Слухи о Гиеагре, доходившие до нас, по-прежнему были смутны и загадочны. Одно лишь радовало: он где-то неподалеку, готовит свой последний подвиг, который, если судьба будет милостива, навеки обессмертит его имя.

Утро пятого дня я встретил под тем же навесом, в окружении тех же самых рож, что «украшали» мою жизнь все последнее время. Меня разбудил звук, громкий и пронзительный. Он в клочки разметал мой сон, заставив вскочить на ноги и завертеться волчком в поисках опасности. Мои тюремщики уже были на ногах, они спешно экипировались.

– Арзакенцы зашевелились, – бросил мне один из них, чернобородый тип с раскрашенными синим щеками. – Стягивают силы к воротам. Где шляется твой друг? Ему лучше пошевелиться – если они навалятся, мы и часа не выстоим.

– Ухм… – вот и все, что я смог выдавить из себя, ибо на несколько мгновений потерял дар речи. Где шляется герой… Стало быть, он так и не появился?.. Боги! Я вдруг понял, что все эти дни жил одной лишь надеждой на скорое появление Гиеагра! Я верил, что опасности, которые я переношу, не напрасны, что в нужный момент он примчится на колеснице, или спустится с неба, или выскочит из-под земли и обрушится на врага, что он сделает все необходимое, чтобы наша затея обрела смысл и пришла к столь желаемому нами завершению. Не будь этой веры, я умер бы, задохнулся бы без нее, как задыхаются без воздуха… Но вот враг у ворот и готов разрушить наши планы, а Гиеагра все нет, лишь слухи о нем витают вокруг подобно душам умерших младенцев, которые являются порою людям мимолетными тенями, не способные ни помочь, ни напугать как следует.

Меня грубо толкнули, и все раздумья тотчас вылетели из головы. Бородач протягивал мне меч.

– Проснись наконец, варвар! Гиеагр не пришел, так, может, тогда ты покажешь, какие из Непосвященных вояки?

Разбойники загоготали. Я взял клинок; короткий и ржавый, он скорее напоминал обычный нож, но лучше такое оружие, чем никакого.

– Не смотри, что он тупой, – услышал я голос Капюшона. Я и не заметил, как он подошел, будто призрак. Кожаный нарост на его голове был изукрашен синими полосами. Глаза разбойника горели мрачным огнем.

– Гиеагр не явился в условленный срок, – бросил он.

– Но согласно договору он должен появиться до полудня, – возразил я и тут же получил тычок под ребра от кого-то из громил.

– К полудню от нас не останется даже воспоминаний, – бросил Капюшон. – На нас идет вся армия Арзакены. Мой единственный шанс остаться хозяином в этих горах – дождаться, пока большая часть войска соберется в Горле, а потом привести в действие план Гиеагра.

– Но ведь ты прекрасно знаешь, что его план – не более чем театральный эффект! – вскричал я. – Волны смоют дюжину-другую солдат и на этом все кончится. Без Гиеагра это не сработает.

– О, конечно, декорациям нужен актер, – ухмыльнулся разбойник. – Но кто сказал, что роль может сыграть один только Гиеагр? Ведь если солдаты уверены, что великий герой уже близко, они могут принять за него любого плечистого воина на коне, разве нет?

– Так вот к чему спешка! – внезапная догадка заставила меня заскрежетать зубами.

– Умный мальчик. – Капюшон одобрительно хохотнул. – Они драпанут до самой Арзакены и даже дальше, а мне останется только подобрать добычу… Я давным-давно отправился бы в Тень Зодиака, если б не умел ценить хорошие идеи, а главное – вовремя использовать их.

– Но если Гиеагр явится к полудню, как обещал… – начал я.

– То получит стрелу в спину, если не будет паинькой, – прервал разбойник. – Это мои горы; вам, варварам, пора бы это уяснить. Кроме того, кто знает, быть может, ты говоришь с завтрашним царем Земли стрельцов? Которому известно о великом герое много такого, что тому следовало бы скрывать. А? Как ты думаешь?

– Перерезать бы тебе глотку, – прошипел я.

– Этим? – Он усмехнулся, бросив взгляд на мой меч. – Этим и слизняка не проткнуть. Но мужчина должен идти в бой с оружием, не так ли, молодцы?! – Атаман возвысил голос и «молодцы» одобрительно загалдели. – В конце концов, не лук же парню давать, а?

Ответом ему было оглушительное ржание. Тем временем Капюшон наклонился к самому моему уху и прошептал:

– Не делай глупостей, Мильк, и ни с тобой, ни с Гиеагром, ни с его великой славой ничего не случится. Я позабочусь об этом. Конечно, если все пройдет так, как нужно мне.

Арзакена шла в бой. Ряды воинов, медленно вытягиваясь из ворот, заполняли ущелье подобно тому, как мед заливает скатерть, вытекая из опрокинутого кувшина. Солнечные лучи, дробясь о начищенные шлемы, наконечники копий и бляхи щитов, слепили глаза до рези, до темных пятен. Мы наблюдали, стоя на вершине гряды из гальки и песка, нанесенной за много лет рекой, издали, с расстояния в восемьсот шагов, но зрелище от этого не становилось менее грозным и устрашающим. Было видно, как воины вскидывают к небу оружие; должно быть, они что-то кричали, но их удаленность и шум реки, мчащей мимо нас свои бурные волны, не давали ничего расслышать.

Я оглянулся на ущелье в надежде увидеть коня Пламеника, несущего на себе бесстрашного героя, но увидел лишь жуткие разбойничьи хари. Размалеваны синей краской, в глазах – звериная настороженность, смешанная с жаждой крови. Такие глаза бывают у волков, окруживших быка: всем хочется насытить утробу, но никому неохота отведать острых рогов.

На гряде собралась вся шайка – четыре или пять сотен луков. Они заняли то самое место, откуда по плану должен был вступить в битву Гиеагр. Гряда тянулась далеко вперед, постепенно понижаясь и сходя на нет в трех сотнях шагов от ворот; позади же, в двух сотнях шагов выше того места, где стояли мы, впадали в Арну перегороженные речки.