– Так говорит миледи Шарлотина.

– Ага. Амелия с подозрением посмотрела на Лорда Джеггета. но на его лице ничего нельзя было прочитать.

– Мы должны лететь дальше, - лебедь начал отплывать от локомотива. Время не ждет людей, ты знаешь. Во всяком случае. пока. Прощайте!

Они помахали ему, а лебедь поплыл дальше.

– Он дьявольски хитер, - сказала Амелия. но без злости - Как могут быть отец и сын такими разными?

– Ты так думаешь?
– локомотив запыхтел по направлению к дому.
– Хотя я подражал ему так долго, насколько я помню. Он всегда был моим героем.

Она задумалась.

– Можно искать признаки упадка в сыне, если видишь их в отце, хотя не справедливее ли смотреть на сына, как на отца, не раненого миром?

Он мигнул, но не попросил ее объяснить подробнее.

– Но, полагаю, я завидую ему, - сказала она.

– Завидуешь Джеггету? Его разуму?

– Его работе. Он единственный, на ком лежит задача спасения планеты, кто делает полезное дело.

– Мы снова сделали планету красивой. Разве это не "полезное" дело, Амелия?

– Во всяком случае оно не удовлетворяет меня.

– Ты почти еще не начала выражать свое творчество. Завтра возможно, мы изобретем что-нибудь вместе, чтобы восхитить наших друзей.

Она попыталась стать веселой.

– Полагаю, что ты прав. Это вопрос позиции, как говорил твой отец.

– Точно, - он обнял ее. Они поцеловались, но ему показалось, что ее поцелуй не был таким сердечным, как раньше.

Со следующего утра будто странная лихорадка поразила Амелию Ундервуд. Ее появление в столовой было впечатляющим. Она была одета в малиновый шелк, украшенный золотом и серебром - напоминающим восточные наряды. На ее ногах были загнутые вверх туфли, голову украшали перья страусов и попугаев, и она покрасила или как-то изменила свое лицо, так как веки ее были ярко-голубыми, брови выщипаны, и их длина увеличена, губы полнее и удивительной красоты, щеки пылали румянами. Ее улыбка была необычайно широка, поцелуй неожиданно теплыми, объятия почти чувственными, от нее пахло духами, когда она заняла свое место на другом конце стола.

– Доброе утро, Джерек, мой дорогой!

Он проглотил маленький кусочек сэндвича, но тот, казалось, застрял у него в горле. Негромким голосом он сказал:

– Доброе утро, Амелия. Ты хорошо спала?

– О, да! Я проснулась новой женщиной. Совершенно новой. ха! ха!

Он постарался проглотить кусочек, застрявший в горле.

– Ты кажешься необычной. И изменение во внешности радикальное.

– Я вряд ли назвала его таким дорогой Джерек. Просто аспект моей личности, который я не показывала тебе прежде. Я решила быть менее чопорной, принять более позитивный взгляд на мир и мое место в нем Сегодня, моя любовь, мы творим!

– Творим?

– То что ты предлагал делать.

– О, да конечно. Что мы создадим, Амелия?

– Уже так много всего.

– По правде говоря, я не намеревался...

– Джерек, ты славился своими изобретениями. Ты создаешь моду за модой. Твоя репутация требует, чтобы ты снова выразил себя. Мы построим сцену, превосходящую все, чему были свидетелями до сих пор. И мы устроим вечеринку. Мы слишком часто пользовались гостеприимством и ничего не предлагали сами!

– Это правда, но...

Она засмеялась над ним, отодвинув в сторону тарелку. Она отхлебнула кофе, посмотрев через окно на свой сад.

– Ты можешь предложить что-нибудь, Джерек?

– Ну... маленький "Лондон", мы можем сделать его вместе... Подлинный как он есть.

– Лондон? Ты определенно не повторишь прошлый успех.

– Это было просто предложением, ничего более.

– Я вижу ты восхищен моим новым платьем?
– Шикарное и красивое, - он вспомнил гимн который они однажды пели вместе. Он набрал побольше воздуха и приготовился запеть, но она опередила его.

– Платье в основе имеет картину, которую я видела в иллюстрированном журнале. Я думаю, опера, или, возможно, концертный зал. Мне хотелось бы узнать некоторые оперные арии. Города могут помочь?

– Сомневаюсь, что они помнят их.

– Они заняты более скучными вещами в эти дни, я полагаю, работой Джеггета.

– Ну, не совсем.

Она встала из-за стола, напевая про себя:

– Торопитесь Джерек. Утро кончиться прежде чем мы начнем.

Он с неохотой встал, смущенный своей ролью, почти с отчаянием пытаясь вернуть настроение, которое всегда было нормальным для него, кроме, как оказалось, сегодняшнего дня.

Она взяла его под руку, шаг ее был более упругий, чем обычно, возможно, из-за необычных туфель, одетых на ноги, и они вышли из дома в сад.

– Я считаю теперь, что мы должны были сохранить мой дворец, - сказала она.
– ты не находишь коттедж скучным?

– Скучным? О, нет.

Он был удивлен, что она выглядела разочарованной его ответом. Он задумчиво взглянул на небо, повернул кольцо власти и сделал яркий голубой оттенок там, где моментом раньше преобладали розовато-желтые тона.
– Вот так!