускоряя темп. Эйлин выкрикивала его имя, прижимаясь к нему еще крепче, предвкушая приближение эмоционального взрыва. И через минуту он присоединился к ней. Они вместе постепенно возвращались из только им ведомого фантастического мира на грешную землю. Когда перед глазами все перестало кружиться и Эйлин была почти уверена, что ей хватит дыхания, чтобы разборчиво говорить, она произнесла: — С законным браком, Рик! Он поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза. — Тебя тоже. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Спустя месяц Эйлин все еще сомневалась в правильности своего выбора. Да, она была уже замужем. И у нее имелась груда фотографий, подтверждающих случившееся. Но ощущение изменения своего статуса не приходило. Да и могло ли оно прийти, если твой новоиспеченный супруг относится к тебе как к постояльцу, временно снимающему у него угол? Или скорее как к сожительнице, с которой он регулярно занимается ошеломляющим, умопомрачительным сексом. Но, за исключением постели, близость и взаимопонимание не распространялись на все остальные сферы семейной жизни. Рик практически не бывал дома, по-прежнему проводя большую часть времени на работе. Кадровое агентство все-таки прислало секретаря, заменившего Марго. При его напряженном рабочем графике и занятости Эйлин в цветочном магазине встречаться им приходилось только в постели. Но как только с сексом было покончено, Рик отворачивался от нее, словно готовился к тому, что она встанет и уйдет, и тихо засыпал. Не было никаких вечерних посиделок в обнимку или задушевных обсуждений их райского будущего. Эйлин старалась не унывать. Своим присутствием она доказывала ему, что не собирается от него уходить. Но по его глазам она видела, что он не может в это поверить… — Как продвигаются дела с новым домом? — Что? — Эй! Бриди усмехнулась и схватила печенье. Чудесный запах сахарного сиропа с корицей наполнял кухню Бриди, делая атмосферу по-домашнему теплой и уютной. Ноябрь плавно перешел в декабрь, погода стояла промозглая и тоскливая, но непродолжительное посещение сестры помогало Эйлин растопить душевный холод, царивший в душе. — Как продвигаются дела с вашим новым домом? — настойчиво повторила Бриди. — Все идет по плану? Их новый дом. Еще одно уязвимое место. Эйлин нахмурилась. Рик купил огромный, в испанском стиле дом, расположенный на возвышенности, даже не сочтя нужным ради приличия посоветоваться с ней. Рик неубедительно оправдывался лишь своим желанием удивить ее. На самом деле он просто пытался упрятать Эйлин в позолоченную клетку и покупкой большого дома надеялся удержать ее в семье. Но эта недвижимость и отдаленно не походила на жилой дом. Это было огромное помещение, с полным отсутствием тепла и уюта. Эйлин слонялась по просторному владению одна и не могла даже убедить мужа, что хочет принять участие в выборе мебели. — Нет, — наконец ответила она. — Что ты хочешь этим сказать? Эйлин взяла еще одно печенье затейливой формы. — А имею я в виду то, что там пока еще нет даже мебели. Отдельные предметы обстановки, которые я привезла из загородного дома, ничего не решают. — Бога ради, Эйлин. Возьми несколько свободных дней и займись этим. Она медленно грызла печенье и наблюдала за каждой крошкой, падающей на стол. — Я не хочу делать это одна, Бриди. Это наш дом. По крайней мере так предполагалось. Рику тоже следует принимать участие в его обустройстве. Эйлин хотела, было, выговориться, рассказать все сестре. Бог тому свидетель, что копить это в себе безрассудно и ни к чему хорошему не ведет. Но обсуждать Рика за его спиной несправедливо, это даже походило на предательство. Неужели ему и в голову не приходит, что она его любит? Неужели он настолько слеп, что отталкивает любящего человека, вместо того чтобы идти ему навстречу? Словно почувствовав, что Эйлин хочет сменить тему разговора, Бриди ловко увела беседу в другое русло: — Я все еще не могу поверить, что ты вышла замуж за моего школьного кавалера. Эйлин была очень признательна сестре. Именно сейчас она мечтала расслабиться и насладиться счастливой семейной атмосферой. Вот таким и должен быть дом. С шумом, гамом, суетой и беспорядком, смехом и доносящимися из разных комнат голосами детей… Эйлин подалась вперед, схватила еще одно печенье и на этот раз отправила его в рот целиком. — Ты хочешь сказать, что Рик ненадежный человек и потенциальный предатель? Большие голубые глаза Бриди чуть не вылезли из орбит. — Боже упаси. Он бросил меня, когда мы заканчивали школу, много лет назад. И это не дает нам права ни на какие характеристики. — Конечно, — сказала Эйлин, выпрямляясь в кресле. Воспоминания вереницей проносились перед глазами. И пока мозг был занят работой, взгляд рассеянно блуждал, медленно отмечая опрятную, выкрашенную в голубой и белый цвета кухню Бриди. Ей попадались то детские рисунки, прикрепленные к дверцам холодильника, то маленькие пятнышки, оставленные детскими грязными пальчиками на стеклянной раздвижной двери, то книжки-раскраски, разбросанные по всему полу. — Это ведь не ты была инициатором разрыва, правда? Он оставил тебя? — Да, он, — ответила Бриди. — И прямо перед выпускным вечером. — Усмехнувшись, она добавила: — Ему повезло, я решила серьезно заняться спортом, но потом вместо отмщения я его простила. Эйлин взволнованно замотала головой и подалась вперед. — Погоди, он действительно оставил тебя первым? Бриди открыла, было, рот, но ее остановило появление ворвавшейся в комнату рыжеволосой малышки. — Мама, мама! — Трехлетняя Бэкки вцепилась в правую ногу Бриди. — Джейсон не разрешает мне с ним летать. — Дорогая, Джейсон и сам не может летать. Он… — Бриди мгновенно сорвалась с места. — Летать? — и опрометью кинулась к внутреннему дворику. Тем временем Бэкки вскарабкалась на колени к Эйлин, стащила со стола печенье и удобно устроилась, прислонившись к тете: — Мальчишки все глупые, — заметила она, собираясь отправить в рот печенье. Эйлин погладила племянницу по пушистым волосам и поцеловала в темечко. — Лет через десять я это тебе напомню. Но малышка уже слезла с теткиных колен и ползала по полу в поисках своего любимого красного карандаша. Эйлин внимательно наблюдала за активными движениями племянницы и довольно улыбалась, поглаживая свой живот и шепотом приговаривая: — Никаких полетов, если только мы все вместе не на борту самолета, договорились? Улыбка постепенно сходила с лица. Мысли о Рике вновь переполняли голову. Много лет тому назад он перестал общаться с Бриди, боясь, что она бросит его первой. И Эйлин стало интересно, не крылась ли причина его развода в том, что он сам дистанцировался от Эллисон, точно так, как сейчас отдаляется от нее. Да, его поведение равносильно уходу. Он практически не бывает дома, не живет в этом похожем на пещеру безликом помещении, которое купил для нее. Предпочитает сохранять определенную эмоциональную дистанцию и не преодолевать возникающих между ними барьеров. Он уходит даже от разговоров о ребенке и о совместных планах на жизнь, словно заранее знает, что не вписывается ни в какие планы Эйлин. Рик все еще обнимал Эйлин и согревал своим телом по ночам, но не теплом своего сердца. Другими словами, он существовал в ее жизни, как привидение. Связь их была довольно странной. Рик был рядом, но это не делало его неотъемлемой частью ее жизни. Душа Рика продолжала идти своей собственной дорогой. Он забаррикадировал свое сердце, возведя вокруг него высокий прочный забор в качестве неприступного оборонительного сооружения. Но Рик не отдавал себе отчета в том, что, возводя эти стены, он лишает себя любви, которая не в состоянии пробиться сквозь ограду. Он уже вытеснял Эйлин из своей жизни, чтобы на случай ее ухода предусмотрительно избавить себя от страданий и душевных мук. И она не знала, удастся ли ей найти брешь в хитроумной системе обороны и проторить тропинку к его сердцу. Спустя два дня нетерпение Эйлин было готово вырваться наружу, сокрушая все на своем пути. Она больше не могла мучиться. Бесплодные ожидания, пустые надежды и терпение не принесли никаких результатов. Все средства были исчерпаны. И поскольку Рик уезжал на четыре дня в командировку в Сан-Франциско, альтернатива казалась простой: разговор должен состояться немедленно. Когда Рик спустился вниз, Эйлин была уже одета и ждала его на кухне. Шаги Рика по ступеням эхом отражался в огромном, заполненном гробовой тишиной пространстве. Весь дом походил на тюремную камеру, ряд широких окон, идущих по фасаду здания, открывал панораму безбрежного океана. Комнаты зияли пустотой. Голые, холодные, ничем не прикрытые полы и сиротливые стены дополняли общую картину. Жилище казалось заброшенным. Эйлин с волнением готовилась к предстоящему разговору. В течение последних двух дней она только об этом и думала. И вот пришло время вынудить Рика объясниться. Он остановился словно вкопанный, как только увидел Эйлин. На нем были темно-синий деловой костюм, белоснежная сорочка и кроваво-красный галстук. Пряный аромат лосьона быстро распространился по комнате, и ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы совладать со своими эмоциями и не кинуться в его объятия. Сексуальная сторона их отношений была на высоте. Но только этим и ограничивалась совместная жизнь Эйлин и Рика. — Я думал, что сегодня ты собираешься в свой магазин пораньше, — сказал Рик. Оказывается, он помнил то, о чем она говорила. Это было отрадно. — Я предупредила Паулу, — ответила Эйлин. — Она заменит меня с утра и примет новые поставки. — Она отхлебнула кофе и поставила чашку на кухонную стойку. — Я хотела бы поговорить с тобой. Какая-то магическая сила дернула за веревочку и опустила глухие ставни на его глаза. Дистанция между ними в духовном плане не сокращалась. — У меня нет времени, — коротко ответил Рик. И, быстро сверившись со своими золотыми наручными часами, посмотрел на нее. — Мне уже надо выезжать, чтобы не опоздать на самолет. — Рик, ты не можешь больше не замечать меня. Он прошел мимо нее к кофеварке и, налив себе полчашечки ароматного напитка, снова повернулся к ней. — Тебя никто не игнорирует, Эйлин. Он был совсем рядом, и благоухание его лосьона дурманило ей голову. Но вместе с тем он был сейчас от нее гораздо дальше, чем когда-либо. — Хорошо, может быть, я подобрала не совсем точные слова. — Она подняла руки вверх и крепче затянула собранные в хвост волосы. Снова опустила руки на край серой холодной гранитной кухонной стойки. Да, опять серой. Господи, неужели все в этом мире соткано из оттенков серого цвета? — Да, ты не игнорируешь меня. Ты меня подавляешь. — Что? Она справилась с комком, подступившим к горлу. — Ну, например, этот дом. Он отхлебнул кофе. — Я полагал, что дом тебе понравился. — Да, он мне понравился, но проблема не в этом. Он сделал еще один глоток. — Тогда объясни, в чем же все-таки проблема. Эйлин несколько секунд не отрывала от него глаз. Неужели он такой бестолковый? — Ты купил этот дом, даже не удосужившись поставить меня в известность. Взгляд его становился все более суровым. — Мы уже говорили об этом. Я хотел сделать тебе сюрприз. Покупка колоссального по размерам здания, выстроенного в одном из самых престижных и экзотических мест, произошла так буднично, словно ее муж приобрел себе новую сорочку. Красота этого особняка поразила Эйлин и привела в некоторое замешательство, но сам факт, что ее участие в принятии решения даже не обсуждалось, не мог не оскорблять ее. — Прими мои поздравления. Сюрприз состоялся. Мышцы его лица напряглись. — Куда ты клонишь, Глазастик? Подразумевалось, что употребление ее детского прозвища должно было смягчить ее нрав. Рик прибегал к этому, когда хотел притвориться, что они близки и прекрасно понимают друг друга. Но ничего прекрасного в действительности не было. Эйлин тяжело вздохнула и пристально посмотрела ему в глаза. — Нам надо поговорить. Он предполагал, что это должно было когда-то произойти. Но все-таки был удивлен, что этот момент наступил так скоро, всего через месяц после свадьбы. Он глядел на нее, и сердце его переворачивалось. Красно-рыжие волосы с золотистым отливом, стянутые в традиционный хвост, раскачивались, имитируя ритмичные колебания метронома. Локоны пружинили, когда она ходила, и раскачивались еще сильнее, когда она распалялась. Они словно служили индикатором настроения Эйлин. Ему нравилось, как прическа дублировала каждое ее движение. На ней были джинсы и старая трикотажная рубашка с немного потускневшим изображением Санта Клауса. Рика восхищало в Эйлин буквально все. Жить с нею вместе представлялось ему путешествием по раю и аду одновременно. Слышать в темноте ее голос, знать, что она лежит всего лишь на удалении вытянутой руки от тебя, было счастьем, о котором он мог только мечтать. Она часто напевала что-то фальшивым голосом, стоя под душем, ругала телевизионные коммерческие передачи и быстро набирала вес, придерживаясь самой отвратительной из диет, рекомендующей кусочничать и потреблять пищу на скорую руку. Если ей было хорошо, она смеялась от всей души, и Рик искренне завидовал ее радости. Она ворвалась в его жизнь и перевернула в ней все вверх ногами. Но его неотступно преследовала мысль, что это скоро кончится, что ее уход уже не за горами. Ему хотелось насладиться временем, которое у них еще оставалось, но инстинктивные проявления привязанности предупреждали об опасности и не давали расслабиться. Стоило ей только улыбнуться, и он уже испытывал испепеляющую страсть. Она вздыхала и прижималась к нему во сне, и душа его не находила покоя. Но ее полное отсутствие интереса к их новому дому настораживало его. Эйлин относилась к тому типу женщин, которым было свойственно обустраивать жилище, вить гнездо. А она и палец о палец не ударила, чтобы хоть что-то сделать. На стенах не появилось никаких картин, разноцветные подушечки не заполонили пространства, диковинные растения не украсили помещения. И даже букет грациозных цветов не облагородил зияющей пустоты и вопиющей стерильности. Этот чудовищный дом был полной противоположностью ее уютному загородному коттеджу. Она достаточно четко выразила свое отношение к этому месту, как к временному прибежищу. Если конец настал именно сейчас, то лучше выяснить отношения и поставить точку. У Рика не было четкого представления о дальнейшей жизни, в которой Эйлин уже не будет, он не хотел быть инициатором разрыва и не стремился к одиночеству. Но если она все-таки решилась на этот шаг, пусть сделает его сейчас. — Прекрасно, — сказал он и сделал еще один глоток, обжигая горячим кофе горло. Назойливая боль в гортани могла притупить боль в сердце. — Говори. — Ну, наконец. Затаенное дыхание вырвалось из ее груди. — Эйлин… Она подняла руку вверх, словно просила полной тишины и внимания. — Ты считаешь себя моим мужем? — Прошу прощения? Он не хотел обсуждать очевидные факты. — Ты приходишься мне мужем, или ты просто давний, добрый друг семьи, или комфортно устроившийся сожитель? — Куда ты клонишь? — В этом вся проблема. Если ты мой муж, то где, собственно говоря, находишься сейчас? Рик отошел от кухонной стойки. — Сейчас я стою на этом самом месте. И меня пытаются оскорблять. Лицо Эйлин просияло, но радости в глазах не было. Его ответ был убедительным доказательством того, что дело может принять серьезный оборот. — Замечательно! Это первый раз, когда ты осознаешь, что находишься рядом со мной. С тех самых пор, как мы обвенчались. Рик не собирался покорно принимать ее обвинения. Он находился здесь днем и ночью. — О чем ты говоришь? Мы оба здесь живем. — Нет, — возразила она, медленно покачивая головой. — Это я живу здесь. А ты изредка наведываешься. Гордо прошествовав мимо него, Эйлин вышла из кухни, постукивая каблучками по терракотовому кафелю. Хвост злобно раскачивался из стороны в сторону, и, несмотря на атмосферу воцарившейся ярости, Рик не мог оторвать от него зачарованных глаз. Когда она повернулась, чтобы удостоить его взглядом, огненные искры, летящие из ее глаз, могли разорвать его на кусочки. Эйлин снова заговорила, и он совершенно растерялся. — Ты первым разорвал отношения с Бриди. Рик замотал головой, словно пытаясь прояснить разум. Какое отношение их личные проблемы имели к воспоминаниям десятилетней давности о его печальной любовной истории с ее сестрой? — Что? — С моей родной сестрой. С Бриджит. — Я знаю, кто такая Бриди, — скороговоркой выпалил Рик. — Ты на самом деле ничего не понимаешь? — спросила Эйлин с досадой. — Просвети меня. — С большим удовольствием. — Она уперла руки в бедра и со спокойствием встретила его испытующий взгляд. — Ты бросил Бриди перед самым выпускным балом. — И это важно?.. Хотелось бы знать, почему? Она улыбнулась, но улыбка была печальной, и губы ее дрогнули: — Господи, Рик. Десять лет тому назад ты вел себя точно так же, как и сейчас. И ты все еще этого не понимаешь. — Да, я все еще не могу понять, о чем ты говоришь, — сказал он, направляясь к мойке и ставя чашку на сверкающую чистотой холодную поверхность нержавеющей стали. — Ты бежал от Бриди, чтобы не дать ей возможности бросить тебя первой. Что-то больно кольнуло внутри. Осознание? — Я разорвал тогда отношения, потому что не мог позволить себе иметь даму сердца. — Конечно, не мог, — произнесла она низким, сорвавшимся голосом, переходя на неестественный шепот. — Как теперь не можешь позволить себе иметь законную жену. Он медленно повернулся и встал с ней лицом к лицу. — Ты проанализировала мои поступки и разгадала тайны личности, — тихо произнес он. — С удовольствием послушаю рассказ о себе. — Отлично. — Она засунула руки в карманы джинсов и стала раскачиваться взад и вперед, отрывая подошвы легких парусиновых теннисных тапочек от чисто вымытого кафельного пола. — Ты боялся сильно привязаться к Бриди, поэтому и бросил ее. И сейчас ты безумно боишься полюбить меня и создаешь спасительную иллюзию, что меня здесь нет. — Хватит. — Это было слишком похоже на правду. Внутри все клокотало, а сердце болело так, словно на него пришелся удар кулака гигантского великана. Рик поднял вверх обе руки. — У меня больше нет времени на продолжение дискуссии. Договорим, когда я вернусь из Сан-Франциско. Эйлин преградила ему путь, когда он почти уже выходил в холл, чтобы взять оставленные там вещи. Вытащив руки из карманов, она положила их ему на грудь. — Мы не сможем договорить, потому что ты предпочитаешь молчать. — Правда? — возразил он, стараясь не обращать внимания на тепло ее ладоней, проникающее вглубь, растапливающее его оледеневшую душу. — А как ты это называешь? То, чем мы с тобой занимаемся? — Этого не достаточно. — Чего не достаточно? — Рик говорил четко и быстро, всячески оттягивая добровольное признание в поражении. — Я обвенчался с тобой, я дал клятвы верности и преданности. — Ты не можешь исполнить свой долг и взять на себя ответственность даже за мебель, Рик. Он провел руками по волосам. — Купи все, что тебе понравится. Я оформил на тебя кредитные карточки, делай все, что хочешь. Она слегка толкнула его, потом опустила руки и отступила назад. — Разве ты не понимаешь? Этот дом должен стать нашим общим. Если я займусь обстановкой, он будет только моим. Ты нужен мне здесь, Рик. Я хочу, чтобы этот дом и я значили для тебя хоть что-то. — Черт побери, Эйлин, ты очень много значишь для меня. Ты носишь моего ребенка. Короткий и резкий смех вырвался из ее груди, и слезинка сорвалась с ресниц и покатилась по щеке. — Этот разговор пока не касался ребенка. Мы обсуждали нас. — Боже праведный! Ты хочешь сказать, что отсутствие мебели доводит нас до развода? Она печально замотала головой и стала суетливо вытирать слезы. — Пустой дом — это всего лишь метафора. Разве ты не понимаешь? Мы тоже, словно два опустошенных сосуда, Рик. И можем такими и остаться, если ты не впустишь меня в свое сердце. Но ты не собираешься этого делать, правда? Он поднял, было, руку, чтобы успокоить ее и приласкать, но передумал и крепко сжал пальцы в беспомощный кулак. Обнять ее значило дать ей ложную надежду. Ему никогда не удастся ее удержать. Сердце ныло, дыхание было прерывистым. И хриплым голосом он заговорил: — Можем мы вернуться к этому разговору после моей поездки? — Рик, а зачем вообще утруждать себя возвращением? И зачем мне здесь оставаться? Эйлин смотрела ему в глаза, и Рик чувствовал, как его водоворотом затягивает в изумрудную бездну. Он всегда будет хранить в своем сердце теплоту этих глаз. Но страдания и боль, через которые ему уже пришлось однажды пройти, послужили ему хорошим уроком и крепко держали его в жесткой узде. И этого напоминания было вполне достаточно, чтобы сдержаться и не обнять Эйлин, не склонить голову ей на плечо и не спрятать лицо в ее волосах, вдыхая свойственный только ей нежный цветочный аромат. — Наш дом пуст, Рик, — сказала она неестественно низким голосом, словно каждое слово стоило ей неимоверных усилий. — И он навсегда останется пустым, потому что ты этого хочешь. Он вздрогнул, словно она его ударила. Если бы Эйлин наградила его банальной пощечиной, то боль была бы физической. Эта же боль пронизывала до костей. — Ты не хочешь рисковать, — продолжила Эйлин, шаря руками по кухонной стойке в поисках ключей от машины. — Ты закрыл свое сердце навсегда, чтобы никто больше не смог до него достучаться. — Она вновь посмотрела ему в глаза, и он увидел в них печаль. — Конечно, это безопасно, но жутко одиноко, как в аду. Ты на самом деле стремишься провести остаток дней в полном одиночестве? Все, что Рик отчетливо слышал за последние минуты, так это только ее слова «Зачем мне здесь оставаться?» Значит, она все-таки собиралась уйти. Как он и предполагал. Все кончено. Все защитные средства и ухищрения по предотвращению катастрофы себя не оправдывали, боль была безумной. Рик отпрянул назад. Он сам не осознавал, насколько сильно был к ней привязан. Рик никогда не позволит себе думать о существовании в языке слова «любовь», потому что знать, что он ее потерял… черт, это разрушит его окончательно. Эйлин развернулась и направилась к двери. Рик последовал за ней. Она была уже на середине дорожки, ведущей к гаражу, и только тогда он произнес: — Я знал, что ты меня оставишь. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Сев в машину, Эйлин яростно стукнула по приборной панели, вымещая чувство неудовлетворенности собой. Черт побери! Ее поведение полностью совпадало с его ожиданиями. С первого дня их встречи он знал, что она уйдет. И она только подтвердила его пророчества, хотя совсем не собиралась делать это. Ладонями она стала растирать щеки, словно произошедшее всего несколько минут назад можно было уничтожить таким простым способом. — Я отказалась от него. Оставила одного в этом огромном заброшенном доме. Глупо, глупо, глупо. Бабуля, бывало, говорила, что однажды нетерпеливый нрав Эйлин возьмет свое и затмит в ней все самое хорошее. Сегодня бурный всплеск был слишком ярким примером. Эйлин пошла на поводу у разочарования и ярости, и ничего уже нельзя было изменить. Больше он ей никогда не поверит. С этого самого дня ему всегда будет мерещиться, что она от него уходит. Но коль дело сделано, то мчаться обратно, усеивая дорогу словами оправданий и обещаний, было бессмысленно. Она дала Рику клятву любви и верности при венчании. Он не поверил ей, так сможет ли поверить ее очередным заверениям? Она сидела в машине и терпеливо ждала. Надеялась, что он придет за ней. Верила, что ринется за нее в бой. И не только за нее, за них. Секунды медленно отсчитывали время, растягиваясь в мучительные минуты. Но единственным звуком, прорезавшим тишину, было ее собственное дыхание и резкие порывы ветра, стучавшие в лобовое стекло. Рик не выходил. А она не могла вернуться. — Боже праведный, Эйлин! — выпалила она, включая зажигание и обводя дом прощальным взглядом. — Ты вышла замуж в надежде научить Рика любить и доказать, что ты его никогда не оставишь. — Эйлин включила первую скорость и, выехав за пределы их участка, свернула на проезжую часть. — Отлично у тебя это получилось. Последняя ночь в Сан-Франциско была для Рика невыносимой. Он чувствовал себя во власти какой-то магической силы, не дававшей ему сосредоточиться на делах. Не хватало терпения прийти к единому разумному мнению и совершить сделки с требовательными и капризными клиентами, которых беспокоила только неустойчивость рынка ценных бумаг. — Господи, да какое значение имеет стабильность рынка? — ворчал он, заваливаясь на гостиничную кровать и набирая номер своего домашнего телефона. — Кроме Эйлин, все остальное неважно. Рика не было дома уже четыре дня. И его мучила неизвестность, где сейчас Эйлин. Чем она занята? О чем думает? С того момента как Эйлин покинула их дом, Рик переосмыслил всю свою жизнь, заставив свой мозг проделать титаническую умственную работу. Она была права. Он порвал с Бриди, равно как и со всеми остальными женщинами, встретившимися на его пути, чтобы уберечь себя от их потенциального неожиданного ухода. Это была устойчивая схема его поведения, но сейчас ему бы не хотелось повторять подобной ошибки. Снова и снова Рик прокручивал перед глазами картину ухода Эйлин. Вновь и вновь слышал звуки заработавшего мотора ее машины. Он не бросился вслед за ней, а стоял в оцепенении и молча наблюдал, как она уезжает. Но воображение рисовало ему совсем другие картины. В своих иллюзиях Рик хватал ее за руку, не давая открыть дверцу машины. Он обнимал ее и клялся в своей преданной и вечной любви. Он умолял ее остаться. Взывал к ее сердцу. Просил не покидать его никогда. И в его сказочных представлениях она улыбалась ему в ответ. И возвращалась. Но мечты были слишком далеки от реальности… Прижав телефонную трубку к уху, Рик вслушивался в гудки. Никто не отвечал. Эйлин там не было. Она ушла и, кажется, не собиралась возвращаться. Ему представлялся их окончательно опустевший дом. Его огромные комнаты. И зловещая тишина. И Рик знал, что без Эйлин не имело никакого значения, где он будет жить. Его постоянно будет окружать оглушительная пустота. Его ребенок будет расти в атмосфере любви, созданной лишь Эйлин. Рик мог бы полностью разделить это счастье, но вместо этого ему придется, как всегда, желать любви, но никогда не обладать ею. Он повесил трубку. Посмотрел на себя в зеркало, висящее над комодом, и произнес: — И что ты собираешься по этому поводу предпринять, идиот? Вскочив с постели, он подбежал к раздвижному шкафу, выхватил оттуда чемодан и стал торопливо бросать в него вещи. Если повезет, он еще успеет на первый утренний рейс. Шел дождь. Ее машина была припаркована у дома. Сердце Рика билось с большими перебоями, как и работавшие дворники, боровшиеся с потоком дождевой воды. Он вглядывался в размытое ливнем изображение ее машины и уговаривал себя не оставлять надежды. Рик не ожидал застать Эйлин дома, полагая, что ему придется отслеживать ее по дороге на работу или ловить в магазине и насильно убеждать выслушать его. Значит, разговор состоится здесь, в помещении, которое он хотел называть их домом. Подъехав вплотную к ее джипу, он выключил зажигание, выпрыгнул из машины и помчался к центральному входу. Когда добрался до парадной лестницы, он насквозь промок и едва дышал. Отчаяние переполняло его. Рик осознал свои заблуждения и свои ошибки. Пока еще не поздно, он хотел признаться ей в своей любви. И возможно, это было его последним шансом. Остановившись в просторном вестибюле с мраморным полом, Рик тихо прикрыл за собой дверь. Небольшие ковры были разбросаны по необъятной площади пола из наборного паркета. На тщательно отполированных поверхностях дубовых столов возвышались зажженные лампы, заливающие теплым золотистым светом комнату, изгоняя темноту навсегда. Огонь был разведен и в широком камине. Два фигурных дивана, обтянутые тканью цвета насыщенного бургундского вина, стояли друг против друга, вежливо уступив образовавшееся между ними свободное пространство только солидному дубовому столу с огромной вазой живых цветов. Десятки картин смотрели на него со стен, а у широких, шедших по фасаду здания окон разместилась многоярусная крученая подставка для цветов, давшая приют раскидистым папоротникам и обильно растущим комнатным растениям.. Рик затаил дыхание, слезы застилали глаза, он отчаянно заморгал, чтобы не расплакаться, провел рукой по лицу. Потом сделал один нерешительный шаг в глубь комнаты, словно боялся спугнуть то ли галлюцинацию, то ли сказку. Но картина не менялась. Все оставалось на своих местах. Из кухни доносился изумительный запах кипящего соуса для итальянской пасты. Но где же сама Эйлин? Рик стоял и прислушивался, пытаясь разобрать хоть единый звук, который откроет ему тайну местопребывания Эйлин. И вдруг до него донеслись нежные звуки музыки. Работало радио. Старая забытая мелодия «Голубые глаза» проникновенно напоминала о легком летнем ветре. Оставляя мокрые следы на пути своего следования, Рик направился к лестнице и, взойдя на две нижние ступеньки, решил преодолеть остальные бегом. Споткнулся на ступеньке, покрытой ковровой дорожкой, и тут же, не сбавляя скорости, побежал дальше, перескакивая теперь уже через две, а то и через три ступени сразу. Потом побежал по бесконечно длинному коридору. Кровь приливала, сердце отчаянно колотилось в груди, голова шла кругом. Он заглядывал по пути во все комнаты и не переставал удивляться: то, что совсем недавно представляло собой стерильное пространство, поделенное на множество нор, стало домом. Живые цветы стояли везде, в каждой комнате красовалась новая мебель, полы были устланы коврами, картины развешаны на стенах… Сбылось все то, о чем он мечтал. Буквально все, чего он только в жизни хотел. Выйдя на звук радио, Рик остановился на пороге детской комнаты и увидел женщину, которая и осуществила все его мечты, невзирая на его глупость, нерешительность и трусость. Она стояла к нему спиной, раскачиваясь под музыку. Сердцебиение Рика постепенно приходило в норму. Он обвел взглядом комнату, отведенную для своего будущего ребенка. По нежно-голубому потолку плыли облака, на одной стене был изображен цветущий сад, а на белоснежную мебель были нанесены разноцветные полоски. Декоративные подушечки украшали кресло-качалку, ожидающую мать и дитя. Решив передохнуть после неудачных попыток повесить картину с изображением Матушки-крольчихи, Эйлин обернулась и увидела Рика. — Рада тебя видеть, — сказала она с усмешкой. — Мне как раз не хватало высокого мужчины, чтобы это повесить. Рик словно онемел и вместо того, чтобы проронить хоть слово, вошел в комнату, взял у нее из рук картину и бережно повесил на гвоздь. — Здорово. Теперь все готово. — Она смотрела на него снизу вверх. — Правда, восхитительно получилось? — Слово «восхитительно» даже приблизительно не может передать всего этого волшебства, — забормотал Рик и крепко обнял ее. — Я поверить не могу тому, что ты здесь. Господи, Эйлин. Ты мне так нужна. Я… Крепких объятий было недостаточно. Того, что она была совсем рядом, тоже было недостаточно. И он подозревал, что никогда не сможет насытиться Эйлин. Она тоже обнимала его. Потом отвела назад голову и спросила: — Удивлен? Гладя рукой ее лицо, Рик медленно обвел Эйлин с головы до ног внимательным взглядом, убеждаясь еще раз, что она не мираж. — О да, конечно. — Отлично, тогда можно считать, что моя работа выполнена. Искра испуга зажглась где-то внутри. — Не уходи, Глазастик. Останься со мной навсегда. — Я никуда не собираюсь уходить, Рик, — ответила Эйлин, и голос ее стал удивительно мягким. — Я люблю тебя, болван. Он от души рассмеялся. Все было хорошо вокруг. Несколько долгих дней ему пришлось терпеть невыносимую боль. Лелеять ее, убеждая себя, что случилось то, что и должно было случиться. Но сейчас, когда он всматривался в глаза Эйлин, светящиеся любовью, он твердо знал, что его сердце никогда не испытает этой боли снова. — Я люблю тебя, — проговорил он. — И больше не боюсь тебе в этом признаться. Но я боялся сделать это раньше. Господи, Эйлин. Я думал, что слишком сильно тебя люблю. Она радостно улыбалась, и мир Рика становился упорядоченным и светлым. — Любви никогда не бывает слишком много. — Теперь я это знаю. Одна мысль потерять тебя приводит меня в ужас. Господи, я ведь чуть не выгнал тебя собственноручно. Она отрицательно замотала головой и обхватила его лицо ладонями. — Тебе не удастся сделать этого, Рик. Я никуда не уйду. — Знаю, — произнес Рик, ощущая, как годами копившаяся холодность отступает. — Я понял это, как только увидел дом и то, что ты из него сделала. И какая-то часть меня тоже была уверена в этом и раньше. Я просто слишком боялся поверить в это. — Руки его быстро передвигались по ее телу, гладили плечи, дотрагивались до лица, перебирали волосы. Казалось, что прикосновений тоже никогда не будет достаточно. — Я звонил сюда вчера вечером. Мне очень нужно было с тобой поговорить, но никто не ответил, и я… Она прикрыла ему пальцами рот. — Детскую покрасили только вчера, запах краски был очень сильным, и я решила переночевать у бабушки. — Детская, — повторил Рик, наслаждаясь каждым произнесенным звуком. Каждым изображением, украсившим эту комнату. Собой и Эйлин. Их будущим ребенком. И другими детьми, которые у них обязательно появятся. Он мог отчетливо себе представить, как они идут по жизни вместе, дружно взявшись за руки. Эйлин плавно подняла руки, обвила его шею и, улыбнувшись, нежно сказала: — С возвращением, Рик. Добро пожаловать домой. Она поцеловала его, и Рик понял, что он, наконец, нашел свой дом. Именно здесь, с Эйлин, его временной секретаршей и вечной возлюбленной. ЭПИЛОГ Пять лет спустя… — Пап, где мама? — Тсс… — тихо зашептал Рик, когда его четырехлетний сын Райан забрался на диван и уселся возле него. — Разбудишь малышку. Райан протянул пухлую ручку, чтобы потрогать спящего младенца, раскинувшего свое тельце на папиной груди. — Кэрри не спит. — Она обязательно уснет, если мы не будем ее беспокоить, — произнес Рик, приглаживая волосы сына и убирая их с покрывшегося испариной лба. Мальчишка бегал по двору за своим любимым щенком, пока животное в изнеможении не распласталось бесформенной массой на своем коврике. Однако Райана было не так просто утомить. Одна из его младших сестер, Кэти, двух лет от роду, которая была еще более крепким орешком, чем ее старший брат, и хитрой на выдумки, в настоящий момент, к счастью, спала в своей комнате наверху. И если Рику удастся немного утихомирить Райана, можно надеяться, что Кэрри тоже скоро заснет. Но в свои шесть месяцев малышка внимательно следила за всем и очень неохотно закрывала свои большие зеленые глаза. Райан прижался к отцу и шепотом, который можно было услышать и с улицы, спросил: — Когда вернется мама? — Скоро, — обнадежил его Рик и почувствовал, как сердце переполняет любовь к своему сыну и двум дочерям, которыми их с Эйлин наградил Господь. У Рика было теперь все. — Она поехала по магазинам, за покупками, разве ты забыл? — Чтобы купить мне что-то? — Райан еще ближе подкатился к отцу и лениво забавлялся с крошечной ручкой сестренки. — Возможно, — допустил Рик, улыбаясь. Рождество было не за горами, и Эйлин со своей сестрой отправилась по магазинам с вполне определенными целями. — Ну, когда она все-таки придет? — Райан отвел немного назад головку и посмотрел на отца, — Мы волнуемся? Рику пришлось наклониться, чтобы поцеловать мальчугана в темечко, покрытое нежными темно-русыми волосами. — Нет, мы не волнуемся, — ответил он ему, улыбаясь. — Мама отдыхает от нас в обществе тети Бриди. Райан с пониманием утвердительно закивал головой. — Кузен Джейсон обещал научить меня летать. Удивлению Рика не было конца, и он взял на заметку, что надо обязательно поговорить с племянником. — Никаких полетов, парень, выброси это из головы. Договорились? — Ладно. Когда мама вернется? Рик вздохнул, и Кэрри заерзала у него на груди, приподнимая голову и расплываясь в улыбке, что не могло не тронуть сердца ее отца. — Время сна закончилось? — спросил он, обращаясь к ней, и рассмеялся. Послышался звук подъезжающей к дому машины. — Эй, приятель, мама приехала. — Ура! — пронзительно закричал Райан и, соскочив с дивана, звучно засеменил ножками к парадной двери. Рик отставал от него всего лишь на шаг или на два, неся на руках свою окончательно проснувшуюся дочь. Он открыл дверь и наблюдал, как Райан стремительно выскочил на улицу, чтобы первым поприветствовать мать. Эффектная красавица вышла из джипа, подхватила сына и застыла в долгом поцелуе. Лицо ее было освещено солнцем, и она смеялась. И Рик снова благодарил Всевышнего за его милости. — Эй, — крикнула ему Эйлин, — мне нужна твоя помощь. Рик радостно закивал головой и начал спускаться вниз по ступеням. Передавая ей малышку, он наклонился и поцеловал ее. — Скучал без меня? — поддразнивала она Рика, убирая со лба Кэрри тоненькие рыжие волосики с золотистым отливом. — Я всегда по тебе скучаю, — ответил он. — Но зато мы не волновались, — вступил в разговор старших Райан. — Нет? — уточнила она у Райана, все еще улыбаясь. — Нет, — повторил Райан, — потому что папа говорит, что мама всегда возвращается домой. Лицо Эйлин расплылось от умиления, а губы вытянулись, когда Рик наклонился, чтобы снова поцеловать ее. И этот поцелуй обещал быть сегодня не последним. Райан бегал в ногах у отца и постоянно теребил его за брючину. Рик подмигнул Эйлин и тихо сказал: — Добро пожаловать домой, Глазастик. КОНЕЦ