Параллелизм разнородных рядов опыта, объединенных в одно «тело», дает этим рядам некоторую однородность; но это однородность отношений, а не элементов. Именно эта однородность отношений, наблюдаемая для различных рядов опыта, и есть ближайшая основа единства тела. Пространственное и временное единство тела — только определенные формы этой однородности отношений, этого параллелизма рядов: пространство, например зрительное, координируется с пространством, доступным осязанию, именно в силу параллелизма между рядами элементов; а единство времени есть прямо другое название для параллельного течения всех этих рядов среди общего потока непосредственных переживаний.

Заметим, что один из этих рядов обыкновенно играет в комплексе особую — организующуюроль. Когда мы представляем себе человеческое тело, то оно является нам по преимуществу как осязаемый или по преимуществукак видимый предмет, т. е. в основу комплекса ложится один ряд, по большей части именно тактильный (реже зрительный); а другие ряды объединяются около него как центральной части комплекса. Нетрудно понять, чем обусловливается такая особенная роль тактильного ряда: она связана с его особенным значением — значением в биологической борьбе. Обыкновенно только при наличии тактильного ряда предметы могут оказываться очень полезными или очень вредными для жизни: все объекты «производства» в смысле экономистов — материалы труда, орудия, предметы потребления — представляют «осязаемые» предметы; тела, лишенные тактильного ряда, например тени, отражения, облака, являются жизненно неважными (по крайней мере, непосредственно неважными; косвенно и они могут приобретать большое значение, как, положим, дождевые облака). Кроме того, немалое значение имеет тесно связанная с этой биологической ролью большая полнота и определенность тактильного ряда (при ощупывании предметов); однако в этом отношении он скорее уступает зрительному ряду, который и выступает как ряд организующий, вместо тактильного, когда этого последнего не имеется, а иногда даже и при его наличности.

Возвратимся теперь к изложению взглядов Маха. Как было уже сказано, одни и те же элементы могут входить в состав «физических тел» и в состав «психических процессов». Если «тело», называемое человеческим организмом, есть комплекс таких-то цветовых, пространственных тактильных и других элементов, то восприятиеэтого тела — из каких элементов оно слагается? Да очевидно, из тех же самых цветовых, пространственных, тактильных и т. д.; только здесь эти же элементы называются «ощущениями». Из тех же элементов слагается и «представление» тела, когда тела нет в непосредственном восприятии. Но какая же разница между «телом» и «восприятием тела», или его «представлением». Ведь это, несомненно, далеко не одно и то же с точки зрения нашего опыта.

Тело в ряду других тел принадлежит к определенной системе вещей, которая характеризуется определенными отношениями и называется «физическим» или «внешним» миром. Восприятие, или представление, тела принадлежит к другой системе, в которой отношения иные и которая называется «психическим» или «внутренним» миром. Вопрос, следовательно, сводится к различию двух областей опыта — физической и психической, «внешней» и «внутренней».

В мире физическом комплексы — тела характеризуются известной устойчивой закономерностью своих внешних и внутренних отношений. Перед вами стол; ваше восприятие стола меняется с каждой переменой положения вашей головы: оно исчезает, если вы отвернетесь или уйдете; но стол, как тело, не изменяется при этом и остается на своем месте. Представление стола вы можете произвольно, одним усилием внимания, вызвать и фиксировать в ряду других представлений в самых различных ассоциациях образов; но вы не можете так же произвольно, одним актом воли, достигнуть того, чтобы стол возник в ряду других тел или выступил в новом соотношении с ними. Связь явлений в обоих случаях различна; в физическом мире она имеет гораздо более определенный характер, чуждый всякого произвола, независимый от случайно изменяющихся состояний нашего организма; в мире психическом явления выступают в определенной зависимости именно от состояний организма, ближайшим образом от нервной системы.

Восприятия получаются тогда, когда возбуждение различных органов чувств передается центральному нервному аппарату, и изменяются сообразно с формой этого возбуждения, с одной стороны, состоянием нервных проводников и нервных клеток — с другой. Перережьте два оптических нерва, и весь мир зрительных восприятий исчезнет для данной психики; или отравите нервную систему сантанином, и все предметы будут восприниматься в иной окраске, чем прежде. Подвергните организм действию хорошей дозы наркотического яда, и исчезнут не только восприятия, но и представления, даже эмоции и стремления. Нарушьте питание коры головного мозга, и весь психический мир окажется спутанным, расстроенным; все его отношения резко изменятся. А физический мир, несмотря ни на что, останется прежним.

Все такие сопоставления — их можно делать без конца — приводят к следующей формулировке: поскольку данные опыта выступают в зависимости от состояний данной нервной системы, постольку они образуют психический мирданной личности; поскольку данные опыта берутся вне такой зависимости, постольку перед нами физический мир. Поэтому Авенариус обозначает эти две области опыта как зависимый ряди независимый рядопыта.

Для понимания реального различия обоих рядов опыта особенно важны те промежуточные случаи, где происходит их временное смешение. Свои образы сновидений, свои галлюцинации человек относит сначала к внешнему миру; но последующий опыт убеждает его, что эти явления зависели всецело от особого преходящего состояния его нервной системы, и тогда он относит их уже к психическому миру. Если человек не настолько образован, чтобы установить эту форму зависимости, как это часто бывает у неразвитых людей по отношению к галлюцинациям, то явление, несмотря на всю свою неустойчивость, будет отнесено к «внешнему» миру — галлюцинация будет понята как «привидение» или «дух», вообще, как тело, хотя и с особенными свойствами (слово «дух» не должно вводить здесь в заблуждение, «дух» фетишиста есть отнюдь не «психическое» в научном смысле).

Кроме тех комплексов, которые одинаково могут выступать и в физическом ряду, как тела, и в психическом, как восприятия или представления, существуют еще комплексы иного рода, принадлежащие всецело к психическому миру и никогда не относимые нами к физической области опыта. Это комплексы эмоциональные и волевые: чувства, аффекты, стремления и т. п. Радость, гнев, желание, любовь никогда не представляются нам «телами», а всегда только психическими процессами. Между тем такого рода комплексы бывают иногда чрезвычайно устойчивы — много устойчивее иных мимолетных явлений физического мира. Мало того, той же исключительной «психичностью» отличается комплекс, наиболее устойчивый в ряду наших переживаний, тот, который мы обозначаем словом «я». Как понять эту особенную группу переживаний?