– Это уж потом, Алекс. По своим каналам.

– Что теперь нужно Алексу от Кешки? Ведь очевидно, что мальчик ничего не знает и не помнит.

– Ну, может быть, что-нибудь и вспомнит, если поднажать. Так Алекс думает. Ну, и хочет его на всякий случай под рукой держать. Убивать не собирается, если вы про это. Разумеется, до тех пор, пока все не узнает.

– А вы? Вы сами, Боян, что думаете по этому поводу?

– Я думаю, что, если Кешка жив, то память к нему рано или поздно вернется. Может быть, уже вернулась. Но вот знает ли он что-нибудь про крест? Ведь Большой Иван, как я понял, не умер в своей постели, а погиб внезапно, не оставив никаких распоряжений…

– Да это так, – Ленка качнула головой. – Но все равно спасибо. Вы кое-что для меня прояснили…

Женечка Сайко отзанималась со мною уже полтора часа назад, но уходить не спешила, напросилась на чай, и таращилась на Олега так, что становилось смешно и неприлично. Олег тоже заинтересованно переводил глаза с женечкиных безразмерных ног на ворот розовой рубашки, расстегнутый на две пуговицы. И там, и там было на что посмотреть.

Поверх откровенной биологии Олег рассказывал о раскопках, а Женечка на уливление свободно сыпала всякими ацтекско-инкскими терминами и названиями. Теночтитланы и Кецалькоатли сыпались с ее перламутрово блестящих губок так же естественно, как названия косметических фирм и имена рок-исполнителей в ее же беседе с Антониной.

«Специально подготовилась, что ли? – думала я, стервозно не желая еще больше зауважать Женечку за широту исторической эрудиции. – Но откуда она могла узнать? Нет, просто разносторонняя девочка. Новое поколение, выросшее с свободном, демократическом мире. „Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей…“

Если честно, то у меня не очень получалось.

Когда Олег по ее просьбе налил Женечке третью чашку чая, мне захотелось спросить: «Девочка, а ты писать не хочешь?»

Антонина почувствовала мое настроение и попыталась увести гостью к себе в комнату. После прошлых занятий это легко удавалось. Нынче – не прошло. Тоня говорила в пустоту. Женечка просто не могла оторвать от Олега сливово поблескивающих глазок. Я попыталась увидеть его ее глазами и тихо заскрипела зубами.

– Олег, нам надо поговорить. О деле, – я решительно поднялась.

Антонина сверкнула торжествующей улыбкой.

– Прямо сейчас? – Олег поморщился. Он явно не жалел о грядущей разлуке с Женечкой Сайко, ему было просто неудобно за мою бестактность. Если бы полученное мною воспитание позволяло мне ругаться матом, я бы непременно выругалась.

– Ну я тогда пойду? – спросила Женечка у Олега.

Антонина распахнула дверь в прихожую и застыла на пороге.

В коридоре Олег подал Жене пальто и, кажется, поцеловал запястье, прощаясь. Запястья и щиколотки у Женечки были толстоваты. Это следовало признать.

– До свидания, Анжелика Андреевна, – звонко воскликнула Женечка. – Спасибо. До следующего урока.

Я пробормотала что-то невразумительное и ушла в ванную.

– О чем это ты так срочно хотела поговорить, Белка?

– Разумеется, об истории, – сказала я. – А что, с тобой теперь можно поговорить еще о чем-нибудь?

– Вполне. Попробуй.

– Я лучше не буду пробовать, чтобы потом не разочаровываться. Сейчас я расскажу тебе историю, похожую на приключенческий роман. Но тем не менее она произошла и происходит на самом деле… А ты мне скажешь все, что ты об этом думаешь… Несколько лет назад на берегу Белого моря жил самый настоящий мальчик-маугли. Когда-то его звали Кешкой, но сам он давно забыл об этом…

…

Где-то в последней трети рассказа Олег вскочил с дивана и забегал по комнате, вцепившись руками в волосы и напоминая несколько увеличенного в размерах ученого из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию». Приключенческая, лирическая и естественно-научная часть кешкиной истории, как и следовало ожидать, не произвели на него никакого впечатления.

– Крест Евфросинии Полоцкой! В руках каких-то богомольных воров и слабоумных мальчиков! – громко восклицал Олег. – Это же с ума сойти можно! Дикость! Надо немедленно…

– Никто не знает, в чьих руках крест сейчас, – уточнила я. – Скорее всего по прежнему ни в чьих, ибо утаить такую находку весьма трудно. После того, как крест пропал из оккупированного немцами Могилева, его никто и никогда не видел. Но мальчик Кешка с его уснувшей памятью – это потенциальный живой ключ к кресту.

– Вот что, – подумав, заявил Олег. – Твои папки пропали неизвестно куда и быстро найти их вряд ли удастся. Промедление же в этом деле смерти подобно. Так что вы со своей Ленкой пока гадайте, куда мог подеваться мальчик, и старайтесь отыскать его следы, а я немедленно иду в архивы, попытаюсь найти какие-нибудь подробности об исчезновении креста…