Шрифт:
Я готов оправдать свое преступление, забыть о нем. О, как я гадок! Как порочен!
Ему пришло в голову, что сейчас он мог бы предстать перед Монгровым. Старый приятель посмотрел бы и увидел, насколько верно судил о Вертере де Гете. Ворчливый гигант еще был слишком милостив к презренному... Но к Монгрову Вертер не отправился. Он заслуживал беспощадного отношения к себе, но одно дело-сознавать, что ты его достоин, и совсем другое-испытать наяву.
И Вертер почувствовал такое физическое изнеможение, что обнаружил невозможность даже пальцем пошевелить.
Великие Герои Романтизма, что сделали бы вы? Какое искупление принес бы Касабланка Богарт или Эрик Мэрилбон?
Ответ возник в глубинах смятенной души и зазвучал, как барабанный бой у эшафота. Он требовал от Вертера: не медли! Неужто не было иного воздаяния? Тщетно бился агонизирующий мозг Вертера-иного не было дано.
Он поднялся из своего кресла природного кварца и медленно пошел к окну. Кольца Власти, одно за другим, падали на пол, звякая о плиты.
С подоконника он смотрел на дно пропасти глубиной в милю. Одно из сброшенных Колец вызвало ветер, леденящий кожу. "Это ветер Возмездия",-подумал Вертер.
Он не надел парашюта. Крикнув: "Прости меня, Кэтрин!"- бросился в бездонную глубину в надежде обрести смерть без воскресения.
Он падал, и смерть остриями скал неслась ему навстречу. Воздух мгновенно вырвался из его легких, он успел понять в предсмертном помрачении разума, что ударился о черные камни и тело его безнадежно исковеркано столкновением, а дух рассыпался в прахе. Теперь никто не скажет, что Вертер не заплатил за все сполна. И самый конец несчастного стал протестом возвышенной души.
Глава 6, в которой Вертер вызывает сочувствие
– О, Вертер, что за приключение!
Сверху на него смотрели синие глаза Кэтрин-Благодарности. Радость вспыхнула во взоре, Кэйт захлопала в ладоши. Лорд Джеггед отступил назад с улыбкой.
– Непревзойденный Вертер возрожден для новых жалоб, плачей и стенаний!
Наш герой лежал на мраморной скамье в своей башне. Вокруг стояли Шарлотинка, Герцог Квинский, Гэф Лошадь, Ли Пао, Железная Орхидея, О'Кэла и еще многие. Все аплодировали.
– Захватывающая драма,-объявил Герцог Квинский.
– Из числа самых ярких моих впечатлений,-вторила Железная Орхидея. В ее устах подобные слова являлись наивысшей похвалой.
Под дружескими ласками в Вертере росли и крепли теплые чувства ко всем этим людям, но воспоминание о том, что причинил он Кэтрин-Благодарности, возобладало в душе. Самые лучшие мысли и цели были им опошлены, хоть он и оплатил грехопадение. Вертер в мольбе простер к ней руки.
– Прости меня!
– Чудак вы, Вертер! Забыть такой спектакль? Нет, нет. Это я должна просить у вас прощения.
Кэтрин-Благодарность коснулась одного из колец, унизывающих теперь ее пальцы... И вернулась к естественному облику.
– Вы!-Перед ним, вне всякого сомнения, была Неистощимая Наложница.-Госпожа Кристия?
– А вы так и не догадывались?-ответила она.-Сбылось ли ваше страстное желание? Разве не чудесный вам достался "грех"?
– Я был в смятении...-начал он.
– О да. Вы страдали бесподобно. Убеждена, такого не отыскать во всей Истории. А каково было "раскаяние", Вертер? Признайтесь, вы не испытывали столь изысканных и совершенных страданий.
– Вы совершили это для меня!-воскликнул потрясенный Вертер.
– Потому, что этого хотелось мне более всего?
– Он все еще немного не в себе,-пояснила Госпожа Кристия, обернувшись к друзьям.-Поверьте, такое случается после воскрешения.
– И довольно часто,-подтвердил Лорд Джеггед, сочувственно глядя на Вертера.-Но это исправится, я надеюсь.
– Развязка спектакля была предсказуема,-заметила Железная Орхидея.-Но безупречна по исполнению.
Госпожа Кристия обвила своего возлюбленного руками и, расцеловав, прошептала:
– Все говорят, что ваше представление превосходит даже искания Джерека Карнелиана.
Он ответил пожатием руки... "Что за чудесная женщина,-думал он.-Дарит возлюбленному самые необыкновенные радости, да так, что ее искусство служит его самоутверждению и престижу".
Вертер приподнялся и сел на скамье, смущенно улыбаясь. Снова раздались аплодисменты.
– Теперь я понял. "Дождь", показанный ранее, был прелюдией,-сказал Епископ Тауэр.-Только сейчас замысел предстает во всей полноте.