исторические сравнения, в наше время семьи распадаются в результате сознательных

действий, а тогда распадались из-за высокой смертности. Как пишет историк Лоренс Стоун,

«средняя продолжительность

223

брака сегодня почти такая же, что и сотню лет тому назад. Развод, короче говоря, теперь

выполняет туже функцию, что и смерть: оба явления служат средством преждевременного

прекращения брака». (Конечно же, добавляет Стоун, развод и смерть оказывают разное

психологическое воздействие73.) Нельзя также говорить, что число разводов свидетельствует о

всеобщем разочаровании в браке. 95% мужчин и 94% женщин в возрасте от сорока пяти до

пятидесяти четырех лет состоят в браке. Фактически, пишет социолог Констанс Ароне, автор

книги «Хороший развод», «нам так нравится брак, что многие из нас вступают в него два, три

и даже более раз». Повторные браки теперь составляют около половины ежегодно заключае-

мых браков74.

Проблема разводов тесно связана с искусственной проблемой безотцовщины и реальной

проблемой тендерного неравенства. Реформу развода в конце концов продавили феминистки

на рубеже XIX—XX вв., чтобы обеспечить юридические основания женщинам, которые

хотели расторгнуть браки, ставшие безнадежно несчастными, где они подвергались

жестокостям и насилию. Возможность развода ослабила брачную связь и тем самым

уменьшила давление на женщину в браке. Как и в вопросе с правом на аборт, право на развод

подорвало мужскую власть над женщинами и уменьшило тендерное неравенство в семье.

Хотя разрешение разводов снизило тендерное неравенство в браке, оно не отменило его в

целом и не уменьшило его после развода. В недавнем опросе три четверти женщин отметили в

качестве причины развода ненормальное поведение своего партнера (прелюбодеяние,

насилие, токсикоманию, уход из семьи). Есть «его» и «ее» взгляд на брак, и есть «его» и «ее»

взгляд на развод, поскольку развод по-разному отражается на женах и мужьях. Он

увеличивает тендерные различия в браке, усиливает тендерное неравенство. В середине 1980-

х гг. Леонор Вейцман показала, что после развода доход женщины снижается на 73%, в то

время как доход ее бывшего мужа увеличивается на 42%. В последнее время эти данные

рассматриваются как завышенные, но никакое исследование не может доказать равенство

экономического и социального статусов женщины и мужчины после развода. Исследователи

соглашаются, что снижение экономических ресурсов женщины сопровождается улучшением

экономических возможностей и ресурсов мужчины. Социолог Пол Амато пишет: «Чем

сильнее неравенство между мужчинами и женщинами в конкретном

224

обществе, тем более пагубным оказывается влияние развода на женщин»75.

Развод по-разному воздействует на женщин и мужчин. Многие разведенные отцы «со

временем почти полностью теряют контакты со своими детьми, — пишет Дэвид Попе-но. —

Они совершенно устраняются из судьбы детей». Более половины всех разведенных отцов со

своими детьми не общаются. Живущие отдельно от детей матери, однако, почти всегда

сохраняют контакт с детьми после развода и поддерживают семейные узы, несмотря на

возможную занятость на работе и новые отношения. Вдобавок у разведенных мужчин

усиливается психологическое и эмоциональное расстройство. Кажется, женщине развод

наносит больший ущерб в материальном и финансовом плане, а мужчине — в эмоциональном

и психологическом76.

Отцовское участие в жизни детей после развода связано с качеством отношений между

бывшими супругами до этого события. Как ни парадоксально, мужчины, которые до развода

проводили много времени с детьми, чаще всего перестают появляться после расторжения

брака, а те, кто раньше мало ими занимался, склонны к более тесным отношениям после

развода. Эдвард Крук эти неожиданные результаты объясняет тем, что отцы, которые в семье

меньше занимаются детьми, придерживаются «более традиционных» взглядов, и развод

усиливает у такого мужчины чувство ответственности по отношению к семье. А вот