— Я тогда не знала, что ты — принцесса Мередит, а ты тогда не была беременна, — Она подняла ладонь, прежде чем я набрала воздуху для возражений. — К тому же уже сегодня, когда я попросила тебя приехать на осмотр места преступления, мой босс мне заметил, что я ни при каких обстоятельствах не должна подвергать тебя опасности. Если с тобой что-нибудь случится, мне голову оторвут.

Я вздохнула:

— Прости, Люси.

Она махнула рукой:

— А для меня еще важней, что я тебя знаю четыре года, и такой счастливой я тебя еще не видела. Не хочу, чтобы ты все про… щелкала только ради того, чтобы помочь мне в моей работе. Ты не коп. Тебе не надо ставить все на карту ради расследования. Это мое дело.

— Но убивают тех, за кого я в ответе…

— Не ты в ответе! — раздался визг. — Я! Они мои! Мои уже шесть десятков лет!

Джильда яростно проталкивалась к нам через толпу. Должно быть, Люси подала какой-то знак, потому что копы в форме встали у нее на пути и так плотно загородили, что я уже не видела ничего, кроме летящих искр и трясущейся верхушки короны.

— Прочь с моей дороги! — заорала она. Но перед ней были полицейские они не шевельнулись.

Я услышала чей-то крик: «Нет, Джильда!», и тут один из копов как подкошенный рухнул на колени. Он не попытался ни схватиться за что-нибудь, ни как-нибудь еще помешать падению — его подхватили стоящие рядом копы.

Полицейские закричали:

— Бросьте жезл! Немедленно!

Дойл и Холод внезапно оказались передо мной и уже уводили меня прочь от суматохи.

— Дверь, — скомандовал Дойл. Я сперва не поняла, но Холод уже вел меня к запасному выходу. Я оглянулась — Дойл двигался за нами, но не выпуская из виду Джильду в кольце полиции.

— Дверь под сигнализацией, — запротестовала я. — Только шуму наделаем.

Холод уже взялся за ручку.

— Здесь написано — «аварийный выход». А ситуация— аварийная.

Под вой сигнализации он вытащил меня за руку в дверь, Дойл мгновенно просочился за нами. Мы стояли на тротуаре под ярким солнцем, на теплом — но не жарком — калифорнийском ветерке.

Дойл взял меня за другую руку и поволок дальше.

— Пули летят далеко. Лучше рядом не стоять.

Я попыталась высвободить руки, но с тем же успехом могла пытаться сломать наручники.

— Я детектив. Что же это такое— утаскивать меня при первом намеке на опасность?

— А мы твои телохранители — во-первых, во-вторых и в-третьих, — сказал Дойл.

Я подогнула ноги, чтобы им пришлось меня отпустить, если не хотят тащить коленками по асфальту. Они остановились — ровно на то время, которое понадобилось Дойлу для команды: «На руки ее».

Холод подхватил меня на руки и понес — подальше от полиции и возможных беспорядков с участием фейри. Свита Джильды вряд ли легко отнесется к аресту своей королевы, но что конкретно они могут сделать?

— Ладно, — сказала я. — Все поняла.

— В самом деле? — спросил Дойл, внезапно оказавшийся передо мной и Холодом. Он пристально на меня смотрел, и я почувствовала всю тяжесть его гнева сквозь темные стекла очков. — Не думаю, что поняла, или ты первая побежала бы в ту дверь.

— Дойл… — начал было Холод.

— Нет, — отрезал тот, наставляя палец на нас обоих. Как и с Люси, я почувствовала себя провинившимся ребенком, но нотация Дойла и даже палец этот очень уж зловещими казались при охватившем его гневе. — Что если бы ты нарвалась на пулю? Что если шальная пуля попала бы тебе в живот? Что если бы ты убила наших детей всего лишь тем, что отказалась убежать вовремя?

Я не нашла ответа. Я просто молча на него глядела. Он был прав, конечно, прав, но…

— Но я так не могу работать.

— Да, не можешь, — сказал он.

И тут у меня по щеке поползла слеза.

— Вот плакать не надо — сказал он.

За первой слезой покатилась вторая. Я боролась с желанием их вытереть.

Дойл опустил руку и глубоко вздохнул:

— Это нечестно. Не плачь.

— Прости, я не хотела, и ты прав. Но я беременная, черт возьми, а не увечная!

— Ты носишь в себе будущее Неблагого двора. — Он наклонился, обнимая меня поверх рук Холода, и вот уже они вдвоем смотрели на меня сверху, соприкасаясь лбами. — Ты и малыши слишком много значите, чтобы подвергать вас риску, Мередит.

Я вытерла слезы, вдруг разозлившись на себя, что расплакалась. Со мной такое частенько теперь бывало — врачи говорят, что это гормональное. Эмоции куда сильней, чем нужно бы.

— Ты прав, но откуда мне было знать, что все так кончится — полицией и перестрелкой?

— А ты не берись за полицейские расследования, тогда точно не влипнешь в такую ситуацию, — сказал он.

Я опять не нашла, что возразить, но очень хотелось.

— Во-первых, поставьте меня на землю. Мы привлекаем внимание.