Джерек заставил опуститься аэрокар по спирали к розовым клумбам, которые он создал для нее, и сказал с некоторой нервозностью:

– Он сказал, что... "разделит" вас!

– Даст развод. Я должна появиться в суде - за миллион лет отсюда. Кажется (отвернувшись, чтобы он не мог увидеть ее лицо), я никогда не буду счастливой.

– Свободной? Свободной? Ни одна женщина не была когда-либо более свободной. Здесь триумф человечества - завоеванная природа - все желания могут быть исполнены, и врагов никаких. Вы можете жить как хотите. Я буду служить вам. Ваши капризы будут моими, дражайшая Амелия!

– Но моя совесть, - сказала она.
– Могу я быть свободной от этого?

Его лицо помрачнело.

– О, да, конечно, ваша совесть. Я забыл про нее. Вы, значит не оставили ее в раю?

– Там? Где я имела самую большую нужду в ней?

– Я думал вы полагали иначе.

– Тогда прокляните меня как лицемерку. Все женщины таковы.

– Вы противоречите себе и явно без какого-либо удовольствия.

– Ха!
– она первая покинула экипаж.
– Вы отказываетесь обвинить меня, мистер Корнелиан? Не хотите играть в эту старую игру?

– Я не знал, что это была игра, Амелия. Вы встревожены? Ваши плечи говорят об этом. Я сконфужен.

Она обернулась к нему, ее лицо смягчилось. Недоверие в глазах быстро исчезало.

– Не обвиняете ли вы меня в женственности?

– Все это бессмысленно.

– Тогда, возможно, здесь есть какая-то степень свободы, связанная со всеми вашими жестокостями в Конце Времени.

– Жестокостями?

– Вы держите рабов. Походя уничтожаете все, что наскучило вам. Разве у вас нет сочувствия к этим путешественникам во времени, которых вы пленили. Разве я так же не была захвачена... и помещена в зверинец? И Юшарисп хотел купить меня. Даже в моем веке такое варварство запрещено!

Он принимал ее упреки склонив голову.

– Тогда вы должны научить меня, как будет лучше, - сказал он.
– Это и есть "мораль"?

Она вдруг была ошеломлена величиной своей ответственности. Спасение она принесла в Парадиз, или просто вину? Она колебалась.

– Мы обсудим это со временем, - сказала она ему.

Они направились по извилистой мощеной тропе между низкими заборчиками из кустарников. Ранчо-репродукция в готическом виде ее идеала библейской виллы - ждало их. Пара попугаев примостилась на дымовых трубах, они, казалось, высвистывали приветствие.

– Он такой, каким вы оставили его, - сказал Джерек с гордым видом. Но в другом месте я построил для вас "Лондон", чтобы вы не тосковали по дому. Вам нравится ранчо?

– Оно такое, каким я помню его.

Он понял, что в ее тоне слышалось разочарование.

– Вы сравниваете его сейчас с оригиналом, полагаю.

– Он, в основном, соответствует оригиналу.

– Но остается "просто кожей", да? Покажите мне...

Она достигла крыльца, провела рукой по крашенным доскам, приласкала цветущую розу (из которых ни одна не завяла с тех пор, как она исчезла).

– Это было так давно, - пробормотала она.
– Я тогда нуждалась в чем-то знакомом.

– Вы не нуждаетесь в этом теперь?

– О, да. Я человек. Я женщина. Но, возможно имеются другие вещи, которые значат больше. Я чувствовала, в те дни, что была в аду мучимая, презираемая, гонимая - в компании безумца. У меня не было перспективы.

Он открыл дверь с цветными стеклянными панелями. Горшки с цветами, картины, персидские ковры открылись в сумерках холла.

– Если имеются дополнения...
– начал он.

– Дополнения!
– она немного оживилась, осматривая холл недовольным взглядом.
– Не нужно, я думаю.

– Слишком загромождено?
– он закрыл дверь и приказал зажечься свету.

– Дом мог быть больше. Больше окон, может быть, больше солнца, больше воздуха.

Он улыбнулся.

– Я могу убрать крышу...

– Вы в самом деле можете!
– она принюхалась.
– Хотя здесь не так затхло, как я предполагала. Сколько времени вас здесь не было?

– Трудно сказать. Это можно узнать только поговорив с нашими друзьями. Они узнают. Мой диапазон запахов сильно расширился, с тех пор как я посетил 1896 год. Я согласен, что был слаб в этой области.

– О, все в порядке, мистер Корнелиан. Пока, во всяком случае.

– Вы не можете сказать, что вас тревожит?

Она ласково посмотрела на него.

– Вы обладаете чувствительностью, о которой я никогда не подозревала по вашему поведению.

– Я люблю вас, - сказал Джерек просто, - Я живу для вас.

Она покраснела.

– Мои комнаты такие же, как я оставила их? Мой гардероб остался нетронутым?

– Все там.

– Тогда мы увидимся за ленчем, - она начала подниматься по лестнице.